Смерть фромборкского каноника

Колокол фромборкского собора прозвонил уже к вечерней службе, когда под окнами высокой башни неторопливо процокали копыта и затихли у высокого крыльца, ведущего в помещения каноника.

Человек, лежавший на широкой кровати в углу комнаты со сводчатым потолком, с трудом открыл глаза. Он был стар. Семьдесят лет беспокойной жизни покрыли морщинами лицо, выбелили длинные волосы. Глаза, когда-то такие зоркие, что замечали на ночном небе даже самые маленькие звездочки, теперь потускнели. Однако слух его остался по-прежнему острым, как в те дни, когда вместе с обитателями маленького Фромборка прислушивался он, не звякнут ли в ночи алебарды тевтонских ландскнехтов.

Он слабо пошевелил пальцами, и старый слуга, привыкший угадывать желания своего господина, распахнул слюдяное оконце и высунулся наружу. И сразу прямо от окна бросился к двери. Быстрыми шагами зашлепал он по вытертым ступеням башни, торопясь встретить приезжего. Прошло немного времени, и, задыхаясь, он появился снова на пороге комнаты, прижимая к груди узел. Вот он подошел к кровати, размотал тряпицу и опустил на грудь лежащего одну из привезенных книг в тяжелом переплете, обтянутом телячьей кожей. Умирающий улыбнулся. Грудь его взволнованно вздымалась. Пальцы слабо шевелились. Слуга помог, перевернул крышку переплета и поднес к угасающему взору титульный лист.

— Из Нюрнберга!..

На плотной, чуть желтоватой шершавой бумаге четкими буквами отпечатано название: «De Revolutionibus, libri VI» — «Шесть книг об обращениях». Да, именно так назвал он свой труд. Труд всей его жизни, который он увидел только лежа на смертном одре. Он стал плохо видеть перед смертью. Буквы пляшут перед глазами умирающего. Пляшут, не желая складываться в название. То название, которое дал он своему детищу и которое должно открыть глаза людям на истину. Усилием воли он напряг зрение: «De Revolutionibus orbium coelestium» — «Об обращениях небесных тел». Но это же не его название... Может быть, это другая книга? Нет, наверху, на титуле, стоит его имя. Но как же так? Ведь такое осторожное название может внушить мысль, что Землю можно и не включать в эти обращения? Слезы текут по щекам старого ученого, закрывают от его взора уходящий мир. Пальцы, только что гладившие и ласкавшие кожаный переплет книги, сжимаются гневно в кулак. Сжимаются и... остаются без движения. Теперь уже навсегда.

Старый слуга снимает книгу с застывшей груди, кладет ее рядом и идет звать священника.

— Nicolaus Copernicus mortus est!¹

Медленный похоронный звон колокола фромборкского собора плывет над городом, оповещая жителей о том, что отец Николай, каноник Эрмеландской епархии, сорок лет почти опекавший маленький городок Фромборк, или Фрауенбург, как называли его немцы, отдал богу душу. Женщины становятся на колени. Мужчины снимают шапки. Многим, очень многим из них есть чем вспомнить старого каноника отца Николая из рода Коперников...

Старинный друг Коперника епископ Тидеманн Гизе внимательно просматривает бумаги: письма, записи Коперника, листы с вычислениями. Большинство бумаг тут же летит в пламя ярко пылающего камина. Нельзя, нельзя оставлять. Смерть каноника принесла горе простым людям. Одних он лечил, с другими, стоя на крепостной стене, отбивал атаки тевтонских наймитов. Старики помнили, как, приехав во Фромборк, молодой каноник обошел весь город — от самых нижних улочек, сбегавших к крутому берегу реки, и до расположенных на вершине холма, как выходил в молодости к фонтану и писал красками. Выходил рано-рано, думал, что никто не видит. Горожане не осуждали слабость молодого человека. «Пройдет!» — говорили они. И были правы — прошло. Не проходило лишь одно увлечение — звезды...

Тидеманн останавливается взглядом на черновике старого письма. Это ответ Коперника римскому епископу Павлу Миддельбургу по поводу приглашения в Рим для исправления календаря. После смерти Региомонтана календарь, отсчитывающий христианские праздники, так и остался неупорядоченным.

