В огне борьбы

Книга Коперника была написана очень трудным математическим языком, понятным лишь ограниченному кругу читателей. Может быть, поэтому, а может быть, благодаря предисловию пастора Оссиандра первое время она не привлекала особого внимания. Но в конце концов новая система мира дошла до сознания людей с помощью не только сторонников учения Коперника, но и его противников. А уж последних было немало. Противники возражали, опираясь, главным образом, на то, что новое учение противоречит священному писанию и библии. Кроме того, ссылаясь на авторитет Аристотеля, они говорили, что новая система не соответствует повседневному опыту, тому, что видят люди своими глазами.

В конце шестнадцатого века ученые люди Европы окончательно раскололись на два враждующих лагеря. Но если сторонники нового учения действовали убеждением и доказательствами, то противники гелиоцентрической системы применяли иные методы...

17 февраля 1600 года в два часа ночи на башне часовни «Братства усекновения головы Иоанна Крестителя» глухо зазвонил колокол. Поздние прохожие и старики, которым не спится ночами, испуганно читали молитвы. Колокола каждого монастыря в Риме имели свое назначение. И если начинал звонить колокол «Братства усекновения головы...», это означало, что утром предстоит сожжение еретика.

Прошло несколько часов — и в предрассветной мгле из ворот «Братства» вышла процессия монахов в надвинутых капюшонах с прорезями для глаз. Колонна направилась к тюрьме в башне Нона. Здесь, в капелле, уже находился приговоренный к смерти. Началась панихида. Братья пели «за упокой души», заживо отпевая осужденного, увещевая его отказаться от упорства и подписать отречение от ереси, умереть в мире. Измученный долголетним заключением и муками, узник молчал. Он уже сказал своим судьям все, что хотел и мог...

После панихиды процессия вышла из тюремной башни, проследовала через мост и по переулку Лучников вышла к площади Кампо ди Фьоре — площади Цветов. Там, возле углового дома, напротив камня, исписанного латинскими стихами в честь папы Сикста IV, учредившего на Кампо ди Фьоре «трон божественного правосудия», был сложен хворост для костра. Забрезжило утро. Над «вечным городом», как называли Рим пастыри католической церкви, всходило солнце. Несмотря на ранний час, площадь запружена народом. На балконах домов разместились знатные господа и прелаты церкви.

Трещали факелы сопровождающих. Палачи сорвали с приговоренного к смерти одежду и накинули ему на плечи «санбенито» — грубый саван, разрисованный языками адского пламени и пропитанный серой. Затем осужденного привязали к столбу железной цепью и туго-натуго перетянули мокрой веревкой. От жара костра веревка будет сохнуть, съеживаться и, врезаясь в тело еретика, усиливать его мучения. О, судьи предусмотрели все к вящей славе и удовольствию милосердного господа! У ног грешника сложили его книги и книги, запрещенные святой церковью, которые он читал. Язык его вытянули изо рта и зажали тисками, чтобы он не вздумал обратиться к толпе с подстрекательскими речами. Дождавшись сигнала, палачи подожгли хворост. Сквозь дым и пламя монах братства протянул умирающему распятие, но тот отверг его гневным взглядом. Он предпочитал умереть нераскаявшимся.

Так окончил жизнь бывший монах-доминиканец Джордано, сын Джованни Бруно из Нолы.

Еретик и атеист, расстрига-священник, безнравственный человек, мятежник против Христа и церкви, революционер!..

Революционер! Философ, магистр искусств. Человек феноменальной памяти, исключительных способностей и чудесных познаний в самых различных областях науки своего времени...

Вот две противоположные характеристики Джордано Бруно. Первая принадлежит врагам, вторая — друзьям и почитателям.

Чем же заслужил этот человек столь великую ненависть одних и столь же великую любовь других?

«Четырнадцати или пятнадцати лет я вступил послушником в орден доминиканцев в монастырь святого Доминика в Неаполе, — записаны в протоколе инквизиции слова Джордано Бруно, — по истечение года послушничества я был допущен к монашескому обету...»

