XII. Иоганн Кеплер

Кеплер оказал великие услуги астрономии не одними своими бессмертными законами, плодом глубоких, гениальных соображений и труда упорного, постоянного, преодолевшего все препятствия. Если бы в его сочинениях великие идеи не были смешаны с идеями систематическими, которые он заимствовал из современной ему философии; то его предложения были бы оценены гораздо вернее, нежели как то, что наука без предложений не может двигаться вперед; без предложений нельзя придумать ни одного полезного опыта; надобно только быть добросовестным и только после опытов и вычислении, подтвердивших предложение, допускать его в науку.

Кеплер, сколько мог, был верен этому правилу; без колебания и упрямства отказывался он от своих самых любимых гипотез, если они уничтожались опытом.

Кеплер жил всегда в бедности, и поэтому принужден был работать для книгопродавцев, которые требовали от него почти ежедневных новостей; он не имел времени обдумывать свои мысли; он излагал их такими, какими рождались в его уме; он думал вслух. Много ли найдется мудрецов, которые перенесли такую пытку?

Хотя в многочисленных сочинениях Кеплера находим и такие идеи, которые нельзя оправдать его стесненными обстоятельствами, однако мы не можем не быть к нему снисходительными, если вполне поймем тяжелую его жизнь и примем во внимание бедствия его семейства.

Такое мнение о причинах многих парадоксов Кеплера мы извлекли из сочинений Брейшверта, рассмотревшего в 1831 г. неизданные сочинения великого астронома, закончившего преобразования древней астрономии.

Иоганн Кеплер родился 27 декабря 1571 г. в Магштадте, в Виртембергском селе, находившемся в одной мили от императорского города Вейля (в Швабии). Он родился недоношенным и весьма слабым. Его отец, Генрих Кеплер, был сыном бургомистра этого города; его бедное семейство причисляло себя к дворянству; потому что один из Кеплеров был сделан рыцарем, при императоре Сигизмунде. Его мать, Катерина Гульденман, дочь трактирщика, была женщина без всякого образования; она не умела ни читать, ни писать, и провела свое детство у тетки, которую сожгли за колдовство.

Отец Кеплера был солдатом, сражавшимся против Бельгии под командованием герцога Альбы.

В шесть лет Кеплер перенес тяжелую оспу; едва он избавился от смерти, как в 1577 г. его послали в леонбергскую школу; но отец его, возвратившись из армии, нашел свое семейство совершенно разоренным одним банкротом, за которого оно имело неосторожность поручиться; тогда он открыл в Эмердингере кабак, взял сына из школы и заставил его прислуживать посетителям своего заведения. Эту должность исправлял Кеплер до двенадцатилетнего возраста.

И так тот, кому суждено было прославить и свое имя и свое отечество, начал жизнь в качестве кабацкого прислужника.

В тринадцать лет Кеплер опять сильно заболел и родители не надеялись на его выздоровление.

Между тем дела отца его шли худо, и потому он опять вступил в австрийскую армию, которая шла против Турции. С этого времени отец Кеплера пропал без вести; а мать его, женщина грубая и сварливая, истратила и последнее имущество семейства, доходившее до 4 тысяч флоринов.

Иоганн Кеплер имел двух братьев, походивших на свою мать; один был оловянщик, другой — солдат, и оба были совершенные негодяи. Таким образом, будущий астроном ничего не находил в своем семействе, кроме жгучего горя, которое совсем его уничтожило, если бы не утешала его сестра Маргарита, вышедшая замуж за протестантского пастора; но и этот родственник впоследствии сделался его врагом.

Когда отец Кеплера ушел из армии, тогда его заставили работать в поле; но слабый и тощий юноша не мог переносить тяжелых трудов; его назначили в богословы, и в восемнадцать лет (1589) поступил он в тюбингемскую семинарию и содержался там на казенный счет. При экзамене на степень бакалавра его не признали отличнейшим; этот титул достался Джону-Ипполиту Бренциусу, имя которого не найдете ни в одном историческом словаре, хотя издатели таких сборников весьма снисходительны и помещают в них всякий хлам. Впрочем в наших биографиях не раз встретимся с такими случаями, доказывающими нелепость школьного педантизма.

