Первые работы по геодезии

Присланные из Сената в Академию наук 21 июля 1735 г. шесть геодезистов не сразу приступили к работе. 24 июля 1735 г. появился один И. Корчевников, который получил от Делиля «информацию № 8».¹ На следующий день Трофимов уже был отозван в Сенат для «отправки в экспедицию», а в Географическом департаменте появился С. Арсеньев, которого Делиль начал обучать геодезии и чертил вместе с ним карту Псковской провинции. 28 июля пришли И. Ханыков, С. Арсеньев и Ф. Григоров. Делиль просил отвести им квартиры вблизи Академии и прислать человека, знающего французский и русский языки, чтобы обучать геодезистов астрономическим наблюдениям. Д. Мордвинов появился лишь 30 июля 1735 г., еще не поправившись после долгой болезни. По просьбе Делиля Шумахер обещал послать к больному академического хирурга. 12 августа 1735 г. И. Ханыков был срочно вызван в Сенат для отправки в Гжатск. 18 августа он пришел к Делилю перед отъездом посоветоваться, как лучше провести порученное ему межевание земель, отведенных жителям Гжатской пристани. 20 августа Д. Мордвинов был послан Академической канцелярией на Ладожский канал, а 21 августа прибыл солдат с депешей из Сената, в которой предписывалось «всех, какие есть геодезистов» прислать для «посылки в поле».²

Несмотря на это, Делилю удалось сохранить почти всех присланных ему вначале геодезистов. Только И. Ханыков, который вернулся в Петербург 25 августа 1735 г., так и не возвратился в Академию. Дольше других из первой партии присланных геодезистов здесь проработали Ф. Григоров и И. Корчевников, оказавшиеся весьма способными людьми, которым Делиль часто доверял самую ответственную работу. Так, именно Григоров чертил карты Японии (по материалам, присланным из Лондона), Грузии и Армении (по материалам, полученным от грузинского царя Вахтанга VI и его сыновей Бакара и Вахушти Багратиони), а также ездил вместе с Делилем в экспедицию в Березов для наблюдений прохождения Меркурия по диску Солнца. И. Корчевников также начертил много важных карт, но в то же время проявил способности и к астрономическим наблюдениям. Не случайно его имя, наряду с именами Андрея Красильникова и Семена Попова, нередко встречается в журналах наблюдений астрономической обсерватории, где Делиль обычно не перечислял поименно приходивших наблюдать геодезистов, ограничиваясь записями вроде «наблюдали геодезисты». Исключение делалось лишь для А.Д. Красильникова, С.И. Попова и И. Корчевникова. Первое наблюдение Красильникова и Попова внесено в журнал 7 сентября 1731 г., а Корчевникова — 2 августа 1736 г., когда он наблюдал Луну.³

К числу первых работ, выполненных в Географическом департаменте, можно отнести копирование карты Эстонии, составленной генералом фон Любрасом. Эта копия готовилась, вероятно, еще до официального создания департамента, поэтому в протоколе был зафиксирован лишь последний этап работ над ней. Так, 30 июля 1735 г. «...гравер Унферцагт начал переписывать названия с карты Эстонии на копию названной карты, переданной в Бюро географии Академической канцелярией».⁴ 7 августа работа была закончена, а оригинал карты возвращен генералу Любрасу.

Подробное отражение в протоколах Географического департамента за 1735—1741 гг. получила и деятельность Эйлера. Несомненно, что его назначение сюда вполне соответствовало его собственным желаниям и склонностям и лишь официально закрепило ранее сложившиеся у него отношения с Делилем. Как известно, Эйлер стал заместителем директора Географического департамента с 1 сентября 1735 г. Однако появился он там несколько раньше, еще 25 августа, а не 27 августа 1735 г., как полагала Гнучева [61, с. 38]. Протокольная запись сообщала: «Г. профессор Эйлер, которому г. камергер (президент Академии Корф, — Н.Н.) поручил помогать г. Делилю в построении генеральной карты России, сегодня пришел, чтобы присоединиться к нам».⁵ В дальнейшем Эйлер вместе с другими сотрудниками ходил в Бюро каждый день. Впоследствии ему, так же как и Делилю, иногда разрешалось работать дома. Однако отчет обо всем сделанном заносился в протокол. Судя по этим записям, нагрузка была огромной!