Последняя реформа летоисчисления принадлежала Юлию Цезарю и была проведена в 46 году до начала новой эры. По его указанию александрийский астроном Созиген составил новый календарь, в основу которого был положен год, продолжающийся 365¼ суток. При этом три года считались по 365 суток, а четвертый — високосный — 366. Это было почти точно. И все-таки разница между средней длиной года и его истинной продолжительностью была такова, что за 128 лет набегали сутки. К середине шестнадцатого столетия праздник пасхи приходился уже на десять дней раньше, чем это было установлено Никейским собором в 325 году. А таблицы движений Луны на четыре дня не сходились с наблюдениями. Это выводило из строя дату празднования уже не только пасхи, но и троицы...

Вот тогда-то и решили римские кардиналы собрать астрономов и привести календарь в порядок. Пришло письмо-приглашение и в далекий Фромборк. Но Коперник отклонил высокую честь. «Чтобы составить более совершенное летоисчисление, — писал астроном в своем ответном послании римскому епископу, — необходимо точно знать законы движения Солнца и Луны. Я же такими данными пока не располагаю».

Письмо датировано 1514 годом. Старый друг торопливо перебирает пожелтевшие листы и вынимает знакомую тетрадку: «Comentariolus» — «Краткое объяснение». С этого все началось. В 1515 году Николай Коперник разослал эту рукопись друзьям и некоторым астрономам, пользовавшимся его уважением. В ней он объяснял идеи новой модели системы мира, которую предлагал вместо устаревшей, птолемеевской. Эти идеи были кратко сформулированы в семи аксиомах:

Аксиома первая: нет единого центра для всех небесных орбит и сфер.

Аксиома вторая: Земля не есть центр Вселенной, а лишь только центр тяжести и центр лунной сферы.

Аксиома третья: все сферы обращаются вокруг Солнца, которое поэтому находится в середине всех них, и, таким образом, центр мира расположен около Солнца...

Качает головой Тидеманн. Когда-то, пораженный смелостью и убедительностью доказательств своего друга, он уговаривал его написать подробно о своих взглядах. Более того, прочитав рукопись книги об обращениях, он первым настаивал на издании этого труда. Его имя стоит в посвящении, которым предваряются рассуждения автора.

Епископ откладывает в сторону рукопись Коперника. Нет сил кинуть ее в огонь. А надо бы. Теперь каждое слово, неосторожно сказанное покойным при жизни, будет обращено врагами против его памяти. И Тидеманн вспоминает, как много лет назад малоизвестный каноник Николай Торунский из рода Коперников выиграл судебный процесс у рыцарей Тевтонского ордена. Земля Эрмеландской епархии, к которой принадлежал Фромборк, некогда была захвачена тевтонцами и с тех пор постоянно подвергалась грабежам. Орденские полумонахи-полуразбойники с крестами на белых плащах не брезговали ничем. Вот почему в 1520 году пришлось Копернику, отложив любимый трикветрум², заняться делом голодающих жителей епархии и написать трактат «О справедливых ценах на хлеб». А еще немного позже второй трактат — «О порче монеты». С ним Коперник выступил прямо на сейме. Как смело требовал он запретить магистратам польских городов чеканить собственную неполноценную монету, подмешивая в серебро медь и свинец! «Обесценивая польские деньги, вы играете на руку тевтонцам», — бросил он тогда гневные слова в зал. Что там было!..

Тидеманн поеживается в кресле, следя за тем, как корчатся в огне бумаги. Вычисления, вычисления и еще раз вычисления... Когда он успевал всем этим заниматься?.. Раздраженные неуступчивостью фромборкского каноника рыцари распускали о Копернике вздорные слухи. Его любовь к науке старались представить как ненормальность. Пытаясь поправить дела после опустошения, которое нанесла Пруссии Польша в 1519 году, тевтонцы все чаще посматривали на Вармию (так по-польски называлась Эрмеландская епархия). И наконец, набрав отряды ландскнехтов, рыцари двинулись на вармийский епископат, занимая города один за другим. И вдруг наткнулись на Фромборк. Нет, не зря почти полгода горожане укрепляли свой городок! Потоптавшись под неприступными стенами до весны, тевтонцы убрались восвояси.