Кеплер потерпел неудачу не по одной этой причине: еще сидя на школьной скамье, он принимал деятельное участие в протестантских теологических спорах, и т. к. его мнения были противны Виртембергскому правоверию, то решили, что он не достоин повышения в духовном звании.

К счастью Кеплера, Местлин, вызванный (1584) из Гейдельберга в Тюбинген на кафедру математики, сообщил его уму другое направление. Кеплер оставил теологию, но не совсем освободился от мистицизма, укорененного в нем первоначальным воспитанием. В это время Кеплер в первый раз увидел бессмертную книгу Коперника.

«Когда я, — говорит Кеплер, — оценил прелести философии, тогда я с жаром занялся всеми ее частями; но не обращал особого внимания на астрономию, хотя хорошо понимал все, что преподавалось из нее в школе. Я был воспитан на счет герцога Виртембергского, и видя, что мои товарищи вступают в его службу не совсем по их склонностям, я также решил принять первую предложенную мне должность».

Ему предложили должность профессора математики.

В 1593 г. двадцатидвухлетний Кеплер был определен профессором математики и нравственной философии в Греце. Он начал тем, что издал календарь по Григорианскому преобразованию.

В 1600 г. в Штирии начались религиозные гонения; все профессора протестанты были выгнаны из Греца, в том числе и Кеплер, хотя он уже как бы был постоянным гражданином этого города, женившись (1597) на благородной и прекрасной женщине, Варваре Мюллер. Кеплер был третьим мужем, и выходя за него, она требовала свидетельства его благородства: Кеплер ездил хлопотать о том в Виртемберг. Брак был несчастливым.

В тоже самое время Тихо Браге вызвал Кеплера в Прагу в качестве своего помощника; место, по-видимому, было выгодное; но вскоре по приезде своем Кеплер писал: «Все здесь неверно; Тихо такой человек, с которым нельзя жить, не потерпев жестоких оскорблений. Содержание обещано блестящее, но касса пуста и жалованье не дают». Варвара Кеплер выпрашивала у Тихо жалованье своего мужа по флоринам. Эта унизительная зависимость была непродолжительна: Тихо умер 24 октября 1601 г.

После смерти Тихо Кеплера сделали придворным астрономом с жалованьем 1500 флоринов, которое однако не выдавали. Кеплер писал: «Я теряю время при дверях казначейства; напрасно стою перед ними, как нищий».

Одно обстоятельство утешало Кеплера в его стесненном состоянии: он свободно распоряжался оставшимися наблюдениями Тихо и искал в них тайны движения планет.

В 1611 г. Кеплер потерял троих детей и жена сперва впала в падучую болезнь, а потом помешалась. К этим огорчениям надо присоединить, что император и другие принцы надоели ему требованиями гороскопов.

По смерти императора Рудольфа его преемник, Матвей, вызвал Кеплера (1613) на сейм в Регенсбург, чтобы устроить дело об исправлении календаря, который протестанты отвергли из ненависти к папизму.

Хотя Кеплер принадлежал к свите императора, однако для пропитания своего вынужден был издавать календарики с предсказаниями, потому что жалованье ему не выдавали и эта недоимка дошла до 12 тысяч флоринов.

Защитив на сейме дело преобразования календаря, Кеплер был вынужден занять место учителя математики в Линцкой гимназии и тут в другой раз женился на прекрасной Суссане Риттингер, которая родила ему восьмерых детей. Но спокойствие его было кратковременно.

Римско-католическое духовенство Линца и протестантское Виртемберга в одно время и постоянно обвиняли его в ереси; Кеплер едва успевал опровергать обвинения.

В 1615 г. Кеплер получил письмо от своей сестры, которая умоляла его оказать деятельную помощь их матери, обвиненной в колдовстве. Процесс продолжался более пяти лет. Кеплер обратился с письменными просьбами к герцогу Виртембергскому о защите против неслыханно несправедливого гонения; но т. к. просьбы свои он писал бесполезно, то решился хлопотать лично, и в 1620 г. поехал верхом из Линца в Штутгарт. Здесь узнал он, что его семидесятилетняя мать обвинена в том, что она, выучившись колдовству у сожженной своей тетки, околдовала многих, часто беседует с дьяволом, никогда не плачет, истребляет соседних свиней, на которых разъезжает по ночам, наконец никогда не глядит в глаза тем, с кем разговаривает. Последнее обстоятельство считалось несомненным доказательством, что старуха была истинная колдунья.

