6. Идея множественности обитаемых миров. Защита и пропаганда Ломоносовым гелиоцентрической системы мира

Открытие атмосферы Венеры дало Ломоносову повод высказаться по весьма злободневному тогда вопросу о множестве обитаемых миров. Ломоносов не только пропагандировал и защищал гелиоцентрическую систему мира, но и не боялся делать из новых идей выводы о бесконечности Вселенной и бесчисленности миров, на которых возможна жизнь, подобная нашей. Эта идея довольно широко распространилась в России, особенно через посредство весьма остроумного и убедительного сочинения французского ученого, академика и секретаря Парижской Академии наук Бернара Бовье де Фонтенеля «Entretiens sur la pluralité des mondes» («Беседы о множественности миров»), изданного в Париже в 1686 г. Оно еще в 1730 г. было переведено одним из первых русских писателей-сатириков князем Антиохом Дмитриевичем Кантемиром и издано в 1740 г. В ту эпоху система мира Коперника еще встречала в России энергичное противодействие со стороны деятелей православной церкви. Сторонникам Коперника приходилось с большой осторожностью говорить о гелиоцентрической системе мира в своих сочинениях¹. Находились еще ученые — противники Коперника. Так, например, в 1745 г. академик (ботаник) Сигезбек представил в Академию наук свои сомнения в коперниковой системе.

Из-за идеи множественности обитаемых миров, наполняющих бесконечную Вселенную, сочинение Фонтенеля вызвало яростные нападки со стороны «просвещенного» духовенства, и в 1756 г. Святейший Синод обратился к императрице Елизавете со специальной просьбой отобрать повсюду «крамольную книгу», переведенную Кантемиром, и издать указ о запрещении по всей Империи книг, противных вере и нравственности, «дабы никто отнюдь ничего писать и печатать как о множестве миров, так и о всем другом, вере святой противном и с честными нравами не согласном, под жесточайшем за преступление наказанием не отваживался».

Рис. 8. Рисунок, изображающий систему мира Коперника (из книги Фонтенеля «Беседы о множественности миров», изданной в русском переводе А. Кантемира в Петербурге в 1740 г.)

Несмотря на это, в 1761 г. Ломоносов способствовал появлению второго издания этой книги, отдав распоряжение академической типографии отпечатать ее «вторым тиснением».

Нашумевший памфлет Ломоносова — его «Гимн бороде» (1757) — связан с той борьбой, которую ему пришлось выдержать с церковниками из-за издания перевода книги Фонтенеля. Об этом, без сомнения, свидетельствуют следующие строки из «Гимна»²:

«6. Естли правда, что планеты —
Нашему подобны светы,
Конче³ в оных мудрецы
И всех пуще там жрецы
Уверяют бородою,
Что нас нет здесь головою.
Скажет кто: мы вправду тут —
В струбе там того сожгут».

Быстро разгадав истинного автора анонимного и распространявшегося в списках «Гимна бороде», Синод обратился к императрице Елизавете с настойчивым требованием «высочайшим своим Указом таковые соблазнительные ругательства пашквили истребить и публично жечь, и впредь то чинить запретить и означенного Ломоносова для надлежащего в том увещания и исправления в Синод отослать»⁴. Трудно сказать, чем бы кончилось для Ломоносова это дело, если бы, несмотря на его заслуги, он был выдан Синоду «для вразумления».

Надо отметить, что уже через несколько лет подобное преследование не могло бы иметь места, так как гелиоцентрическое учение получило полное и повсеместное признание.

В 1754 г. любимый ученик Ломоносова «в словесных науках» Николай Никитич Поповский перевел под его наблюдением (а вероятнее всего, и по его заказу) поэму английского поэта Александра Попа «Опыт о человеке», в которой среди прочего излагаются коперниковская система мира, идея множественности обитаемых миров и мысль о закономерности в природе, не допускающей каких-либо чудес и вмешательства божества. Ломоносов опасался, что эти мысли, идущие вразрез со священным писанием, создадут большие затруднения для печатания. И действительно, эта книга подверглась жестокой цензуре Синода: «ничего о множестве миров, Коперниковой системе и к натуральному склонного не осталось». Правда, Н.Н. Поповский все цензурные вставки и искажения выделил в печати большими буквами, тем самым сделал их явными и привлек к ним особое внимание читателей.

Еще в «Вечернем размышлении о Божьем Величестве при случае великого северного сияния» (1743)⁵, которое начинается замечательными строками:

«Лицо свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь,
Взошла на горы черна тень;
Лучи от нас склонились прочь.
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна»,

Ломоносов уже затронул вопрос о множественности обитаемых миров:

...«Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков».

