Глава 2. Строители

Кто же все-таки построил Стоунхендж?

У любителей истории, поверхностно знакомящихся с прошлым Британских островов, обычно создается впечатление, что самые ранние и, несомненно, носящие самые романтичные названия люди сначала приплывали в Ирландию. Ведь о первых семьях Ирландии существует такая обширная литература — и какой древностью, необычностью и романтикой веет от названий этих племен: партолоняне, фоморяне, немедяне, фир болг, туата де дананн, милезяне, дравиды!

На самом же деле Англия заселялась одновременно с Ирландией, если не раньше, — ведь она на 250 миль ближе к континентальной Европе. Любой экзотический и полумифический народ, который действительно добирался до Эрина, скорее всего добирался туда через Альбион. К несчастью, Англию завоевали римляне, и нить бардических сказаний о том, что было прежде, прервалась. Могли ли повидавших виды легионеров интересовать местные россказни?

Британцы быстро романизировались — вскоре они уже и говорили и думали по-латыни. На черепице в конце рабочего дня ремесленник выцарапывал «satis» («хватит»). (Такая черепица, которую относят к 50 г. н. э., была недавно найдена.) Но Ирландия никогда не входила в Римскую империю. Ее барды, а затем монахи передавали старинные сказания из поколения в поколение без нарушения преемственности. Безусловно, это были своеобразные сказания, скорее поэтические, нежели правдивые. Сам я не поклонник легенд. Я предпочитаю твердо установленные факты. Однако некоторые специалисты полагают, что в фантазиях кроется достаточно много фактов, чтобы сделать эти мифы достойными нашего внимания. Во всяком случае, несомненно, что доисторические колонизаторы Ирландии приставали также к берегам Англии и Шотландии, а не только к «священному Острову на западе». Характерные черты и способности доисторических людей Ирландии, несомненно, были типичны и для других народов, заселивших Британские острова. Каковы же были эти черты и способности? Предоставим слово «Книге завоеваний» и другим старинным рукописям.

В них упоминаются три волны ранних пришельцев — фоморяне, сыны Партолана и немедяне, причем появились они вовсе не обязательно в этом порядке и вовсе не обязательно раньше, чем был построен Стоунхендж.

Фоморяне, свирепые и коварные, были «сумрачными морскими великанами... воинственные... они чинили большие досады всему миру». Кроме того, они были трудолюбивыми земледельцами — «они создали овечью землю». И — вспомним, как выглядит Стоунхендж, — «они строили башни». Свои навыки и уменья они привезли из Африки через ту часть Европы, которую мы теперь называем Испанией. Партолоняне также, по-видимому, явились из Испании. Об их обычаях нам известно гораздо меньше — только то, что они сражались со свирепыми фоморянами более успешно, чем с судьбой. «Моровая язва погубила их... и земля пустовала тридцать лет». Немедяне явились из Греции через Скифию и принесли с собой искусство политики. Когда «сумрачные морские великаны» начали их угнетать, они воззвали о помощи к «знати Греции». Просьба их, вероятно, показалась весьма убедительной, и помощь вскоре явилась в форме «огромного войска с друидами и друидессами», а также — и тут было бы очень любопытно узнать, какое зернышко факта кроется за этим вот взлетом фантазии — «с ядовитыми животными... вредоносными странными животными». Интересно, каких это вредоносных и странных животных можно было привезти туда из самой Греции? Собак?

Получив подобное подкрепление, немедяне «возобладали над башнями фоморян» и благоденствовали, пока «великая волна» не пришла с моря и не «утопила и уничтожила» победителей вместе с побежденными. (Очень соблазнительно заключить, что «великая волна» была вызвана погружением в воды Северного моря перешейка, соединявшего Англию с материком, но он исчез гораздо раньше — может быть, за 10 000 лет до нашей эры, когда растаяли последние ледники, — и к тому же в результате очень медленного и постепенного затопления.) Горстка немедян спаслась от наводнения, но «пав духом и опасаясь моровой язвы», они отбыли из Англии в Грецию, на свою прежнюю родину. «И земля оставалась пустой две сотни лет».

