Ю.А. Белый

Иоганн КЕПЛЕР

1571-1630

Глава третья

Кеплер и Тихо Браге

Будущий патрон Кеплера, математик императорского двора в Праге Тихо (точнее, Тюге) Браге был ровно на четверть века старше своего помощника. Он родился в стране Гамлета, в старинной датской дворянской семье 14 декабря 1546 г. Его отец Отто занимал тогда пост коменданта королевского замка в Гельсинборге, а брат отца, Йерген, был вице-адмиралом датского флота и владел крупными поместьями.

Будучи бездетным, адмирал заручился обещанием брата — если у того родится сын, он, Йерген, усыновит и воспитает его. Жена коменданта родила двойню, но один из близнецов тут же умер, а отдать второго комендант не пожелал.

Йерген дождался, пока у Отто родился еще один сын, после чего, по всем правилам плохого детектива, он выкрадывает первенца — Тихо — и прячет его. Отто в ярости угрожает убить похитителя, по понемногу остывает, примирившись со случившимся и благоразумно рассудив, что, кроме воспитания, сын получит со временем и солидное состояние. Последнее случилось быстрее, чем можно было ожидать: вернувшись из успешного морского сражения со шведами, приемный отец верхом следовал в торжественной процессии за королем. Переезжая мост, соединяющий Копенгаген с королевским дворцом, король неожиданно свалился в воду, адмирал бросился за ним, спас его, но не перенес последовавшего за холодной купелью воспаления легких... Тихо в это время был уже студентом.

Браге стал студентом Копенгагенского университета в тринадцать лет, чтобы, следуя семейной традиции, подготовиться к государственной деятельности. О двух событиях тех же лет, которые давали о себе знать в течение всей его жизни, стоит здесь упомянуть. Сражаясь на дуэли со своим сокурсником (по причине, как говорили, спора о том, кто из них лучше знает математику), Тихо лишился части носа. В течение всей жизни потерю приходилось замещать особым протезом из сплава золота с серебром. Впоследствии у Браге всегда было при себе подобие табакерки с клеящим составом для прикрепления искусственного носа...

Второе событие, которое произвело на него неизгладимое впечатление и повлияло на ход всей его дальнейшей жизни, произошло в конце первого года пребывания в университетских стенах. Это было частное затмение Солнца, о котором, разумеется, было заблаговременно объявлено. Тихо показалось, что есть «что-то божественное в том, что люди знают движение небесных светил так точно, что могут заблаговременно предсказывать их места и взаимные положения». Начиная с этого момента, он страстно увлекается астрономией, скупает и изучает астрономические трактаты, начиная с птолемеевского «Альмагеста». Так, в возрасте 14 лет Тихо приобщается к делу, которому останется верен до конца своих дней.

После трехлетнего курса обучения в Копенгагенском университете Тихо послали для продолжения учебы за границу, в Лейпциг, где, как считалось, было хорошо поставлено преподавание юриспруденции. К нему был приставлен в качестве ментора известный в будущем датский историк Андерс Соренсен Beдель, задачей которого было отвлечь Тихо от недостойных дворянина занятий астрономией. Ведель не выполнил поручения — страсть Браге к астрономии нашла и здесь выход в тайных ночных занятиях и наблюдениях.

После Лейпцига Браге пополнял свои знания в университетах Виттенберга, Ростока, Базеля и Аугсбурга до 26-летнего возраста. И все это время он приобретал, а позже сам проектировал и создавал инструменты для астрономических наблюдений. Среди них был гигантский квадрант, изготовленный из дерева и меди, 38 футов в диаметре, первый из серии невиданных до того по размерам и точности инструментов, которыми позже Тихо оборудовал свою обсерваторию.

17 августа 1563 г. семнадцатилетний Тихо сделал запись о том, что Юпитер и Сатурн настолько сблизились между собой, что почти полностью соединились. Он с удивлением заметил, что имевшиеся в его распоряжении альфонсинские планетные таблицы на целый месяц ошибаются в указании этого события, а неточность прусских таблиц* была хотя и значительно меньшей, по все же достигала нескольких дней. Это обстоятельство привело Браге к выводу, что точность наблюдений, необходимых для составления астрономических таблиц, должна быть значительно повышена, т. е. астрономия крайне нуждается в точных и длительных наблюдениях.

Возвратившись после окончания образования в Данию, Тихо жил некоторое время у своего другого дяди, Стена Билле, единственного из всех родственников одобрявшего увлечение Браге астрономией. Билле, основавший в Дании первые бумажную и стекольную фабрики, увлекался алхимией, и Браге принимал участие в его опытах.

Возвращаясь вечером 11 ноября 1572 г. из лаборатории дяди домой, Тихо заметил яркую звезду на том месте, где раньше он ничего подобного не видел. Место это было недалеко от зенита, северо-западнее созвездия Кассиопеи. Тихо не поверил своим глазам, но звезда продолжала сверкать и в следующие дни, через месяц она почти сравнялась по яркости с Венерой, затем стала медленно гаснуть и в марте 1574 г. нерестала быть видимой.