Первой работой Эйлера в Географическом департаменте стала карта европейских границ России. Как говорилось в протоколе от 2 сентября 1735 г.: «Гг. Делиль и Эйлер изучали способы построения карты границ России, затребованной Сенатом». 3 сентября они наметили размеры этой карты, поручив подготовку 3 листов для нее ученику Берендсу, которого специально затребовали из Канцелярии. «Затем... г. Делиль объяснял г. Эйлеру проекцию, которой он до сих пор пользовался при построении своих карт. После того, как г. Эйлер ее одобрил, они условились пользоваться ею для построения затребованной карты. А так как масштаб названной карты оказался немного меньшей величины, чем генеральная карта всей России и Северной Азии, которые г. Делиль начал чертить на 4 больших листах, то эти господа договорились скопировать ее проекцию, что они и начали делать сами».⁶

6 сентября 1736 г. Эйлер закончил черчение карты европейских границ России, и в тот же день ее взял адъюнкт В.Е. Адодуров, чтобы по приказу Корфа исправить нанесенные на ней русские названия. В те годы Эйлер, видимо, еще недостаточно хорошо владел русским языком. Работа была завершена лишь 14 октября 1736 г.⁷

24 октября 1735 г. Григоров и Корчевников начали копирование карты течения Иртыша от Тобольска до Семипалатинска, составленной Миллером на 4 листах и присланной из Камчатской экспедиции.⁸ Под руководством Делиля, начавшего работу и объяснившего, как надо ее продолжать, геодезисты скопировали карты и свели их в одну, более крупного масштаба. Этот любопытный факт подтверждает, что участники Второй Камчатской экспедиции, входившие в академическую группу, действительно прошли подготовку в обсерватории, достаточную для черчения карт и проведения астрономических наблюдений. 4 ноября 1735 г. «геодезист Григоров начал копировать карту Японии, которая является копией с другой, также сделанной в Японии карты, присланной г. Делилю г. Мортимером, секретарем Лондонского королевского общества».⁹ Работа была закончена весьма быстро, так как уже 11 ноября Григоров занялся составлением плана Москвы.

Важное значение придавалось черчению карт побережий Черного и Каспийского морей и границ России с Турцией и Персией. Здесь, как и при составлении карты Японии, Делилю и его сотрудникам деятельно помогали Байер и Кер, переносившие японские, турецкие и персидские надписи на копии карт, а также переводившие их на латинский язык.

По протоколам можно проследить важнейшие этапы выполнения этого задания. Так, 11 февраля 1736 г. Корчевников был вызван в Сенат, где получил для «немедленного копирования» новую карту границ России с Турцией. В тот же день Делиль, Эйлер, Леруа и Горлицкий, «ведомые г. Салтановым», ходили в Адмиралтейство, где этот учитель из Морской академии, как писал Леруа, «...устроил нам просмотр всех карт и планов, которые там есть. Мы взяли все, что могло быть нам полезно».¹⁰ Салтанов вручил президенту Адмиралтейств-коллегии Головину каталог взятых карт, а 17 февраля вернул их. Интересно отметить, что имя этого преподавателя Морской академии часто встречается в протоколах. Не случайно, что Салтанов с группой учеников в 1740 г. сопровождал Делиля и его спутников в экспедицию в Березов.