А вот еще один черновик письма. Епископ Гизе узнает свое имя в начале обращения. Но когда же это было, ведь такого послания он никогда не получал от покойного друга?..

1531. Обозленные рыцари нанимают комедиантов. И те разыгрывают комедию о влюбленном сумасшедшем, который придумывает учение о движении Земли...

...Да, «кшижаки», так называли поляки тевтонцев, били наверняка, били по самому больному. Широкая открытая душа Николая Коперника была отдана народу, ум принадлежал астрономии, но сердце... сердцу не прикажешь — и оно принадлежало единственной и прекрасной женщине по имени Анна Шеллинг. Ученый скрывал свое чувство. С девятого века тяготел над католическим духовенством целибат — обет, по которому духовные лица не могли вступить в брак. Орденские лазутчики донесли епископу, что в доме каноника Николая — молодая экономка. И скоро пришло во Фромборк пастырское послание из епископского дворца, повелевающее удалить экономку.

Чтобы отвлечься, забыть свое горе, Коперник ночи напролет просиживает за вычислениями, рассчитывая отклонение Меркурия от вычисленной орбиты.

В 1539 году в захолустный Фромборк неожиданно приехал молодой математик из Виттенберга, Георг Иоахим Ляухен, по прозванию Ретик. В те годы людям часто давали прозвища по местности, в которой они родились. Георг родился в Гризонсе, в Recia, на латинский лад. Вот и стали его называть Ретик, или Ретикус. Молодой человек приехал к Копернику, чтобы из первых рук узнать о новой теории.

Прожив в башне Коперника около года, он отослал в Нюрнберг своему учителю Иоганну Шонеру подробное изложение системы Коперника с восторженным отзывом о личности самого автора: «Я прошу тебя иметь такое мнение об этом ученом человеке, моем наставнике, что он был ревностным почитателем Птолемея... Он был очень далек от того, чтобы поспешно отвергать мнения древних философов, и если делал это, то только по основательным доводам и неопровержимым фактам, а не из любви к новизне. Его годы, его важный характер, его удивительная ученость были далеки от того, чтобы поддаваться такой наклонности, которая свойственна или молодости, или пылким и легким умам, или тем, кто «мало знает, но много о себе думает», как говорит Аристотель».

Восторг по поводу нового учения, выраженный молодым ученым, подействовал и на Коперника. Поборов свою нерешительность, отец Николай поручил собирающемуся в отъезд Ретику напечатать свою рукопись в центре европейского книгопечатания — Нюрнберге. Однако сам Ретик не смог остаться в городе, чтобы наблюдать за набором книги, и поручил это дело знакомому лютеранскому пастору Оссиандру. Трудами пастора и вышел коперниковский труд в 1543 году.

Поздно вышел. Не успел автор просмотреть свою книгу, прочитать ее глазами, поправить...

Кстати, письмо Ретика вместе с описанием идей Коперника было издано в Гданьске в 1541 году и доставило почитателю великого астронома множество неприятностей. Ретик лишился кафедры математики в Виттенберге и вынужден был перебраться в Лейпциг...

Система мира Николая Коперника

Епископ Тидеманн Гизе долгим взглядом смотрит на титул толстой книги. «Интересно, — думает он, — зачем Коперник изменил название?

И вместо «Шести книг об обращениях» его трактат стал называться «Об обращениях небесных тел»? Ведь в небесные тела люди никогда не включали Землю. Таким образом, новое название скрывает истинный смысл, заложенный в тексте». Но самым странным было предисловие.

Тидеманн никогда не читал его в рукописи, хотя Коперник советовался с ним едва ли не по каждой строчке своего сочинения. Предисловие называлось «О гипотезах этого сочинения» и придавало всей книге странный и двусмысленный характер. В нем излагалась мысль о том, что для пользы науки безразлично, что считать движущимся телом: Землю или Солнце. И что вся система с движущейся вокруг Солнца Землей может рассматриваться лишь как гипотеза, помогающая более точным и простым астрономическим расчетам...