Новую звезду наблюдали по всей Европе, некоторые заметили ее еще в начале ноября, на несколько дней раньше Браге. Удивительное явление взволновало весь мир, каждый, от ученого до простолюдина, задавался вопросом, что должно означать ее появление. Одни принимали ее за новую Вифлеемскую звезду, извещавшую о начале второго пришествия Христа на Землю, другие считали ее предвестницей войн, голода и эпидемий, третьи видели в ней реакцию небес на ужасы недавней Варфоломеевской ночи**. Некоторые всерьез обсуждали предположение, что новый объект — некое небесное тело, воспламененное Юпитером, и т. п. Более серьезные наблюдатели пытались ответить на более конкретный вопрос: относится ли наблюдаемый феномен к подлунному миру, т. е. к ближайшему окружению Земли (тогда было еще распространено мнение, что кометы конденсируются из горячих паров в земной атмосфере и движутся в непосредственной близости от Земли), или же он расположен среди неподвижных звезд. Но последнее допущение противоречило учению Аристотеля о том, что в мире звезд все вечно и неизменно, а ведь это совпадало с библейскими догмами! Предстояло проверить, изменяется ли положение появившейся звезды относительно других звезд. Молодой тогда Мёстлин, не располагавший астрономическими инструментами, использовал отвес, располагая его на вытянутой руке так, чтобы он проходил через Новую и две другие звезды. Несмотря на столь грубые средства наблюдения, он пришел к заключению, что Новая не меняет своего положения относительно других звезд.

У Браге к этому времени уже был бронзовый азимутальный квадрант, обеспечивавший измерение углов с неслыханной по том временам точностью до 1'.

Тихо измерял расстояние Новой от Полярной звезды и от соседних звезд Кассиопеи в тот момент, когда это созвездие находилось вблизи зенита, и спустя 12 часов, когда оно было на севере, над Полярной. Если бы Новая звезда находилась на таком же расстоянии от Земли, как и Луна, и таким образом имела бы параллакс*** в 1°, то во втором положении она должна была бы оказаться на 1° ниже других звезд Кассиопеи, но оказалось, что в обоих положениях разница в расстояниях практически отсутствовала. Отсюда следовал вывод, что Новая звезда находится значительно дальше, чем Луна. Дальнейшие наблюдения показали, что Новая звезда находится вне планетных орбит, по тогдашним представлениям в сфере неподвижных звезд, так как ее положение относительно других звезд сохранялось в течение всего периода наблюдения.

Случилось так, что на протяжении короткого промежутка времени между 1572 и 1604 гг. появление новых звезд наблюдалось неоднократно. Это еще раз обратило внимание астрономов на важность составления точных звездных каталогов.

В 1573 г. после некоторых колебаний — подобает ли дворянину заниматься книгосочинительством? — Браге опубликовал свое первое произведение «De Stella Nova» («О новой звезде»). Здесь в смеси разнородных материалов — стихотворений, метеонаблюдений, астрологических прогнозов — на 27 страницах излагаются данные наблюдений над Новой звездой, а также описывается инструмент, с помощью которого эти наблюдения были выполнены. В выводах Браге высказал предположение, что звезда образовалась в результате конденсации тонкой светлой небесной материи, которую видно в Млечном Пути, и даже указал на темное пятно вблизи Млечного Пути, как на углубление, возникшее при этой конденсации.

В том же году Браге женился на простой крестьянке, восстановив против себя родственников и знакомых аристократов.

В 1575 г., путешествуя по Европе, Браге встретился с ландграфом Вильгельмом IV Гессенским, большим любителем астрономии, имевшим в Касселе собственную обсерваторию, и сумел настолько очаровать Вильгельма своими астрономическими познаниями, что тот обратился с настойчивым советом к датскому королю Фредерику II оказать Браге помощь в сооружении обсерватории (иначе чести и славе Датского королевства угрожает потеря одного из знаменитых подданных). Фредерик, тот самый, жизнь которого была спасена приемным отцом Тихо, слыл покровителем наук и искусств. Откликнувшись на совет ландграфа, он предложил сначала Браге несколько замков на выбор для устройства обсерватории. Однако Тихо отказался — он собирался вообще покинуть Данию и переселиться в Базель. Тогда король предложил ему целый остров Вен, около 10 километров в окружности, расположенный в проливе Зунд, километрах в 20 от Копенгагена и представлявший собой скалу со срезанной вершиной. Это очень удобное для сооружения обсерватории место предлагалось Тихо в качестве ленного владения с правом сбора всех налогов, кроме того, выделялись доходы из королевских источников для устройства, оснащения и поддержания обсерватории. После некоторых колебаний Браге принял заманчивое предложение. Королевский указ о передаче острова был подписан 23 мая 1576 г., осенью состоялась закладка основного здания, а в 1580 г. строительство обсерватории, названной Ураниборгом (Небесным замком), было окончено. На ее строительство и оснащение королевская казна истратила огромную по тем временам сумму в 100 000 талеров, примерно столько же было истрачено Тихо из собственных средств.

