Томас Юнг

Смерть, никогда не щадившая наших товарищей, ныне, кажется, предпочтительно ожесточилась против чужеземных членов академии наук. В короткое время она лишилась Гершеля, смелые идеи которого об устройстве Вселенной год от года становятся вероятнее; Цияцци, который в самый первый день текущего столетия подарил солнечной системе новую планету; Уатта, если не изобретателя паровой машины, потому что изобрел ее француз, то, по крайней мере, превратившего снарядец Цапеня в самого полезного и самого могущественного двигателя промышленности; Вольта, устроившего свой незабвенный электрический столб; Деви, прославившегося разложением щелочей и неоцененным предохранительным фонарем рудокопов; Волластона, которого англичане называют папой за то, что он никогда не погрешал ни в своих опытах, ни в тонких теоретических соображениях; наконец — Дженнера, сделавшего открытие, дорогое для всех отцов семейств. Справедливо приносить дань сожаления, удивления и благодарности столь высоким знаменитостям; эту почетную и трудную обязанность академия наук возлагает на того, кто бывает органом ее торжественных собраний: мне кажется, что ее надобно исполнять без отлагательства. В самом деле, после всякого туземного академика всегда остаются избиравшие его товарищи, которым поверил он свои тайные мысли, свои успехи и неудачи; но академик чужеземный живет далеко от нас, редко бывает в наших собраниях; мы ничего не знаем об его жизни, привычках и характере и только со временем получаем несвязные сведения от путешественников. Со временем беглые заметки могут потеряться, и вообще записки, не подвергавшиеся типографскому станку, походят на монеты, штемпель и ценность которых уничтожается от обращения.

Итак, понятно, что в наших собраниях воспоминания о Гершеле, Деви и Вольте должны предшествовать воспоминаниям о многих академиках, умерших среди нас, пред нашими глазами; я также уверен, что никто не будет оспаривать такого преимущества у всеобнимавшего ученого, о котором намереваюсь теперь говорить.