Затем явились фир болг — народ, несмотря на свое название, менее всего экзотичный. Согласно легендам, его предками были крестьяне Греции, трудившиеся на праотцов гомеровских «меднообутых» ахеян, которые много веков спустя сожгли высокие башни Илиона. Фир болги были трудолюбивыми и искусными земледельцами и имели похвальное обыкновение создавать плодородные поля на каменистых пустырях, натаскивая туда в мешках хорошую почву. «Они превратили глинистые холмы со скалистыми вершинами в клеверные луга». Творцы легенд полагали, что своим кожаным мешкам они и были обязаны названием «фир болг», которое истолковывалось как «люди с мешками». Однако господа так притесняли фир болг, что «измученные и отчаявшиеся» земледельцы сбросили «невыносимое иго... изготовили лодки и прекрасные корабли из кожаных и веревочных мешков для переноски земли» и уплыли прочь. До Ирландии они, как повествуют ирландские саги, добрались за одну неделю. Одна неделя плаванья в лодках из шкур, более 2500 километров от Греции до Геркулесовых Столпов и еще 1800 километров оттуда до Ирландии, то есть в общей сложности более 4300 километров за семь дней... да, это были «прекрасные корабли», ничего не скажешь!

Благополучно прибыв на свою новую родину, люди с мешками немедленно принялись снова таскать землю, чтобы сделать зеленые холмы более плодородными. По-видимому, они таскали ее всегда и везде, что представляется интересным, когда вспоминаешь, какой объем земляных работ требовался при постройке сооружений вроде Стоунхенджа. Жители острова Аран проделывают то же и в нашем веке. Документальный фильм Флаэрти показывает, как мужчины пальцами выскребают почву из расселин в скалах на этом открытом всем ветрам клочке суши у берегов Ирландии. Собранную землю они переносили на свои крохотные огороды, где рос картофель.

Затем явился самый симпатичный и достойный внимания народ из всей этой легендарной братии, мистические туата де дананн. Название это, по-видимому, должно было означать «народ, или дети, Даны», а Дана был их богом, хотя некоторые мифологи связывают это название с богиней луны Данаэ. Туата отличались удивительным обаянием, которому не уступала их глубочайшая мудрость. Сначала они жили «на северных островах Греции» и были очень учеными. «Им были ведомы и волшебство, и магия, и друидизм, и колдовство, и хитрость... и они превосходили мудрецов-язычников в волшебствах и науках... дьявольских искусствах... во всех видах благородных тонкостей». Возможно, «благородные тонкости» включали и дипломатию, так как некоторое время туата «ходили между афинянами и филистимлянами», по-видимому, в качестве посредников. Создается впечатление, что они умели прекрасно устраивать и чужие, и свои собственные дела.

Согласно легенде, туата были потомками тех немедян, которые вернулись в Грецию. Туата уплыли «на пестрых кораблях», дабы вернуть себе свое наследие. «Они явились с большим флотом, чтобы отобрать землю у фир болг». Они высадились все в тот же ритуальный день, в первый день мая, традиционный день поединка зимы и лета, и победили «людей с мешками».

«Тонкие» колдуны в течение своего рода Золотого века доброжелательности правили с помощью «волшебств и наук», которые, бесспорно, весьма пригодились бы для великих работ на Солсберийской равнине.

Затем явились самые многочисленные и лучше всех организованные из всех легендарных охотников поживиться за чужой счет.

Милезий «стоял однажды на крыше своего дома в далекой-далекой стране... размышляя и оглядывая четыре стороны света», и конечно же он увидел «тень и подобие земли и величавый остров в неизмеримой дали». Вполне естественно, что он «отправился на своих кораблях и через море» к этой земле и после «плохой встречи» изгнал туата де дананн, которым в обмен на бренную земную власть даровал бессмертие. Колдуны ушли «под счастливые холмы... чтобы жить вечно». (Ирландия все еще почитает свой «народ холмов».)