Позже (в 1584 г.) было построено еще одно здание обсерватории, названное Стьернеборг (Звездный замок). Инструменты здесь были размещены под землей, чтобы уменьшить влияние ветра и температуры.

Знаменитая и, безусловно, лучшая в то время в Европе и во всем мире обсерватория Тихо Браге была оснащена самыми современными инструментами, изготовленными по его проектам и под его руководством. Благодаря этим инструментам произошло настоящее обновление практической астрономии. Часто использовался огромный квадрант радиусом 2 метра, который известен по старинной гравюре, на которой Тихо Браге с помощниками изображены за определением склонений. Точность отсчетов доходила до ¹/₆'. Известен и большой секстант, который служил Браге для измерения угловых расстояний между двумя звездами. Кроме этих больших инструментов, предназначенных для измерений с высшей степенью точности, употреблялись и многие другие, разных размеров и назначений. Некоторые были установлены неподвижно, в меридиане, другие можно было направлять на любые азимуты****.

Для отсчета делений с точностью до минут Браге использовал метод трансверсалей, т. е. идущих вверх и вниз рядов точек, одинаково удаленных от края круга.

Браге изобрел также особые визиры для точного наведения инструментов на звезду. На большом квадрате в центре помещался цилиндрический стержень. Визир состоял из пластинки с двумя узкими горизонтальными щелями, расположенными друг над другом на расстоянии, точно равном диаметру стержня. Если, визируя поочередно через обе щели, наблюдатель видел, что стержень рассекает проекцию звезды ровно пополам, это означало, что звезда визирована точно.

Браге, не имея хронометров, придумал остроумные приспособления для отсчета времени с точностью до секунд, в которых вместо непосредственного определения времени использовалось взвешивание вытекавшей через тонкое отверстие ртути или просыпавшегося тончайшего свинцового порошка. «Лукавый Меркурий (ртуть) смеется над астрономами и над химиками: Сатурн (свинец) тоже обманывает, хотя и служит несколько лучше Меркурия», — писал он об этом.

В библиотеке обсерватории был установлен большой небесный глобус из меди, около полутора метров в диаметре. Дуги на глобусе были разделены на минуты. В течение многих лет на глобусе одно за другим выгравировывались изображения звезд, уточненные положения которых заново определялись Браге в процессе его наблюдений.

Всего было нанесено около 1000 позиций звезд. Изготовление глобуса стоило около 8 тыс. талеров.

Подробное описание и рисунки своих приборов Тихо Браге дал в книге «Astronomiae instauratae mechanica» («Механика обновленной астрономии»), Вышедшей в 1598 г.

Более двух десятков лет провел Браге в Ураниборге, определяя положение небесных объектов с удивительной точностью, если помнить, что он не знал еще телескопа и других оптических инструментов.

Еще в период строительства обсерватории Тихо провел наблюдения и измерения яркой кометы 1577 г., той самой, которую мать показывала шестилетнему Кеплеру. При наблюдении он пытался определить ее параллакс, измеряя ее положение среди звезд, когда она была низко на небе, и сравнивая его с положением на большой высоте. Если бы комета находилась хотя бы на таком же расстоянии от Земли, как Луна, то в ее положениях из-за параллакса должны были бы наблюдаться большие различия, достигающие 1°. Но Браге не обнаружил и следа параллакса, и по его весьма осторожному заключению комета должна была быть но крайней мере в шесть раз дальше от Земли, чем Луна.

Этот его вывод был новым ударом по космологическому учению Аристотеля, согласно которому кометы — огненные феномены в подлунных областях, т. е. в верхних слоях атмосферы.

В своих наблюдениях Тихо Браге учитывал атмосферную рефракцию. Это позволило ему уточнить наклон эклиптики и высот экватора.

Многолетние наблюдения за движением Луны дали ему исходные данные для уточнения наклона лунной орбиты и обнаружения ее колебания, им же были обнаружены вариация и годичное неравенство в движении Луны*****. Интересно, что независимо от Браге это отклонение было отмечено и Кеплером, так как он заметил, что предсказанное им в очередном календаре лунное затмение 1598 г. наступило на полтора часа позже, чем предполагалось.

Кеплер объяснил это замедляющим воздействием Солнца на Луну, которая двигалась медленнее зимой потому, что Солнце тогда ближе к Земле.

Браге составил каталог звезд, в который было занесено 788 единиц. С особой точностью были определены прямые восхождения и склонения 21 опорной звезды.