Когда Джордано Бруно было всего восемнадцать лет, в его монастыре возник горячий спор.

В Италии среди верующих и по сей день очень распространено почитание статуй, икон, кукол и крестов. Против такого «папистского идолопоклонства» выступали многие видные гуманисты того времени. И вот однажды, когда по этому поводу возник спор между монахами, восемнадцатилетний Джордано Бруно вбежал к себе в келью и выбросил из нее образа святых... Биографы считают, что именно с этого момента и произошел перелом в его воззрениях.

Одиннадцать лет провел Джордано Бруно в монастыре доминиканцев. За это время он прошел все ступени учености и получил степень доктора богословия. Бруно был беден, и у него не было щедрых покровителей. А книги стоили дорого. Да и держать книги в монастырской келье было опасно. Монастырское начальство часто проводило обыски. А читать литературу, не относящуюся к религии, монахам запрещалось. И вот Джордано Бруно год за годом вырабатывает у себя феноменальную память. Он сознательно развивает ее упражнениями. И когда ему попадается нужная книга, то просто... выучивает ее наизусть. Молодой монах был очень чувствителен к несправедливости. Он ясно видел невежество братии, жадность, корыстолюбие и развращенность монастырского начальства. Постепенно он возненавидел свой орден, возненавидел все монашество, всех священников, включая и папу. «Кто упоминает о монахе, тот обозначает этим словом суеверия, олицетворение скупости, жадности, воплощение лицемерия и как бы сочетание всех пороков. Если хочешь выразить все это одним словом, скажи: монах», — писал он позже. Естественно, что окружающие платили ему тем же: считали его слишком гордым, ненавидели и писали доносы.

Когда Джордано Бруно получил степень доктора богословия, его по доносу обвинили в ереси. Сбросив рясу, Бруно бежит из монастыря. Начинаются скитания. Сначала по Италии, потом по Швейцарии. Он много выступает на диспутах, пишет книги, обличающие тупость католических священнослужителей и нелепость религиозных догм. С помощью друзей он издает свои книги, печатая их под чужим именем или анонимно. Некоторое время он преподает в университетах Лиона, Тулузы и Парижа, привлекая на свои лекции огромные массы слушателей-протестантов. Выходят его замечательные книги «Пир на пепле» и «О бесконечности Вселенной». Он знакомится с учением Коперника и становится страстным его защитником и проповедником. Он доказывает, что наш мир — лишь ничтожная часть Вселенной, в которой имеется еще множество таких же обитаемых миров. Он идет даже дальше Коперника, утверждая, что звезды — это такие же солнца, как наше. Вокруг них обращаются свои миры, которые, как и наш, могут быть обитаемы... «Разумному и живому уму невозможно вообразить себе, чтобы все эти бесчисленные миры, которые столь же великолепны, как наш, или даже лучше него, были лишены обитателей, подобных нам или даже лучших...» — пишет он. В Англии в диспуте с докторами теологии Бруно блестяще побеждает, защищая гелиоцентрическое учение Коперника. Но после этой славной победы ему приходится бежать из страны. Бруно перебирается в Германию. Но скоро и там подвергается преследованиям. В Гельмштадте суперинтендант Гильберт Воеций отлучил его от церкви. Франкфуртский городской совет отказал в праве гражданства. И тогда Джордано Бруно решает вернуться на родину, в Италию.

Тайно, в сопровождении контрабандистов и книготорговцев, не желающих платить пошлину, переходит он границу Венецианской области. Один из знакомых, именовавший себя ранее его учеником и почитателем, предлагает приют в своем доме. Но едва изгнанник перешагивает порог, предатель тут же доносит на него и даже помогает схватить и арестовать, чтобы препроводить в тюрьму венецианской инквизиции. Начинается длинный, на целые восемь лет, судебный процесс.

Ничто не сломило духа ноланца. Верный своим принципам, взошел он на костер и был до конца мужественным, показывая пример того, как надо стоять за свои идеалы.