Милезяне добавили свою долю легенд. Одна легенда приписывает общеизвестное отсутствие змей в Ирландии именно им, и вот почему: какой-то милезянский праотец был исцелен от змеиного укуса не более и не менее как самим Моисеем (уменье обращаться со змеями было фамильным свойством в роду Моисея — вспомните, как жезл Аарона превратился в змею на глазах у фараона), после чего Моисей обещал милезянину, что его народ со временем доберется «до плодородной страны, не оскверненной змеями». Один из милезян женился на фараоновой дочери Скоте, которая и дала свое имя Ирландии¹. Позже их потомки отправились из Египта в Испанию, а оттуда за много легендарных веков до великого врага змей Патрика — в Ирландию. Большинство рассказов о милезянах — всего лишь сказки, но, как это обычно бывает в старинных повествованиях, в легендах встречаются вкрапления тех мелких конкретных деталей, которые создают впечатление правдоподобия: у милезян была «федерация аристократических республик» и политическое единство. Они проводили «последовательную внешнюю политику». В бардических искусствах они не знали себе равных — их барды помнили 12 книг и 350 видов поэтических ритмов. Значит, они обладали политическими способностями и хорошей памятью — еще две черты, отнюдь не лишние для солидного строительного начинания.

Кроме упомянутых групп воинственных пришельцев некоторые легенды упоминают еще и седьмую — дравидов из Индии. Однако этот народ, если он и появлялся в Британии, не произвел там особого впечатления. Рассказы о нем редки и сбивчивы.

Огромный свод мифов и изустной истории, посвященных этим ранним переселенцам, содержит в себе немало любопытного. Поскольку в настоящее время мы не можем разделить мифы и историю, их нельзя считать научным доказательством каких-либо фактов, но тем не менее ознакомиться с ними не мешало, поскольку характер и обычаи этих ранних колонизаторов Ирландии скорее всего были такими же, как и характер и обычаи тех племен, которые заселяли в те времена Англию. А некоторые их свойства, описанные в легендах, как нельзя лучше подходят для того безусловно реального строительства, о котором пойдет у нас речь.

На этом мы и покончим с легендами бардов. А теперь посмотрим, что говорят те, кто исследует конкретные данные, то есть археологи.

Согласно их утверждению, предки современного человека обитали в Англии уже 500 000 лет назад, а сам человек, то есть Homo sapiens, разгуливал по холмам Англии уже очень скоро после того, как он вообще появился на земле, что произошло около 50 000 лет назад. И тут нам следует рассмотреть следующий вопрос: когда животное стало человеком?

В нашем столетии завязался научный спор относительно понятия раннего человека.

Одна школа считает, что человек перестал быть животным, хотя и несколько более высоко развитым, чем другие, примерно 30 000 лет назад. Другая школа отодвигает эту дату далеко в прошлое. Неандертальского человека, жившего 200 000 лет назад, и другие виды Homo, которые существовали уже 1 000 000 лет назад и больше, эти ученые считают настолько высоко развитыми, что рассматривают их как наших близких родственников. Биологическое родство видов определяется возможностью скрещивания. Мог бы Homo sapiens скрещиваться с Homo neanderthalensis? Так как последний существует ныне только в виде музейных скелетов, решающий биологический эксперимент проведен быть не может. С археологической же точки зрения проблема представляется неразрешимой и в конечном счете сводится к личным мнениям и предпочтениям.

Однако независимо от того, когда именно животное стало человеком, перед этим первобытным существом стоял враг более непобедимый, чем все прочие враги, которые ему угрожали, — лед. По меньшей мере четырежды за последние два миллиона лет с севера на юг наползала гигантская стена льда во много десятков метров высотой, погребая под собой все пригодные для обитания равнины, долины и предгорья, вынуждая мигрировать все живое, что встречалось на ее пути. Вся мертвая природа и не успевшие спастись живые существа были погребены, и теперь почти невозможно представить себе, каковы тогда были условия существования.