При сравнении с современными данными оказалось, что ошибка при их определении не превышала у него 40", средние ошибки при определении положений других звезд оказались около 1'. Эта работа Браге стала по существу первым современным звездным каталогом, занявшим место каталогов Гиппарха (II в. до н. э.) и Птолемея (II в. н. э.). Его составление представляло собой весьма важный шаг в развитии астрономии.

Сравнивая найденные им долготы звезд с данными, полученными в древности и в прошлом веке, Браге нашел точное значение прецессии******.

Очень важными были его многолетние наблюдения за движением планет. Обработка и изучение этих материалов для уточнения формы планетных орбит и особенностей движения по ним планет дали впоследствии возможность раскрыть многие тайны строения Солнечной системы.

Однако использовать накопленные богатства в полной мере Браге не мог, как об этом писал Кеплер в уже цитировавшемся выше письме. В значительной мере это было связано с тем, что он не смог подняться до восприятия коперниканской гелиоцентрической системы. Исходя из предположения о существовании сферы неподвижных звезд некоторого конечного радиуса, Браге думал, что поскольку за полгода положение Земли в результате ее вращения вокруг Солнца должно было бы измениться на двойное ее расстояние от Солнца, то при этом стало бы заметным изменение положения неподвижных звезд. В 1589 г. Браге писал астроному Ротману, что если принять систему Коперника, то «годовое движение Земли должно было бы отодвинуть сферу неподвижных звезд в такую даль, что путь Земли вокруг Солнца стал бы исчезающе мал по сравнению с этим расстоянием. Считаешь ли ты возможным, чтобы расстояние между Солнцем, этим предполагаемым центром мира, и Сатурном не составило бы даже 1/700 расстояния от сферы неподвижных звезд? К тому же это пространство должно быть пустым, лишенным звезд. А между тем так должно быть непременно, если годичный путь Земли, рассматриваемый с неподвижных звезд, должен составлять по величине только одну минуту. Но ведь тогда и неподвижные звезды третьей величины, видимый диаметр которых также равен минуте, должны были бы иметь размеры земной орбиты»¹.

Последнее возражение Браге устраняется тем, что (как убедились после изобретения телескопа) неподвижные звезды вообще не имеют видимого диаметра и представляются наблюдателю как светящиеся точки. Этот факт как раз и соответствовал предположениям последователей Коперника, что неподвижные звезды находятся на огромных расстояниях от Солнечной системы. Инструменты Браге не смогли помочь ему установить параллакс звезд для проверки правильности учения Коперника. Его удалось обнаружить лишь в XIX в.

Воспринять учение Коперника Браге мешало и характерное для того времени отсутствие у него правильных механических представлений. Если Земля движется, как же может падать на нее отвесно некоторое тело?

Однако Браге достаточно явно ощущал и недостатки птолемеевой геоцентрической системы. Поэтому им была разработана система, занимавшая промежуточное место между геоцентрической и гелиоцентрической: по этой системе Солнце движется по эксцентрической окружности вокруг неподвижной Земли, а в это же время планеты обращаются вокруг Солнца. Разработанная Браге система почти не нашла сторонников.

Число сотрудников и помощников у Браге доходило до 20 человек. Кроме того, он имел постоянно нескольких учеников. Обсерваторию посещало множество гостей. среди которых немало было титулованных особ.

Будучи независимым, своенравным и весьма резким в обращении человеком, Браге восстановил против себя многих придворных и нового датского короля Кристиана IV (Фредерик II умер в 1588 г.) Это привело к серьезным неприятностям. Браге лишили средств на содержание обсерватории, что вынудило его в конце концов покинуть Ураниборг. Весной 1597 г. Браге с семьей, сотрудниками и учениками, захватив с собой журналы наблюдений и основные инструменты, навсегда покинул остров Вен, а затем и датскую землю.

Судьба оставшегося без присмотра «Небесного замка» была печальной: здания разрушались, постепенно их растащили камень по камню. Когда в 1652 г. сюда для точного определения широты обсерватории прибыла экспедиция Парижской Академии наук, от зданий не осталось и следа, пришлось провести раскопки, чтобы найти остатки фундамента.

Около двух лет провел Браге в поисках нового места работы. Некоторое время он прожил в замке Вандбек близ Гамбурга, затем в Дрездене, Виттенберге и, наконец, в июне 1599 г. он прибыл в Прагу — тогдашнюю резиденцию императора Священной Римской империи германской нации Рудольфа II, приняв его предложение стать придворным императорским математиком. Ему было установлено довольно высокое по тем временам жалованье в 3000 талеров в год, в пятнадцать раз превышавшее жалованье Кеплера в Граце.

Прибыв на службу к императору, Браге обосновался сначала в замке Бенатек, в 35 километрах северо-восточнее Праги. Здесь он намеревался на средства императора построить новый «Небесный замок», однако вскоре обнаружилось, что не только на сооружение обсерватории, но и на содержание самого императорского математика средств нет — императорская казна была пуста для таких статей расходов.