В «Явлении Венеры» он особо останавливается на следствиях, которые вытекают из его открытия атмосферы на Венере: «Читая здесь о великой атмосфере около помянутые планеты, скажет кто: подумать де можно, что в ней потому и пары восходят, сгущаются облака, падают дожди, протекают ручьи, собираются в реки, реки втекают в моря; произрастают везде разные прозябания; ими питаются животные». Таким образом, на Венере, считал Ломоносов, могут быть живые существа, как и на Земле. Он также считал возможным существование и других обитаемых миров. Этому вопросу Ломоносов посвящает особое «Прибавление», в котором полемизирует с невеждами из стана противников коперниканской теории и, стараясь умерить враждебность к науке о природе представителей церкви, пытается показать, что новые идеи мироздания и даже вопрос о множественности обитаемых миров не имеют отношения к вопросам веры. Он начинает весьма тонко с указания на то, что в своих нападках на Коперника рачительные защитники христианских догматов повторяют давно минувшие языческие времена, когда в Древней Греции был обвинен в безбожии Аристарх Самосский за непочтение к богине Весте, выразившееся в том, что он проповедовал идею вращения Земли и движения ее вокруг Солнца. «Первый Клеант некто, доносил на Аристарха, что по своей системе о движении земли дерзнул подвигнуть с места великую богиню Весту, всея земли содержательницу; дерзнул беспрестанно вертеть Нептуна, Плутона, Цереру, всех нимф, богов лесных и домашних по всей земли. Итак, идолопоклонническое суеверие держало астрономическую землю в своих челюстях, не давая ей двигаться, хотя она сама свое дело и божье повеление всегда исполняла. Между тем, астрономы принуждены были выдумывать для изъяснения небесных явлений глупые и с механикой и геометрией прекословящие пути планетам, циклы и эпициклы (круги и побочные круги)». Это же сопоставление есть в знаменитом «Письме о пользе стекла»⁶, в котором имеется следующее краткое и очень выразительное стихотворное изложение и защита коперниковой системы:

«Астроном весь свой век в бесплодном был труде,
Запутан циклами⁷ пока восстал Коперник,
Презритель зависти и варварству соперник;
В средине всех планет он солнце положил,
Сугубое земли движение открыл.
Однем круг центра путь вседневный совершает,
Другим круг солнца год теченьем составляет,
Он циклы истинной Системой растерзал,
И правду точностью явлений доказал.
Потом Гугений, Кеплер и Невтоны,
Преломленных лучей в стекле, познав законы,
Разумной подлинно уверили весь свет,
Коперник что учил, сомнения в том нет».

В заключение он приводит следующее рассуждение: «Коперник возобновил, наконец, солнечную систему, каковая имя его ныне носит; показал преславное употребление ее в астрономии, которое после Кеплер, Невтон и другие великие математики и астрономы довели до такой точности, какую ныне видим в предсказании небесных явлений, чего по земностоятельной системе отнюдь достигнуть невозможно».

Ломоносов раскрывает истинную причину нападок церкви на коперникову систему и идею множественности обитаемых миров следующими словами: «Некоторые спрашивают, ежели-де на планетах есть живущие нам подобные люди, то какой они веры. Проповедано ли им евангелие. Крещены ли они в веру Христову. Сим дается ответ вопросный⁸. В южных великих землях, коих берега в нынешние времена почти только примечены мореплавателями, тамошние жители, также и в других неведомых землях обитатели, люди видом, языком и всеми поведениями от нас отменные, какой веры? И кто им проповедал евангелие? Ежели кто про то знать, или их обратить и крестить хочет, тот пусть по евангельскому слову туда пойдет. И как свою проповедь окончит, то после пусть поедет для того ж и на Венеру. Только бы труд его не был напрасен. Может быть тамошние люди во Адаме не согрешили; и для того всех из того следствий не надобно». Стараясь оградить науку и ее прогресс от тормозящего вмешательства церкви, Ломоносов, с одной стороны, стремится четко разграничить области религии и науки («Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божескую волю вымерять циркулем. Таков же и Богословии учитель естьли он думает, что по Псалтире научиться можно астрономии и химии»⁹), а с другой стороны, пытается успокоить противников своих ссылкой на то, что-де наука, открывая и исследуя различные явления природы, может выявить и прославить мудрость «создателя».

Текстами из сочинений отцов церкви — Василия Великого и Иоанна Дамаскина Ломоносов показывает возможность согласования учения о множественности миров со святым писанием.

В проекте регламента для Академического Университета Ломоносов специально предусматривает в качестве одной из семи «привилегий» свободу научных мнений от преследования духовенства: «Духовенству к учениям, правду физическую для пользы и просвещения показующим, не привязываться, а особливо не ругать наук в проповедях».

В том же «Прибавлении» он, как бы вскользь, в защиту коперниковой системы мира приводит шуточное стихотворение:

«Случились вместе два Астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: Земля, вертясь, круг Солнца ходит,
Другой, — что Солнце все с собой планеты водит:
Один Коперник был, другой слыл Птоломей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: Ты звезд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?
Он дал такой ответ: Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Который бы вертел очаг кругом жаркова?»¹⁰

В целом вторая часть этой работы представляет собой блестящий памфлет в защиту мировоззрения, вытекающего из коперниковой системы.

Примечания

1. В 1728 г. математик Д. Бернулли и Ж. Делиль выступили в Академии наук с речами, в которых пропагандировалось учение Коперника. Речь Бернулли заканчивалась осуждением тех, которые «обнаружили так много ложного усердия» в преследовании копер-никовских взглядов на мироздание. Под влиянием деятелей православной церкви академическое начальство не решилось издать эти речи на русском языке.

2. Сочинения. — СПб., 1893, т, II, с, 139.

3. Конечно.

4. Меншуткин Б. Михаил Васильевич Ломоносов: Жизнеописание. — СПб., 1911, с. 98.

5. Полное собрание сочинений, часть первая. — СПб., 1794, с. 53.

6. Полное собрание сочинений, часть вторая. — СПб., 1794, с. 196.

7. Птолемеевыми эпициклами.

8. То есть встречный вопрос.

9. Сочинения, 1902, т. V, с. 127.

10. Сочинения, 1893, т. II, с. 225; 1902, т. V, с. 123.