18 февраля 1736 г. Корчевников принес из Сената новую карту границ России с Турцией, но она была взята для копирования «по нашему заказу». 16 марта Мордвинов закончил копию этой карты. Однако 20 мая 1736 г. по распоряжению императрицы Анны Иоанновны все имевшиеся в Географическом департаменте карты окрестностей Дона, Крыма и Азова приказано было передать графу Остерману, в то время первому кабинет-министру. Делиль лично отнес необходимые карты и 28 мая 1736 г. получил взамен большую карту Черного моря, Крыма и Азовского моря, гравированную в Константинополе турецкими буквами. От Гросса была получена рукописная турецкая карта тех же районов. Кроме того, департамент располагал редукцией той же самой карты, сделанной Делилем, с переводом, выполненным Байером несколько лет назад. Заметив, что та же самая карта была выгравирована в Голландии и опубликована в одном из Атласов, имевшихся в Академической библиотеке, Делиль решил использовать все эти материалы для составления подробных карт.¹¹

10 июня 1736 г. в протоколе появилась такая запись: «Г. Кер пожелал [получить] копию турецкой карты, напечатанной в Константинополе, чтобы нанести на нее надписи и свое объяснение. Г. Делиль приказал скопировать названную карту Корчевникову и послать ее Керу». 21 июня была сделана пометка: «Г. Кер принес в Бюро турецкую карту, на которую он нанес надписи и перевод на латинский язык, так же как и произношение. После того, как он показал ее г. камергеру (президенту Корфу, — Н.Н.), он унес эту карту с собой, чтобы сделать свои заметки, сверив их с другими относительно оригинала, и передал его в Бюро, чтобы снять с него вторую копию, на которую он нанесет надписи и свой перевод начисто».¹²

Гравированную карту Турции копировал геодезист Трофимов, закончивший свою работу 28 июня и начавший снимать с той же самой карты Мраморное море. На полях этого протокола была сделана приписка: «Это именно та карта, которую требовал г. Кер, пожелавший, чтобы ее скопировали отдельно, для того чтобы иметь больше места для внесения перевода арабских надписей, находящихся в оригинале. Это море будет увеличено в двойном масштабе».¹³

По протоколам можно проследить, как готовились карты Грузии-Этому делу Делиль уделял большое внимание. Так, 6 июня 1737 г. было записано: «Григоров начал дома у г. Делиля снимать копию карт Грузии, сообщенных ему грузинским князем».¹⁴ Хотя имя князя не указывалось, можно полагать, что речь шла о постоянном помощнике Делиля Вахушти Багратиони. 25 июля того же года сообщалось, что Делиль поручил ученику Берендсу скопировать генеральную карту Грузии. Итак, работа шла весьма быстро. К 1738 г. атлас Грузии и ее генеральная карта были вполне готовы.

В 1740 г., когда продолжалось уточнение карт Кахетии, в Географическом департаменте появилось новое лицо. В протоколе за 22 февраля 1740 г. было записано следующее: «В Географический музей пришел с г. проф. Делилем князь Кахетии...».¹⁵ Имя князя названо дважды: «Жозеф Гегорович», а затем просто «Гегорович». Хотя по такой транскрипции трудно установить подлинное лицо, однако можно предполагать, что речь шла об Иесе,¹⁶ сыне Гиорги — князя Кахетии. В очень подробной протокольной записи рассказывалось, как кахетинский князь просил во что бы то ни стало «откопать» ему набросок карты Кахетии, ранее им составленный. Делиль поручил это дело Кенигсфельдту. В случае, если требуемую карту не удастся найти, он обещал составить ее заново на основе всех имевшихся в Географическом департаменте материалов. Заодно Делиль просил уточнить и обновить на этих картах географические названия.

Два года спустя, 7 января 1742 г. с аналогичной просьбой найти его старые эскизы карт Грузии в Географический департамент обратился Вахушти Багратиони, названный в протоколе «грузинским князем». На следующий день ему были показаны все карты Грузии, поднятые из архивов, но он «...не нашел среди них того, что ему нужно».¹⁷ Наконец выяснилось, что ему требовались списки географических обозначений, которые он и получил. Пересмотрев вместе с Делилем все прежние материалы, Вахушти включил их затем в свою обширную работу по истории и географии Грузии. Она была завершена в 1745 г. — в год окончания работы над «Атласом Российским». К сожалению, труд Вахушти при жизни автора не был опубликован и печатался по частям Броссе уже XIX в. [36—38], а затем в начале XX в. [160] и в наше время [161].