Полгода спустя в Прагу прибыл Кеплер — это было в середине января 1600 г. Он сообщил о своем прибытии Браге в Бенатек и вскоре получил от него сообщение, в котором тот извинялся, что не мог встретить Кеплера лично, так как был занят неотложными наблюдениями, и приглашал его в Бенатек «не столько как гостя, сколько как очень желанного друга и коллегу по наблюдениям неба». Письмо было доставлено старшим сыном Браге Георгом и одним из его ближайших сотрудников, будущим зятем, Тенгнагелем. Оба должны были сопровождать Кеплера в его поездке в Бенатек, но так как они не торопились с возвращением домой, Кеплер попал к Тихо только через 9 дней.

Их первая встреча состоялась 4 февраля 1600 г. Умудренный опытом и годами Браге и молодой Кеплер в расцвете творческих сил. Аристократ и плебей. Богач и бедняк. Один из них привык повелевать, работая всегда с большим штатом сотрудников, помощников, учеников и слуг; другой, хотя и был зависим материально от сильных мира сего, привык к относительной свободе своих действий и выбора тем для работы. Крупнейший практик-наблюдатель и в меньшей мере теоретик, Браге собрал богатейшие данные многолетних астрономических наблюдений, но не мог их полностью использовать. Кеплер же был намного больше теоретиком, чем практиком, но для теоретических выводов и обобщений нуждался в данных астрономических наблюдений.

Вскоре после прибытия в Бенатек Кеплер писал: «Тихо владеет лучшими данными наблюдений, а значит, как будто и материалом для возведения нового здания, он имеет также рабочих и вообще все, чего можно пожелать для этого. Не хватает ему только архитектора, который использовал бы все это для собственного замысла. Потому что, хотя он имеет счастливое предрасположение и обладает истинным архитектоническим мастерством, его продвижению препятствует многообразие явлений и фактов, глубоко в которых скрыта истина»².

В самом деле, в накопленном за долгие годы наблюдений обильном материале — длинных колонках чисел в журналах наблюдений — было все необходимое для построения новой модели Вселенной. Но найти в этих цифрах законы Вселенной, расшифровать скрытые в них тайны ни Браге, у которого не хватало богатства мысли и смелости воображения, ни его ближайшим сотрудникам, включая известного Лонгомонтана, у которых не хватало эрудиции, было не под силу. И у Кеплера были основания полагать, что именно он мог стать бы тем архитектором, который превратил бы этот строительный материал в стройное здание новой модели.

Первые дни пребывания Кеплера у Браге, казалось, благоприятствовали осуществлению его желаний. Так как до его прибытия систематическим наблюдением Марса занимался Лонгомонтан, Тихо хотел сначала поручить Кеплеру другую планету для изучения, но затем он решил, учитывая рвение молодого новичка и затруднения Лонгомонтана, который никак не мог свести концы с концами в своих наблюдениях, поручить Кеплеру самую «сложную» планету — Марс, а за Лонгомонтаноы закрепить Луну. Гордясь трудным поручением, Кеплер взялся решить проблему Марса за восемь дней. Восемь дней превратились в восемь лет напряженного труда, восемь лет борьбы с непокорной планетой. Такой была цена открытия, прославившего Кеплера в веках, — вывода знаменитых первого и второго законов движения планет, носящих его имя. Кеплер изложил их в книге, название которой довольно точно отражает ее содержание: «Astronomia Nova seu Physica Coelestis» — «Новая астрономия или физика небес». Но это еще далеко впереди.

Пока что у Кеплера настроение с каждым днем начинает ухудшаться вместе с ухудшением его взаимоотношений с Браге.

Уважая в Кеплере глубокий ум, богатое и смелое воображение, настойчивость в работе, Тихо тем не менее не собирался ставить его рядом с собой. А со своими помощниками Браге, привыкший чувствовать себя полновластным хозяином, держал себя высокомерно, установил для них довольно жесткий распорядок дня. И в рабочих помещениях, и за общими длительными трапезами, во время которых собирались многочисленные члены семейства Браге (в Прагу с ним прибыло шесть его взрослых детей), его сотрудники и помощники, было шумно и неуютно. То, о чем так мечтал Кеплер, — завладеть журналами астрономических наблюдений Браге, откладывалось на неопределенный срок. Тихо ревниво охранял свои богатства от посторонних взоров и признаков желания поделиться ими с кем бы то ни было, и с Кеплером в том числе, не проявлял.

Многие другие вопросы мучили Кеплера в эти дни: должно ли перевезти сюда семью, если да, то что делать с недвижимым приданым жены в Штирии, где из-за притеснений властями протестантов продать его было чрезвычайно трудно, бросать же его на произвол судьбы Кеплеру, семья которого постоянно нуждалась в средствах, естественно, не хотелось, кстати не было свободных средств, необходимых на переезд из Граца в Прагу. Неясно было и где поселится Кеплер с семьей после переезда, каково будет его новое положение, на какие средства к существованию он сможет рассчитывать.