Ее обвиняли еще в том, что она просила могильщика достать череп ее мужа, который хотела обложить серебряным обручем и подарить сыну своему, астроному Кеплеру.

Бедный астроном Кеплер хлопотал, хлопотал и выхлопотал только то, что переменил определения суда. Решили, чтобы палач напугал старуху, разложив пред нею орудия пытки и объяснив их действие и постепенно возрастающие мучения. Палач исполнил свое дело исправно; но старуху не поколебали никакие угрозы; она решительно объявила: «В пытках, может быть, я назову себя колдуньей, но я скажу совершенную ложь». Эта твердость произвела свое действие: мать Кеплера освободили и она умерла в 1622 г.

Кеплер возвратился в Линц; но его встретили оскорблениями, как сына колдуньи; он вынужден был оставить Австрию. После того, говорят, по содействию иезуитов его включили в трактат, по которому герцогство Мекленбург отдавалось Валленштейну. Но предсказания Кеплера не понравились суеверному герцогу. Валленштейн переменил его на итальянского астролога Сени, не заплатив недоимок за казною, как следовало по трактату. За ними Кеплер ездил, и все верхом, из Сигана в Регенсбург; справедливости не нашел, а здоровье потерял и умер пятидесяти девяти лет, 15 ноября 1630 г. В наследство своему семейству он оставил 22 экю, платье, две рубашки, 57 экземпляров своих Эфемерид и 16 экземпляров Рудольфовых таблиц.

Он сам сочинил себе эпитафию, которую можно прочитать в регенсбургской церкви св. Петра; вот ее перевод: «Я измерял небо, а теперь меряю подземный мрак. Душа на небе, здесь одно только тело».

Дальберг, коадъютор Майнцский, епископ Регенсбургский, в ботаническом саду Регенсбурга, построил храм дорического ордена в десять метров высоты и поставил в него бюст Кеплера с барельефами, работы одного знаменитого штуттгардского скульптора. Эта поздняя почесть напоминает стихи Вольтера:

«Мертвый не слышит уже себе похвал; тень Попе покоиться с королями, весь народ удостоил его апофеоза, имя его бессмертно, а живой терпел гонения».

Мы рассказали о всех несправедливых поступках с Кеплером; прибавим, что те, кому он служил и которых забавлял гороскопами, остались ему должны 29 тысяч флоринов. Кеплера надо причислить к мученикам науки. Но взглянем на темную сторону жизни великого астронома.

Говорят, что Кеплер сам верил гороскопам; но кажется, составляя их, он повиновался только приказаниям своих повелителей, потому что в его сочинениях не находим доказательств этого обвинения. Об этом предмете нигде не говорил он с обыкновенной своей ясностью. В одном месте он написал: «Люди ошибаются, думая, что от небесных светил зависят земные дела. Светила дают нам один только свет, и по форме их соединения при рождении ребенка ребенок получает жизнь в той или иной форме. Если лучи гармонируют между собою, то новорожденный получает прекрасную форму души, а душа устраивает себе прекрасное жилище. Впрочем, сильные всегда рождаются от сильных, а добрые — от добрых».

Вот еще более понятное место: «Философы, хвалящиеся своею мудростью, не должны жестоко осуждать дочь астрономии, питающую свою мать. Действительно, не многие бы стали заниматься астрономией, если бы люди не надеялись выучиться читать на небе будущее».

В продолжение процесса своей матери, Кеплер писал множество писем, в которых он говорит о колдовстве, как о деле возможном. Тяжело встретить такое мнение у великого Кеплера, но кто осмелится отрицать, что он принужден был писать так, чтобы не оскорбить судей, от которых зависела участь несчастной женщины? Небольшая дипломатическая хитрость простительна сыну, заступившемуся за свою мать.