«Но ведь это вовсе не соответствует взглядам, о которых говорил Коперник... — думает епископ, потирая пальцы. — Конечно, это снимает целый ряд возражений теологов, но не слишком ли дорогая цена?..» Он переворачивает страницы, слипшиеся после пресса. Вот основы новой системы мира и аргументы против Птолемея. Тут же приведен чертеж. Вот доказательства и цитаты из древних философов, подтверждающие правильность рассуждений. Дальше идут расчеты. Пользуясь новыми методами, Коперник перевычислил определенные Птолемеем противостояния внешних планет: Марса, Юпитера и Сатурна, приложив собственные наблюдения за семнадцать лет...

Если вы, читатель, изучите латынь и задумаете прочитать «Альмагест» Птолемея, а потом приметесь за книгу Коперника, вас ожидает большое разочарование. После очерка о жизни фромборкского каноника вы вправе ждать от его книги призывов к революции в науке, свержению ига геоцентрической системы и к ломке старых взглядов. Ничуть не бывало. Пожелтевшие страницы дышат преклонением перед античными авторитетами, глубочайшим уважением к Птолемею, к божественной мудрости. Чрезвычайная сложность деталей строения мира, вкупе с измененным названием трактата и предисловием, объявляющим даже эти робкие взгляды не более чем гипотезой, производят странное впечатление. Может даже показаться, что «Обращения» Коперника, по сути дела, мало отличаются от теории Птолемея.

Неудивительно, что астрономы шестнадцатого века рассматривали труды Коперника как попытку улучшить, уточнить расчеты прежней теории. Центральное положение Солнца принималось многими лишь как остроумное допущение, облегчающее эти расчеты.

Чтобы немного утешить разочарованного читателя, хочу напомнить: мы с вами находимся в эпохе Возрождения, когда каждый ученый считает свою работу как бы продолжением труда древних философов и ссылается на их авторитет.

Так и Коперник очень высоко ценил и уважал Птолемея, считая себя его продолжателем...

А посему не удивляйтесь, что сегодняшняя Солнечная система, простая и понятная, имеет весьма мало общего с той, которая была предложена более четырехсот лет назад. Всякая теория, высказанная впервые, редко бывает законченной по форме.

История же предисловия и измененного заглавия труда Коперника нуждается в дополнительном объяснении. Понадобилось более сорока лет, чтобы другой гениальный астроном, по имени Иоганн Кеплер, обнаружил подлог.

Пастор Оссиандр, коему было поручено простое наблюдение за печатанием рукописи Коперника, по собственной инициативе не только изменил название книги, но и написал анонимное предисловие, объявляющее взгляды автора допущением, гипотезой...

Для чего он это сделал?

Ответить на этот вопрос точно сегодня трудно. Скорее всего, чтобы избежать преследований виттенбергских теологов. Лютеранский пастор оказался зорче своих католических коллег и сразу понял, какой взрывной силы заряд таился в книге Коперника. И поступил согласно обычаям своего времени: заранее объявил новое учение о Вселенной гипотезой.

Объявил, чтобы отвлечь внимание строгих церковных цензоров хотя бы на первое время, чтобы расчистить путь книге к читателям. И надо сказать, это ему удалось.

Учение Коперника, благодаря замечательным сторонникам и пропагандистам новых взглядов Джордано Бруно и Галилею, стало знаменем борьбы за просвещение и духовную свободу.

Лишь семьдесят три года спустя, 5 марта 1616 года, конгрегация папской курии окончательно осудила новое учение. Отдел католической цензуры составил акт, запрещающий печатать и изучать сочинения Коперника, читать его с кафедр университетов и ссылаться на него в спорах. Этот акт исторического невежества подписали кардинал Сент-Сессиль, епископ Альба и монах брат Маделейн, по прозвищу Железная голова. Символическое прозвище!

Но до этого еще должны были состояться позорный суд и казнь Джордано Бруно и не менее позорный процесс над Галилеем.

Примечания

1. Николай Коперник скончался.

2. Трикветрум — старинный инструмент для измерения положения звезд.