Весь этот клубок взаимосвязанных и трудноразрешимых проблем не мог не привести болезненного и измученного семейными несчастьями и религиозными притеснениями Кеплера в состояние крайнего нервного напряжения, которое выливалось в раздраженные препирательства с Браге и его сотрудниками, вспышки гнева по разным поводам. Уже через месяц после прибытия Кеплера в Бенатек он в одном из писем сообщает о натянутых отношениях с Браге, а 5 апреля все это вылилось в открытую бурную ссору, последствия которой вели к полному разрыву и могли оказать весьма неприятные последствия па судьбы астрономической науки.

Инициатором ссоры был Кеплер. Перед этим, готовясь к переговорам с Браге об условиях их сотрудничества, оп просил быть в них посредником гостившего тогда в замке известного чешского ученого Иоанна Йессениуса (Яна Есенского), в то время профессора медицины в Виттенберге, для чего подготовил ему обширную записку, в которой не очень тактично по форме изложил свои требования: предоставление отдельной квартиры, так как шум и гам в доме Тихо раздражает Кеплера; Тихо должен выплачивать Кеплеру по 50 талеров до того времени, пока не выхлопочет у императора постоянного жалованья для него; он должен обеспечить семью Кеплера хорошим топливом, мясом, рыбой, хлебом, пивом и вином; Кеплер должен иметь право сам устанавливать себе время и тему своих занятий и т. д.

По недоразумению или вследствие интриг этот документ попал в руки Браге. Тот отнесся к нему довольно снисходительно, но эта снисходительность сильного к слабому привела Кеплера в еще большее раздражение. Высказав Браге в весьма грубой форме причины своего недовольства, на другой день он уехал вместе с Йессениусом в Прагу, несмотря на увещевания и просьбы Браге отсрочить отъезд на несколько дней — до получения ответа от императора на письмо Браге о принятии Кеплера на службу. Приехав в Прагу, совершено потерявший самообладание Кеплер отправил еще одно оскорбительное письмо Браге.

В событиях этих дней трудно оправдать следовавшие один за другим некорректные, грубые и оскорбительные по отношению к Браге поступки Кеплера, но их можно понять, если учесть ту депрессию, то истерическое, граничащее с отчаянием состояние, в котором в силу обстоятельств оказался ученый.

Видимо, только последнее письмо Кеплера вывело, наконец, и Браге из себя. 8 апреля он сообщает Йессениусу о получении письма Кеплера, в резкой форме выражает свое возмущение по этому поводу и заявляет, что впредь не желает иметь с ним ничего общего.

Однако, успокоившись, сам Кеплер сознает свою вину перед старым астрономом. Его терзают стыд, раскаяние и чувство вины перед протянувшим ему в трудную минуту руку помощи Браге. Забыв о самолюбии, Кеплер снова обращается к нему с покаянным письмом, в котором признает, что совершенно незаслуженно и несправедливо оскорбил его, умоляет о милосердии и прощении, обещая впредь никогда ничего подобного не допускать и оказывать Браге помощь в обработке результатов его наблюдений.

Через три недели после того, как Кеплер покинул Бенатек, Браге лично приехал за ним в Прагу, и сотрудничество было восстановлено. В спокойной обстановке договорились об условиях дальнейшей совместной работы:

Браге ходатайствует перед императором, чтобы тот распорядился перевести Кеплера на два года в Прагу для помощи в обработке результатов наблюдений. Предполагается, что штирийские власти сохранят на это время место работы и, главное, жалованье. Кроме того, Кеплер будет получать в Праге еще доплату в 100 гульденов в год. Работа должна быть поставлена так, чтобы в первую очередь восславить господа бога, во вторую — соответствовать интересам и потребностям Браге, и только затем — интересам самого Кеплера.

Предварительные переговоры Браге с вице-канцлером императорского двора позволяли надеяться, что соглашение со стороны Браге сможет выполняться. Вопрос о местожительстве семьи Кеплера оставался пока открытым.

Кеплер заторопился домой, в Грац. Скорому отъезду благоприятствовало то, что родственник Браге, некий Фридрих Розенкранц, как раз отправлялся из Праги в Венгрию и согласился довезти Кеплера до Вены. 1 июня 1600 г. Кеплер покинул Прагу.

Возвратившись в Грац, он продолжал колебаться в выборе дальнейшего места жительства и работы — остаться ли в Штирии, где его удерживало главным образом имущество жены, переехать к Браге или же попытаться осуществить заветную мечту — устроиться в своей alma mater, Тюбингенском университете. С просьбами о совете и помощи он обратился к Герварту и Мёстлину; первый высказался за Прагу, второй молчал. Пытаясь задобрить эрцгерцога Фердинанда, Кеплер послал ему трактат о предстоящем 10 июля солнечном затмении, в котором высказал интересные соображения о наличии некоей «силы Земли», влияющей на движение Луны, силы, которая убывает обратно пропорционально расстоянию. Еще до этого он усматривал причину движения планет в физической силе, исходящей из Солнца, и высказанные им в новом трактате мысли были следующим важным шагом к концепции о всемирном тяготении. Сочинение не произвело должного впечатления на правителя Штирии.