Геологи уже давно ломают голову над причинами, вызывающими оледенения. Называлось множество возможных причин: уменьшение излучения Солнца; изменение количества содержащихся в атмосфере углекислого газа, или мельчайших минеральных частиц, или водяных паров; изменение местных условий; изменения орбиты Земли; перемещение полюсов; астрономические изменения. До самого недавнего времени особенно много сторонников было у последней из перечисленных возможных причин. Ось земного шара медленно описывает конус по отношению к плоскости орбиты Земли (как ось останавливающегося волчка), замыкая его за 26 000 лет. Кроме того, ось «кивает», то есть угол ее наклона к плоскости орбиты меняется с периодами в 40 000 лет. И наконец, форма эллипса, который описывает Земля, обращаясь вокруг Солнца, также изменяется с периодом примерно в 92 000 лет. Сочетания и накопление всех этих изменений, возможно, способно привести к изменению средней температуры Земли на 5—6 градусов, чего, возможно, оказывалось достаточно для оледенения. Но за последнее время астрономическая теория утратила популярность. Сейчас наиболее распространено мнение, что оледенения вызывались — и будут вызываться — небольшими климатическими изменениями, которые объясняются колебаниями общего количества испускаемой Солнцем лучистой энергии².

Мы живем сейчас в межледниковом периоде, как и жили с того самого момента, когда около 18 000 лет назад растаяли льды последнего оледенения. Но и наш межледниковый период может кончиться. Великий холод может настать еще раз. Стена льда может снова проползти по Шотландии, Скандинавии, Канаде и Великим Озерам. И тогда Человек, назвавший себя Разумным, вынужден будет — если только он не станет разумнее, чем теперь, — вновь покинуть обжитые места, как покидали их некогда его предки, и перебраться на юг, меняя свой образ жизни и приспосабливаясь к новым условиям.

Поскольку оледенения уничтожили почти все следы существования первых людей, подавляющее большинство наиболее ранних обнаруженных орудий и других остатков, связанных с древними людьми в Англии, восходит к относительно «современной» культуре, которая была названа ориньякской. Культура эта получила название по одной области во Франции, где имеется много пещер; она была распространена от Палестины до Франции. Физически ориньякцы принадлежали преимущественно к плосколицым кроманьонцам. Примерно за 30 000 лет до н. э. они небольшими группами переходили на Британские острова по перешейку, тогда еще соединявшему Англию с континентом, следуя за стадами животных — северных оленей, мамонтов, волосатых носорогов. И — к сведению творцов легенд — они приходили только в Англию, а не в Шотландию или Ирландию. Эти последние были еще в значительной степени покрыты льдом. Ориньякцы были жителями пещер и кочевниками. Они выделывали маленькие кремневые орудия, а также орудия и украшения из кости — несколько таких предметов было обнаружено на юге Англии и в Уэльсе. Возможно, их прогнало назад на континент последнее наступление льда; та уэльская пещера, в которой они жили, позже была завалена ледниковой глыбой.

После ориньякцев с континента явились другие бродяги — граветиане. Они принадлежали к культуре, распространявшейся от Южной России до Испании. Это также были охотники, шедшие за стадами животных. С ними, возможно, пришли из Франции и Испании первые солютрейцы. Эти люди нашли на островах, кроме еще уцелевших мамонтов, волосатых носорогов и северных оленей, также зубров, лошадей и туров.

Численность посетителей Британии в те века была, по-видимому, невелика. Скудный материал, которым мы располагаем, свидетельствует о том, что среднее «зимнее население» всей страны было крайне мало и, возможно, не превышало 250 человек.

Когда холод последнего оледенения смягчился, некоторые охотники остались там навсегда и начали создавать новую культуру. На континенте это была эпоха мадленской культуры — около 10 000 лет назад. Однако если обитатели континента к этому времени уже довольно давно создали изумительные рисунки в пещерах Ласко и Дордони, их британские современники сумели создать лишь кое-какое оружие и орудия мадленского типа, которые сейчас находят в Кенте, Чеддаре и Йоркшире. Возможно, в Англии было еще слишком холодно, а может быть — и это вероятнее, — Северное море затопило перешеек и отрезало древних британцев от континента.

Уже после отделения островов на них прибыли новые группы иммигрантов — вероятно, на лодках, хотя «морское путешествие» вначале скорее всего сводилось к переправе через пролив, который был не шире большой реки. Это были тарденуазцы из Франции. Они пользовались кремневыми орудиями небольших размеров, и, возможно, именно с ними в Британию явились первые собаки. Пришельцы либо смешались с прежними обитателями острова, либо изгнали их. По-видимому, летом они бродили по холмам, а зимой жили в пещерах. Там, где не было естественных пещер, они выкапывали себе искусственные убежища. Наиболее загадочным является их обычай выделывать «резцы» — миниатюрные кремневые лезвия с закраиной, как у современного резца, которыми они, возможно, пользовались как гравировальными инструментами.

