§ 7. Ньютон и ньютонианская картина мира

Как это обычно бывает, в массе своей последователи Ньютона нередко отходили от подлинно глубоких идей самого Ньютона, или вовсе не зная, или забыв о его осторожных и тонких замечаниях. Вспомним, что в свое время последователи Птолемея вульгаризировали его математическую модель мира, представляя его эпициклы и деференты действительно существующими материальными ободами и колесами. В XVIII в. точно так же более сложная физическая картина мира, проступавшая перед мысленным взором Ньютона, была огрублена и «избавлена» от недомолвок (в которых заключается порой глубокий смысл). Утвердилось представление о существовании бесконечного пустого межзвездного мирового пространства. Между тем Ньютон склонялся, скорее, к идее крайней разреженности мировой материи, не вызывающей поэтому заметного торможения планет.

В пылу борьбы с картезианством утвердился и жесткий принцип дальнодействия — как передачи действия тяготения через пустоту и мгновенно, т. е. с бесконечной скоростью. Ньютон же считал необходимым наличие некоего передатчика этого действия, «агента», допуская его нематериальную природу... Но подобные, «объясняющие» идеи уже не вдохновляли XVIII век — век просвещения, возрождающихся материалистических (механистических) учений, набиравшего темп экспериментального естествознания. На этом этапе развития научного познания наиболее эффективным оказался именно феноменологический подход в объяснении явлений, могучий индуктивный метод Ньютона. Феноменологическая, но опиравшаяся на строгие количественные законы, физика Ньютона определила и главные черты новой, сформировавшейся на ее основе гравитационной физической картины мира, а точнее, космофизической, которая под именем ньютонианской на два века стала направляющим и контролирующим фактором в развитии естествознания.

Сформировавшись на основе механики Ньютона, она в своих деталях и нюансах отличалась от воззрений ее основателя: идеи Ньютона обрели вид абсолютных утверждений. А полученные на основе наблюдений и точных измерений, проведенных в пределах Солнечной системы, законы были перенесены (экстраполированы) на всю мыслимую Вселенную. Что же представляла собой эта ньютонианская гравитационно-механическая картина мира?

Ее стержнем была идея материального единства небесного и земного, т. е. мира в целом, который, хотя и создан некогда богом, но существует и изменяется по естественным законам. В основе всех явлений и процессов лежит механическое движение (ньютонова идея «мирового часовщика» уже вскоре покинула эту картину мира, как излишняя). Наиболее универсальной и главной силой в Космосе представлялась гравитация.

Физическая картина мира рисовалась абсолютными категориями: абсолютное пространство и абсолютное время, существующие и без материи, без материальных тел, сами по себе. Бесконечный набор любых величин для любых процессов: допускались любые значения для скорости, направления движений, масштабов материальных тел (а в дальнейшем и их систем).

Астрономическая картина мира, или вернее, астрономический аспект картины мира, включая в качестве фундамента эти физические идеи и представления, дополнялся специфическими идеями и представлениями об устройстве, составе и состоянии Вселенной. Вселенная представлялась бесконечной по крайней мере в пространственном отношении. Момент божественного творения ее уже отвергался. Сотворение же самой материи представлялось теперь как некая краткая и отдаленнейшая увертюра к бесконечно долгой пьесе, действие в которой развивается уже по своим естественным законам под действием гравитации. По мере накопления наблюдательных сведений о составе, структуре, свойствах ранее известных или вновь открываемых объектов в Космосе формировались все более сложные модели Вселенной — на базе гравитации.