10 июля Кеплер с помощью камеры-обскуры собственной конструкции, сооруженной посреди рыночной площади в Граце, наблюдал солнечное затмение. Пока он раздумывал о причинах уменьшенного изображения диска Луны, наблюдаемого в камере-обскуре (что через несколько дней привело его к открытию важного закона прохождения световых лучей, позже, в 1604 г., изложенного в известной работе, посвященной оптическим вопросам «Ad Vitellionem paralipomena, quibus astronomiae pars optica traditur» — «Дополнения к Вителлию, в которых излагается оптическая часть астрономии»), у него украли кошелек с 30 талерами — почти двухмесячное его жалованье.

Несколько раньше жизнь поставила перед Кеплером еще одну проблему. Общинные власти, содержавшие Кеплера в качестве преподавателя школы, не прореагировали на рекомендательное письмо императорского математика Тихо Браге, в котором подчеркивались исключительные способности и астрономические познания их работника, более того, было объявлено о том, что Кеплер должен оставить бесполезные и бесплодные занятия астрономией, и заняться медициной, для чего его собирались отправить в Италию. Пока Кеплер обдумывал ситуацию, не зная, как поступить, она еще более усложнилась. Эрцгерцог распорядился, чтобы все протестанты, граждане Граца, 31 июля и в последующие дни предстали перед церковной комиссией с эрцгерцогом во главе и либо объявили публично о переходе в католичество, либо же в короткий срок покинули страну. При этом для упорствовавших протестантов устанавливался весьма ограниченный срок для ликвидации их недвижимости, после окончания которого католикам запрещалось арендовать его у протестантов; для движимого имущества, которое изгнанники хотели бы захватить с собой, устанавливалась дополнительная десятипроцентная пошлина.

По Линцу поползли слухи, что Кеплер согласился перейти в католичество, но 2 августа его имя оказалось в списках изгоняемых из страны — здесь как и позже при суровых жизненных испытаниях он проявил стойкость и принципиальность в конфессиональных вопросах.

Через несколько дней прекратилась выплата жалованья. Это лишило его основного источника существования и затрудняло выполнение достигнутого с Браге соглашения, по которому Кеплер должен был рассчитывать на материальную поддержку штирийских властей. Снова обращаться за советом к Герварту не имело смысла — тот уже твердо высказался за переезд в Прагу. Мёстлин медлил с ответом на тревожное до отчаяния письмо с просьбой похлопотать об устройстве в Тюбингене. Кеплер сообщает о своих бедствиях Браге. Тот быстро откликается. «Не медлите, спешите и будьте уверенны», — пишет он, сообщая, что во время аудиенции у императора удалось добиться согласия на привлечение к его работам Кеплера. Однако ответ Браге не застал Кеплера — уже 30 сентября тот вынужден был покинуть Грац, решившись направиться с женой и падчерицей в Прагу. За их повозкой следовали две подводы с домашним скарбом. Впрочем, вещи в Линце пришлось оставить — не хватило средств на оплату их провоза (переезд обошелся в 420 талеров при жалованье 200 талеров в год!). По пути Кеплер заболел лихорадкой, которая не оставляла его в течение последующих девяти месяцев. По прибытии 19 октября в Прагу здоровье Кеплера еще ухудшилось, добавился мучительный кашель, подозревали чахотку... Денег не было, а жизнь в Праге была намного дороже, чем в Линце. Жена плохо переносила лишения и разлуку с оставшимися в Граце родными (они перешли в католичество) и вскоре тоже заболела. В декабре пришло, наконец, письмо от Мёстлина, лишившее Кеплера последних надежд на профессуру в Тюбингене и страшно его расстроившее. «Я не могу описать словами, какой припадок меланхолии вызвало у меня Ваше письмо, так как оно лишило меня всех надежд на Вашу высшую школу. А здесь, в Праге, я нашел положение ненадежным также и в отношении моего существования. Итак, я должен остаться здесь пока либо выздоровлю, либо умру», — писал он Мёстлину в ответном письме³, которым их переписка прерывается на четыре года.

Браге, к тому моменту переселившийся в Прагу и установивший часть своих инструментов в Бельведерском дворце, обрадовался прибытию Кеплера. Однако, несмотря на его, Тихо, хлопоты, уладить материальное положение Кеплера хотя бы формальным назначением жалования (ведь и свой высокий оклад Браге получал очень нерегулярно) в течение многих недель не удавалось — дело не шло дальше туманных обещаний со стороны императорского двора, в которых вопрос о звонкой монете упорно замалчивался.