Чтобы сделать доступною для всех систему Коперника, Кеплер имел намерение устроить сферу, на счет великого герцога Виртембергского, в которой каждая планета была бы представлена шаром, наполненным веществом, изображающим ее сущность. Солнце должен представлять шар с винным спиртом, Меркурий — с обыкновенной водкой, Венера — с жидким медом, Марс, причина забот астрономов, — с полынью, Юпитер — с виноградным вином, Сатурн — с пивом.

Это сущее ребячество; но план Кеплера нельзя считать серьезным; он доказывает только, что пылкое его воображение часто не повиновалось здравому смыслу.

Кеплер имел характер твердый и внушающий уважение. Он любил справедливость и истину и неуклонно повиновался им. «Я, — писал Кеплер, — люблю Коперника не за одни его высшие дарования, но и за ум твердый и свободный».

По окончании процесса его матери, Кеплер — как выше сказано — был вынужден оставить Линц и Австрию. Юлий Медицис рекомендовал его венецианской республике, которая приглашала его профессором в Падую; но он отвечал: «Я родился в Германии и привык везде и всегда говорить правду, и потому я не хочу взойти на костер, как Джордано Бруно».

Вследствие грозного осуждения книги Коперника и брошюры Фоскарини, доказавшего, что святое писание не должно пониматься буквально, Кеплерово «Сокращение астрономии Коперника» также было запрещено в Италии и в Тоскании. В то же время Галилей страдал в инквизиционной темнице. Запрещение «Сокращений» сильно огорчило Кеплера. Он писал к Ремусу: «Зачем я поеду в Италию? Неужели для того, чтобы и меня посадили в тюрьму?»

Озабоченный нуждами своего семейства, Кеплер боялся, чтобы экземпляры его «Сокращения», оставшиеся у австрийских книгопродавцев, не были тоже запрещены. По этому случаю он писал: «Неужели осуждения моей книги есть косвенное приглашение австрийского правительства запретить мне преподавание астрономии по началам, с которыми я состарился и в которых до сих пор не встретил ни одного противоречия? — Я скорее оставлю Австрию, нежели соглашаюсь на ограничение моих убеждений».

Несчастия Кеплера, по большей части, зависели от тяжелых обстоятельств всей его жизни; но в них участвовало и пылкое его воображение. Оно даже обманывало его самолюбие: в одном своем письме он говорит, что вдруг одиннадцать девиц влюбились в него и каждая хотела иметь его своим мужем. Когда он открыл свой третий закон, то же воображение внушило ему следующие слова: «Жребий брошен; я написал мою книгу; мне нет надобности в том, когда ее прочитают, теперь или в потомстве; я подожду; природа ожидала же тысячу лет созерцателя своих творений».

Наконец, для доказательств твердости Кеплера заметим, что величайшие свои труды, огромнейшие вычисления произвел в то время, когда его собственные несчастья и бедствия его отечества достигли высшей степени.

Оканчиваем нашу биографию кратким разбором сочинений Кеплера, с показанием времени их издания.

Jo. Kepleri prodromus dissertationum cosmographicam и пр. Тюбинген, 1596 г.

Это первое сочинение Кеплера, в котором он отдает отчет о своих опытах подвести под правильные законы все, что Коперник открыл касательно расстояний и движений планет. Кеплер был верен в существовании этих законов, основываясь на мысли Платона, что мир устроен по правилам геометрии.

Опыты Кеплера над этим предметом долго оставались бесплодными, но, говорит он, трудясь, я твердо заучил расстояния и времена обращений планет, так что я мог наизусть соединять их различным образом.

Сперва Кеплер искал закон между одними расстояниями и не получил никакого удовлетворительного вывода. Потом он хотел найти простое и общее правило для перехода от времени обращения одной планеты ко времени обращения другой. «Для этого, — говорит он, — я позволил себе странное и смелое предложение: я допустил, что кроме планет видимых, существуют еще две планеты невидимые по чрезвычайной их малости и находящиеся между Меркурием и Венерой и между Марсом и Юпитером. Но это не привело меня к желаемой цели. Наконец, я постиг, что число планет и их расстояния имеют прямое отношение к правильным телам древних геометров. Таких тел было пять».

Вспомним, что они суть:

1) тетраэдр или треугольная пирамида, ограниченная четырьмя равносторонними треугольниками;

2) гексаэдр или куб — шестью квадратами;

3) октаэдр — восемью равносторонними треугольниками;

4) додекаэдр — двенадцатью правильными пятиугольниками;

5) икосаэдр — двадцатью равносторонними треугольниками.