Картографические материалы Вахушти, Иесе и других грузин были опубликованы Делилем в 1766 г. в Париже [162]. В предисловии к «Карте Грузии и Армении», как он их называл, подробно излагалась история работ над этими картами. В 1727 г. Делиль «узнал о том, что один грузинский князь, прибывший к петербургскому двору, привез с собой много карт Грузии, как генеральных, так и партикулярных. Он просил князя показать их, и так как нашел их любопытными и весьма детальными, то снял с них копию» [162, с. 1].

Далее сообщалось, что этот же князь, по-видимому Вахушти, дал Делилю своего секретаря, чтобы с его помощью перевести все названия и надписи с грузинского на французский и другие языки. В Архиве Географического общества СССР сохранились материалы, содержащие список географических названий, нанесенных на карты Грузии на грузинском, латинском, русском и французском языках. Как указано в документах, все переводы с грузинского на другие языки выполнял Горлицкий.¹⁸

Естественно, что в беседах с князем Делиль прежде всего интересовался, как Вахушти определял координаты географических пунктов, нанесенных на его карты. В ответ он получил от князя крошечную табличку широт и долгот ряда пунктов с указанием их грузинских и латинских названий. Эта табличка хранится в Архиве Географического общества СССР.¹⁹ Понятно, что такие сведения не могли удовлетворить Делиля. Он попросил дать ему более подробную информацию со ссылками на все источники. Тогда Вахушти передал ему другую таблицу, вчетверо больше первой. В ней подробно отмечалось, что было снято им с тех или иных ландкарт, что заимствовано из европейских или византийских словарей. Часть пунктов он определил самостоятельно на основе астрономических наблюдений с помощью небольшой астролябии и измерений на местности, а часть взял у «персидского математика», которым оказался... Улугбек! Так Делиль узнал о работах Вахтанга VI и его окружения над грузинским переводом «Зиджа Улугбека», из которого Вахушти черпал географические координаты своих карт. Это положило начало совместным работам Делиля и грузин над переводом «Зиджа Улугбека» (см. гл. 6).

В бумагах Делиля приводились сведения о грузинских, персидских, турецких и русских единицах длины, в которых измерялись расстояния. Здесь же оказалась и любопытная характеристика Вахтанга VI, с которым Делиль был хорошо знаком: «Покойный король (так ученый называл грузинского царя, — Н.Н.) был любителем астрономии и приказал пронаблюдать широты Тифлиса, Эриваии, Гянджа, Кутаиси, Ахалцихе с помощью маленьких астролябий, изготовленных в Исфахане, диаметром по меньшей мере в один фут. Наблюдения находятся в Москве».²⁰

Из материалов Делиля выясняется, что в конце 1737 г. генеральная карта Грузии, подготовленная сотрудниками Географического департамента совместно с помощниками Вахтанга, должна была издаваться в Академической типографии. С этой целью Шумахер позаботился об изготовлении нужных шрифтов. В Лейпцигских «Литературных новостях» и «Газете ученых» были опубликованы соответствующие заметки.²¹ Однако совершенно готовая карта по неизвестной причине так и осталась тогда неопубликованной.

С первого же дня существования Географического департамента Делиль и его сотрудники наладили регулярный обмен картографическими материалами с различными государственными учреждениями и отдельными лицами. Обнаружив среди полученного материала экземпляры, отсутствовавшие в Академии наук, Делиль сразу же поручал снимать с них копии. Таким образом, академическая коллекция карт уже за 1735—1736 гг. значительно пополнилась и стала одной из самых богатых в России.

Это сильно подняло престиж Географического департамента, а заодно и Академии наук, куда за всевозможными справками и картами стали часто обращаться различные учреждения: Сенат, Кабинет министров, Адмиралтейств-коллегия, Коллегия иностранных дел, Морская академия, Корпус инженеров, Коллегия артиллерии и фортификации, Комиссия от строений и многие другие. Среди частных лиц, с которыми велся такой обмен, встречаются имена крупных государственных деятелей, вельмож и придворных. В их числе были, например, И.К. Кирилов, В.Н. Татищев, А.П. Волынский, А.Ф. Хрущов, И.А. Черкасов, А.И. Остерман, Б.Х. Миних, Н.Ф. Головин и многие другие.