Затем явились любители пляжей азильцы. Они охотились с собаками, ловили рыбу и редко отходили далеко от побережья в глубь страны. Некоторые из них дожили до бронзового века.

Последними из тех, кто прибыл в Англию в мезолите или среднем каменном веке, были «лесные люди», названные маглемозеянами. Они впервые создали «тяжелую промышленность», изготовляя каменные и костяные орудия для обработки дерева и для охоты. И они все еще занимались этим, когда климат потеплел и началась неолитическая революция.

Это было самое значительное событие за всю историю раннего человека. Прежде он был бродячим охотником, и от того, сумеет ли он отыскать добычу сегодня, зависело, доживет ли он до завтрашнего дня. В неолите он научился выращивать съедобные растения и животных и перестал зависеть от милостей каждого дня. За очень короткий срок, если подходить к нему с мерками эволюции, он создал ирригацию, плуг, инструменты для вскапывания земли и еще сотни самых разных приспособлений и положил начало долгому развитию цивилизации.

Эта великая революция началась, вероятно, в Восточном Средиземноморье (а в другие эпохи, возможно, и в других местах, например в Центральной Америке) примерно 10 000 лет назад. Но, как известно антропологам, распространение знаний может быть медленным и трудным процессом. Первобытные племена вовсе не обязательно с восторгом встречают идею перемен и вполне способны воспротивиться нововведениям, даже если польза от них очевидна, а того, кто их предлагает, убить как колдуна. Но как бы то ни было, прошли века, прежде чем возникшая в южных странах земледельческая и деревенская культура привилась в Англии. Однако и тогда она начала развиваться в областях, наиболее похожих на Средиземноморье — в мягком климате юго-западного побережья Ирландии и на меловых холмах южной Англии.

Начиная примерно с 3000 г. до н. э. земледельцы волна за волной перебирались на острова через все расширяющийся пролив. Это был весьма почтенный уиндмиллхиллский народ. Они все еще вели полукочевую жизнь, но пищей им служил главным образом их собственный скот: среди отбросов на их стоянках кости более крупных домашних животных встречаются в значительно больших количествах, чем кости помельче, принадлежащие диким животным. Разведение крупного рогатого скота было их главным занятием. Кроме того, они держали овец, коз, свиней и собак, по-видимому, похожих на длинноногих фокстерьеров. И они выращивали пшеницу.

На вершинах холмов они строили большие загоны для скота, так называемые «лагеря с дамбами», например на расположенном неподалеку от Стоунхенджа холме Уиндмилл-Хилл, от которого их культура и получила свое название. Эти загоны, самые старые из крупных сооружений в Англии, строились следующим образом: вершина холма окапывалась рвами, которые во многих местах пересекались дамбами; за рвами делалась насыпь. Вероятно, насыпи увенчивались частоколами, а вход на дамбу перегораживался деревянными воротами. Эти загоны использовались, по-видимому, для защиты животных, в частности, от очень опасных тогда волков, и для забоя скота. Забой, вероятно, производился в обычное время — осенью.

Наряду с другими занятиями эти люди находили время для добывания кремней и изготовляли топоры по меньшей мере на одной «фабрике» в Северном Уэльсе. Они были энергичными предпринимателями и торговцами, а не только охотниками и земледельцами.

От них осталось много самых разнообразных предметов — наконечники для стрел, топоры и тесла для обработки дерева, кремневые ножи и скребки для обработки кожи, жернова для перетирания зерна, глиняные кувшины, выделывавшиеся по образцу более ранних кожаных сосудов (помните «людей с мешками» — фир болг?) (рис. 2).