Теперь можно понять мнимое открытие Кеплера.

Вообразим сферу, радиус которой равняется радиусу орбиты Меркурия и опишем около нее октаэдр. Другая сфера, описанная около этого октаэдра, будет иметь радиус, равный радиусу орбиты Венеры.

Около второй сферы опишем икосаэдр и около него третью сферу: ее радиус будет равен радиусу орбиты Земли.

Около третьей сферы опишем додекаэдр и около него четвертую сферу: ее радиус будет равен радиусу орбиты Марса.

Около четвертой сферы опишем тетраэдр и около него сферу шестую: ее радиус будет равняться радиусу Сатурна.

Кеплер не мог выразить своего удовольствия от этого открытия, в котором он видел не одно правильное расположение планет, но и причину их числа.

Расстояния планет, понадобившиеся Кеплеру в его вычислениях, не были строго теми же самыми, которые Коперник предложил в своей книге; но Кеплер думал, что разности происходят от неточности древних наблюдений. Prodromus был отправлен к Тихо Браге, ответ которого привел бы автора в восторг, если бы не случилось вскоре солнечного затмения, предвещавшего много несчастий. Итак, Кеплер находился еще под влиянием предрассудков своего века.

В той же книге находится глава, в которой Кеплер со всей ясностью и убедительностью открывает простоту коперниковой системы и непроницаемую сложность систем Птолемея и Тихо. Итак, в это время (1596 г.) Кеплер был уже решительным последователем Коперника.

Кеплер не удовольствовался соотношением правильным тел с расстояниями планет от Солнца: он желал связать их математическим законом с временами их обращений. Для этого он предложил вопрос: нет ли в Солнце движущей души, которая сильнее действует на ближайшие планеты, нежели на отдаленные? Движение планет не проистекает ли из Солнца так же, как свет?

Вот зародыш последующих открытий, сделанных Кеплером через несколько лет.

Отличительный характер гения Кеплера состоял в непобедимом постоянстве, с которым стремился он к предложенной цели. Он сам говорит: «не переставая ощупывать все места окружающего мрака, я вышел наконец на блестящий свет истины».

Нет надобности объяснять, что соображения Кеплера о расстояниях планет, которыми он хвалился, ничего не значат для новой астрономии: за Сатурном открыты еще две планеты — Уран и Нептун, и множество маленьких планет собрано между Марсом и Юпитером; расстояния шести старых планет определены с точностью и величины их не согласны с вычислениями Кеплера.

Рассмотрение сочинения Prodromus оканчиваем следующими замечательными словами Кеплера к противникам учения Коперника: «Топор, которым рубили железо, перестает рубить дерево».

De Vitellionem paraliponema, quibus astronomiæ pars optica traditur, и пр. Франкфурт, 1604 г.

Между множеством идей эксцентрических, отпечатком предрассудков века, находим в этой книге множество признаков гения. В следующем кратком извлечении сам читатель может отличить истинное от ложного.

Свет, по Кеплеру, состоит в непрерывном истечении вещества из светящихся тел; скорость его бесконечна. Плотные и прозрачные тела он проходит труднее, нежели пустоту. Непрозрачность тела зависит от неправильного расположения промежутков между частицами вещества.

Тепло есть свойства света, а не особенное вещество.

В той же книге объяснено явление, о котором упоминали древние астрономы, именно: в темной комнате изображение Солнца всегда представляется круглым, даже когда лучи его проходят через треугольное отверстие; а во время солнечного затмения — серпообразным. Я думаю, что Мавролик прежде Кеплера предложил то же самое объяснение.

Кеплер, рассматривая Вителлионовы таблицы преломления света, переходящего из воздуха в воду, сделал на них множество замечаний. Он видел, что отношения углов падения и преломления не определяют направления падающего луча; но ему не удалось открыть истинного закона преломления, открытого Декартом, а по другим ученым — Снеллием.