В конце февраля 1601 г. Тихо Браге переселился в дом умершего вице-канцлера Курциуса, примерно в это же время здесь разместилась и семья Кеплера. Весной Кеплер снова в длительной поездке — в Линце умер его тесть, и с конца апреля до начала сентября 1601 г. Кеплер безуспешно пытался решить вопросы, связанные с оставшимся после тестя имуществом. Но возвратился он в Прагу во всяком случае отдохнувшим, выздоровевшим и окрепшим. Вскоре после его приезда Браге представляет Кеплера императору. Тот желает астрономам успехов в подготовке новых планетных таблиц, которые Браге тут же предлагает назвать «Рудольфинскими» в честь своего патрона. Однако прошло всего несколько недель, совместная работа астрономов только-только начала по-настоящему разворачиваться, как вдруг Браге 13 октября тяжело заболел. Болезнь быстро прогрессирует, состояние ого резко ухудшается, он теряет сознание и, изредка приходя в себя, шепчет: «Ne frusta vixisse videar» («He напрасно прожита жизнь»)... Перед самой смертью (он умер 24 октября 1601 г.), как сообщает Кеплер в одном из писем Мёстлину, «он просил меня, хотя и знал мою приверженность к мнениям Коперника, проработать все согласно его собственной гипотезе»⁴.

Таким образом, на смертном одре Тихо Браге завещал Кеплеру доказать справедливость его, Браге, гипотезы о строении планетной системы. Сразу же заметим, что это завещание Кеплером выполнено не было, но тем выше поднял он своими открытиями славу своего учителя и старшего коллеги.

Торжественные похороны Тихо Браге состоялись 4 ноября. Погребальную речь произнес Йессениус, в то время уже профессор Карлова университета. Кеплер воздал должное памяти выдающегося астронома, написав печальную элегию на его смерть, которая вскоре вместе с речью Йессениуса была опубликована.

Могила Браге до сих пор сохранилась в Тынской церкви в Праге.

Через два дня после похорон через советника Барвица Кеплер узнал о решении императора поручить Кеплеру заботу об инструментах и рукописях Браге и о присвоении ему придворного звания императорского математика.

Было назначено и жалованье — 500 гульденов в год (Браге оно было определено в 3000), но лишь 9 марта следующего года ему удалось получить его в первый и едва ли не в последний раз.

И хотя приходилось по-прежнему испытывать материальные лишения, для Кеплера наступало наиболее благоприятное во всей ого жизни десятилетие, в течение которого он выполнит важнейшие исследования в астрономии и оптике.

Относительно благополучно будет и в семье: за это время появятся у него трое детей, из которых двое — дочь Сусанна (родилась в июле 1602 г.) и сын Людвиг, позже доктор медицины (родился в декабре 1607 г.), — переживут отца. Сын Фридрих погибнет от оспы в 1611. г. в возрасте 8 лет.

* Альфонсинские, или альфонсовы, таблицы для определения положений планет на небесной сфере были составлены еще в 1252 г. большой группой астрономов по поручению и при участии будущего короля Кастилии и Леона Альфонса X (были окончены в день его коронации). После начала книгопечатания они неоднократно издавались (последний раз в 1553 г.). Использовались астрономами в течение трех веков. Прусские таблицы были составлены на основе теории Коперника немецким математиком Эразмом Рейнгольдом, другом и коллегой Ретика по Виттенбергскому университету, в 1551 г. и вскоре вытеснили альфонсинские, но через три четверти века им пришлось уступить место кеплеровым «Рудольфинским таблицам».

** К тому времени прошло менее трех месяцев после ужасной Варфоломеевской ночи, когда в ночь под праздник св. Варфоломея, 24 августа 1572 г., в Париже было вырезано около 30 тысяч гугенотов — французских протестантов.

*** Параллакс звезды — угол, под которым с нее виден диаметр земной орбиты (в данном случае диаметр самой Земли).

**** азимут — в горизонтальной системе астрономических координат дуга горизонта от точки юга до точки пересечения круга высоты с горизонтом.

***** вариация — одно из неравенств (т. с. неправильностей), имеющих место в движении Луны в результате деформации лунной орбиты под действием притяжения Луны Солнцем.

****** Прецессия (или предварение равноденствия) — медленное перемещение (на 50",3 в год) точек весеннего и осеннего равноденствия навстречу видимому годичному движению Солнца, в результате чего тропический год, т. е. промежуток времени между двумя последовательными прохождениями Солнца через точку весеннего равноденствия, оказывается короче звездного.

Примечания

1.- Письмо Тихо Браге астроному К. Ротману 24 ноября 1589 г. Tychonis Brahe Dani Opera Omnia, v. VI, 1919, p. 179.

2.- Письмо Кеплера Герварту 12 июля 1600 г. GW, XIV, 128—130.

3.- Письмо Кеплера Мёстлину 6 декабря (ст. ст.) 1600 г. GW, XIV, 158.

4.- ОО, VIII—I, 742.