Рис. 2. Орудия и утварь обитателей Британии периода позднего каменного века

Они, несомненно, принесли с собой множество суеверий, сплетавшихся в крепкую религию, и многозначительный обычай коллективных погребений в больших выложенных камнями могилах. Забота о покойниках считается верным признаком довольно высокого уровня культуры, а уиндмиллхиллские люди очень заботились об усопших. Их хоронили в общих могилах, над которыми насыпались курганы, так называемые «длинные могильники». Некоторые из длинных могильников имели в ширину 15 метров, а в длину — около 100 метров. Большинство этих могильников ориентировано в направлении восток — запад, то есть примерно на точки восхода и захода Солнца. При раскопках под такими могильниками обнаруживаются ямы с обгорелыми останками, что указывает на какую-то ритуальную подготовку или освящение этого места. Покойники погребались по мере их накопления, когда их набиралось пятьдесят или больше. При каждом погребении в могильник, прежде чем его вновь засыпали, клалась пища, утварь, оружие и инструменты. Эти люди переняли у обитателей Севера манеру воздвигать постройки из крупных камней. Их длинные могильники предварительно укреплялись камнями и валунами и только потом засыпались землей.

Короче говоря, уиндмиллхиллские люди были, по-видимому, мирным трудолюбивым народом, и им принадлежала очень важная роль в строительстве на Солсберийской равнине, которая служила средоточием торговли и культуры.

Эти мирные люди были последними, кто переселялся в Англию в неолите. Затем, вскоре после 2000 г. до н. э., туда явились бикеры, а с ними — бронзовый век.

Название свое бикеры получили от обычая класть в могилы своих покойников «бикеры» — глиняные чаши для питья. Они, по-видимому, были хорошо организованным, сильным, энергичным и, возможно, менее миролюбивым народом, чем уиндмиллхиллские люди. В их могилах найдено больше оружия — кинжалов, боевых топоров, мечей и копий. Бикеры отказались от старого обычая коллективных погребений. Они хоронили своих покойников по одному или в крайнем случае по двое в небольших круглых могилах, под насыпными холмиками. Трупам придавалось сидячее положение с подтянутыми к подбородку коленями. Иногда бикеры делали гробы из каменных плит, но их могильники не столь внушительны, как у их предшественников. Внутри, однако, гробницы бикеров были достаточно богаты. Своих вождей они хоронили в полном одеянии и клали с ними их драгоценности — золотые, янтарные и агатовые украшения. После 1500 г. до н. э. трупы обычно кремировались.

Могилы бикеров, или «тумулы», настолько многочисленны, что до самого последнего времени богатые бездельники развлекались тем, что раскапывали их в отнюдь не тщетной надежде наткнуться на внушительный клад бронзового века.

При жизни эти гордые воины удовлетворялись самыми неприхотливыми жилищами, но, умирая, даже самый незначительный вождь обзаводился крепостью против вечности. Их обычай насыпать над могилой земляной холмик укоренился настолько сильно, что сохранялся в Англии еще тысячу лет.

Последним народом бронзового века, который нас интересует, были уэссекцы.

Они появились на Солсберийской равнине вскоре после бикеров — вероятно, около 1700 г. до н. э. Подобно бикерам, они были высокоорганизованным и деятельным народом, но, пожалуй, менее воинственным. В их могилах находят меньше кинжалов и луков и больше украшений. Даже и найденное оружие при более внимательном рассмотрении, по-видимому, нередко оказывается чисто церемониальным, вроде сабель на современных парадах. Есть данные, свидетельствующие о том, что уэссекцев интересовала не война, а искусства и радости мира — торговля и веселая жизнь. Я, конечно, имею в виду их вождей. Самим же уэссекцам, как и народам, которые они, возможно, подчинили, приходилось, вероятно, терпеть тяжкий гнет. Их труд в рудниках и на полях, по-видимому, приносил неплохую прибыль, которую их правители с большой для себя выгодой использовали в торговле. Для жизни будущей сохранялись только вожди. Простые люди исчезали, не оставив следа.

Правители уэссекцев были могучими владыками и вели широкие, международные торговые операции. Используя богатство, созданное угнетенными тружениками, они выменивали традиционные предметы первой необходимости и новые предметы роскоши повсюду от Балтийского до Средиземного моря. Они оставили после себя голубые фаянсовые бусы из Египта, топоры из Ирландии, плоский кусок балтийского янтаря, оправленный в золото на критский манер, гагатовые ожерелья скоттов и микенские выпрямители для стрел, изящные «чашечки для благовоний» и крохотные сосуды, украшенные в нормандском стиле, бронзовые, золотые и янтарные амулеты в форме секир — оружия лесных обитателей северной Германии, небольшие резные булавки из Центральной Европы, инкрустированные золотом ларцы, ножны, пуговицы...

