Космогония до Лапласа

Наибольшей известностью — не только среди интересующихся философией и естествознанием, но и среди широчайших масс — вплоть до второй половины XX в. пользовалась небулярная космогоническая гипотеза Лапласа. Это один из многочисленных трудов Лапласа, гениально развивающих и отчасти даже завершающих великое открытие закона тяготения. Космогоническая гипотеза Лапласа, пытавшаяся объяснить возникновение Солнечной системы, является стройным и глубочайшим произведением человеческой мысли. Эта гипотеза и заложенные в ней идеи эволюции оказали огромное влияние на все последующее развитие астрономии, геологии, биологии и других смежных дисциплин. Наконец, в этой гипотезе нашло свое яркое и лучшее выражение торжество французского материализма XVIII в.

Гипотеза Лапласа произвела полный переворот в науке, окончательно и авторитетно заявив о непрестанном видоизменении природы и, главное, о том, что человеческие знания и мысль вытеснили «божественное начало» даже из тех областей, которые считались последней цитаделью религии.

Остроумие и значение гипотезы Лапласа особенно заметно на фоне того беспомощного состояния, в котором находилась до Лапласа эта область научного знания.

Вопросы как и почему образовался мир, окружающий человека, интересовали издавна все народы. В эпоху рабовладельческого и феодального обществ жреческое сословие, а затем служители церкви неизменно придавали ярко теологическую окраску всем ответам на вопросы о происхождении Вселенной. Народный эпос не избежал этого влияния, и в легендах о происхождении мира мы встречаемся именно с идеей его творения по воле бога.

Такие сказания и легенды о сотворении мира, часто родственные между собой, как, например, вавилонская и библейская, не могли уже полностью удовлетворить человечество, познания которого в области естествознания в XVII столетии бурно росли. Правда, семена материалистических идей древнегреческих и древнеримских философов, атомистические представления Демокрита и пламенные стихи Лукреция Кара не могли еще найти благоприятной почвы в Европе, с трудом вырывавшейся из оков средневековой схоластики и богословия. Изучать строение Вселенной после борьбы, всю тяжесть которой испытали на себе Галилей и Джордано Бруно, стало возможным, но изучать вопрос о происхождении мира было дерзостью, на которую могли отважиться лишь немногие.