Однако с ростом престижа Географического департамента значительно возрос и объем его работ, так как, помимо составления генеральной карты страны, как предполагалось сначала, приходилось заниматься и копированием имевшихся в Академии карт. Об огромном масштабе этих работ убедительно говорят цифры. За 1735—1736 гг. в Географическом департаменте было изготовлено много сотен копий!!! И все это сделано при ничтожном штате — 5 геодезистов, директор и его помощник.

Нельзя забывать, что все сотрудники вели еще и ежедневные, а Делиль и еженочные наблюдения на обсерватории, а также выполняли множество других исследований. Так, например, 15 апреля 1736 г. срочно понадобились термометры для профессоров, отправлявшихся в Камчатскую экспедицию. Маркировать их пришлось Кенигсфельдту, Григорову и Корчевникову. 24 марта 1738 г. Кенигсфельдту было поручено изготовить 2 чертежа астрономического квадранта и «другого подобного же инструмента с трубой наверху». По этим чертежам в Академических мастерских были сделаны указанные инструменты, предназначавшиеся для «экспедиции по измерению Земли». Делиль и Эйлер вели также большую научную работу по астрономии и математике и выполняли много других обязанностей.²²

Титульный лист протоколов Географического департамента.

Все это было следствием большой увлеченности своим делом, которую Делиль сумел передать всем сотрудникам. Немалое значение имело внимательное и даже бережное отношение к каждому из них. Это нашло яркое отражение в протоколах, где Леруа аккуратно отмечал, кто и по какой причине отсутствовал, а также указывал, какие меры приняты для лечения больных или нуждавшихся в помощи. Таким отношением естественно очень дорожили все сотрудники.

Делиль прилагал большие усилия, чтобы сохранить в Академии наук всех присланных туда геодезистов. Однако Сенат часто отзывал их для проведения межевых и топографических работ. Тогда Делиль изменил тактику. В ответ на все поступавшие из разных инстанций заказы он требовал присылать в Географический департамент геодезистов и чертежников, которые под его руководством выполняли бы эту работу. В дальнейшем, не рассчитывая на помощь временно работавших геодезистов, Делиль стал подбирать постоянных сотрудников из штата Академии наук или из числа студентов и преподавателей Академической гимназии и университета. Так, появились Т. Кенигсфельдт, Х.Н. Винсгейм, а затем Я. Шмидт и И.Ф. Трускот, бессменно работавшие в Географическом департаменте в течение многих лет.

Примечания

1. Там же, № 2/1, л. 2, 3.

2. Там же, л. 3, 7, 7 об., 8 об.

3. Там же, Р. 1, оп. 44, № 1. л. 197, 562 об.

4. Там же, ф. 3. оп. 10, № 2/1, л. 3 об., 4.

5. Там же, № 2/1, л. 8.

6. Там же, л. 9 об., 10.

7. Там же, № 2/2, л. 72. 77.

8. Там же, л. 22 об., 23 об.

9. Там же, 27.

10. Там же, л. 14.

11. Там же, л. 13 об., 15 об., 16, 24, 40, 41 об.

12. Там же, л. 48 об., 51 об.

13. Там же, л. 53 об.

14. Там же, № 2/3, л. 17.

15. Там же, № 3, л. 3.

16. Иесе был женат на сестре Вахтанга VI. Его сын Александр приходился родным дедом П.И. Багратиону — герою Отечественной войны 1812 г.

17. ЛО ААН СССР, ф. 3, оп. 10, № 3, л. 112, 112 об.

18. АГО, Р. 52, оп. 1. № 1, л. 11—82 об.

19. Там же, л. 63, 64.

20. Там же, л. 70.

21. Там же, л. 8 об.

22. ЛО ААН СССР, ф. 3. оп. 10. № 2/2, л. 32; № 2/4, л. 1а об.