Эти уэссекские владыки вели деятельную жизнь, любили пышность и отправлялись к месту своего последнего упокоения в окружении всего своего военного и гражданского великолепия.

Откуда пришел этот необыкновенный народ? Сокровища из самых разных стран ничего нам об этом не говорят. Было бы нелепо, ссылаясь на фаянсовые бусы, утверждать, что они явились из Египта, или считать янтарный с золотом диск доказательством того, что они пришли с Крита. Надо искать другие свидетельства.

Стюарт Пиггот, археолог и специалист по Стоунхенджу, указывая на многие черты сходства уэссекской культуры с культурами Бретани, считает, что она происходила из Франции. Другие высказываются в пользу Центральной Европы. Шотландский археолог В. Гордон Чайльд выдвинул следующую теорию, которая кажется наиболее правдоподобной благодаря своей простоте.

«Уэссекцы» возникли в Уэссексе. По мере того как ранние бикеры достигали все большего процветания, они, что случается со всеми островитянами, быстро начали приобретать свои собственные отличительные черты. За несколько веков земледелие и ремесла создали такое богатство, что возникла относительно сложная система власти с правителями, жрецами, «предпринимателями» и всеми прочими посредниками, необходимыми для того, чтобы их экономика разветвлялась и развивалась. Вероятно, у них сложилась иерархия, все компоненты которой, начиная от правителя, почти монарха, и своего рода служилой знати до безликого крестьянства, соединялись в крепкое торговое общество, уже настолько отличное от породившей его континентальной культуры бикеров, что оно заслуживает собственного наименования, и эта культура получает название уэссекской.

В любом случае, независимо от их происхождения, уэссекские правители, вожди древней Британии, погребались со всеми великолепными атрибутами их деловитой, успешной и многообразной жизни под могильными холмиками, которые все еще играют свою роль в современном пейзаже. Смерть и сохранение памяти о себе были для них чрезвычайно важным делом.

Все эти «народы», или древние «культуры», чьи члены ни в коей мере себя таковыми не сознавали, давным-давно исчезли как самостоятельные общества, ибо были поглощены и растворены новыми волнами завоеваний, переселений, развития и упадка, бесконечными слияниями и разделениями племен и народов.

От этих людей, живших на заре человечества, нам, их потомкам, не осталось почти ничего, что могло бы рассказать об их повседневной жизни. Но они оставили нетленные памятники своим богам, свидетельства страхов, чаяний и великих целей — не боящиеся времени сооружения на Солсберийской равнине.

И Стоунхендж — величайший из этих памятников.

Примечания

1. Ирландия называлась «Скотия Магна», а Шотландия была Каледонией примерно до III века, когда, согласно Беде Достопочтенному, одно из ирландских племен вторглось в Каледонию, после чего она стала называться Скотией. Дунс Скот, «тончайший доктор» XIII века, был шотландцем, а Джон Скот Эригена, «Скотус Мудрый» IX века — ирландцем.

2. Этими геологическими сведениями я отчасти обязан книге Д. Эриксона и Г. Уоллина «Глубина и прошлое» (Нью-Йорк, 1964). Анализируя керн, взятый со дна океана, они установили, что первое из четырех больших оледенений началось примерно 1 500 000 лет назад, а последнее, которое, по-видимому, было разделено длившимся 40 000 лет потеплением на две части, — около 120 000 лет назад. По их мнению, оледенение возникало благодаря совпадению «экстраординарных топографических условий» и колебаний солнечного излучения. В течение многих лет, исследуя тысячи образцов керна, они сделали много открытий, из которых для непосвященных самое интересное заключается в следующем: превалирующее направление закручивания раковины у некоторых видов фораминифер Globorotalia truncatulinoides меняется в зависимости от изменения некоторых химических и физических свойств воды — возможно, и температуры.