Применяя свои замечания к преломлению света, переходящего из пустоты в нашу атмосферу, Кеплер остроумно, хотя несколько сложно, доказал, что преломление прекращается только при зените, а не при высоте 45 град., как воображал Тихо Браге. Причем замечательно, что эмпирические числа кеплеровой таблицы преломления от истинных чисел не отличается более 9 секунд на всем пространстве от зенита до 70 град.

Кеплер, также в противоположность мнениям Тихо и Ротмана, доказал, что преломление света всех светил зависит только от их высоты над горизонтом и нимало от их расстояния от Земли, и даже не зависит от яркости света. Наконец, Кеплер подозревал, что преломление должно меняться с состоянием воздуха.

Это еще не все: Кеплер из найденных им величин преломления вывел величину сравнительной плотности воды и воздуха; но его способы наблюдений не позволили ему найти точного отношения; он нашел 1 к 1178 вместо 1 к 773. При этом Кеплер заметил: «Я уверен, что, считая воздух тяжелым, я поставлю против себя всех физиков, которые принимают его легким; но созерцание природы научило меня, что наша атмосфера составлена из вещества тяжелого».

Эти слова были сказаны задолго до исследований Торричелли того же предмета. Торричелли родился в 1608 г.

К наблюдениям Вителлиона Кеплер прибавил, что видимый вертикальный диаметр Солнца уменьшается преломлением, и отсюда он вывел еще труднейшее для его времени следствие: диск солнечный должен казаться эллиптическим.

Тут же находим подробное и научное рассмотрение наблюдений, произведенное над атмосферным преломлением в 1596 г. голландцами близ Новой Земли.

Разность между величинами части Луны, освещаемой Солнцем, и той части, которая бывает покрыта так называемым пепельным светом, древние объясняли иррадиацией: Кеплер приписывал ее причину расширению света на глазной сетке. В доказательство этого мнения, он указывает на уменьшение диаметра линейки, поставленной против Луны.

Во второй части своей книги Кеплер рассуждает о задачах, которые в его время не могли быть разрешены. Например, он думает, что Солнце есть плотнейшее тело в природе. Этот вопрос разрешил Ньютон и в противность мнению Кеплера, который однако же справедливо считал, что масса Солнца более масс всех планет в совокупности.

Замечательно, что Кеплер считал Солнце прозрачным и что мы видим его внутренность, а не поверхность. В этом замечании есть правда, и поймут его те из читателей, которые знают, каких заключений достигли новые физики о составе Солнца.

Кеплеру казалось, что край Луны светлее ее центра. Тем же предметом занимался Галилей. Кеплер думал, что Луна одинакова с Землей и может быть обитаема. Эти заключения были сделаны за шесть лет до наблюдений Галилея посредством зрительной трубы.

Кеплер говорит, что объяснение пепельного света луны, предложенное Местлином, содержится в тезисах, которые он защищал в 1596 г.

Наблюдения и заключения Кеплера о сверкании звезд и планет изложены мною в особенном рассуждении об этом предмете: нет надобности здесь повторять их^*.

Мнения Кеплера о природе комет и о явлениях оптических, от которых зависит вид прямых и загнутых их хвостов, находятся в его книге: Astronomiæ pars optica.

Красноватый цвет Луны во время ее затмения объяснял Кеплер преломлением лучей света в нашей атмосфере, уменьшающим длину конуса тени, отбрасываемой Землей в противоположную сторону от Солнца. К этому объяснению и ныне ничего не прибавлено существенного.

Доказав существование светлого венца около Солнца во время его полного затмения, Кеплер говорит, что он может происходить или от атмосферы Солнца, или от атмосферы Луны. Несмотря на изобретение подзорных труб, ни шагу не сделано вперед против этого замечания.

В рассматриваемой здесь книге Кеплер указал на способы определения географической долготы посредством солнечных затмений. Эти способы требуют больших вычислений, нежели затмения Луны, но зато выводы гораздо точнее.

Изменения лунного параллакса затрудняют вычисления солнечных затмений: Кеплер первый придумал перенести наблюдателя на Солнце и вычислять вхождение разных стран земной поверхности в конус тени, отбрасываемой Луною, т. е. затмения Солнца он превратил в затмения Земли и с помощью этой остроумной перемены геометры составили формулы, которые также просты, как формулы для вычисления затмений Луны.

Мавролик думал, что глазная сетка не главный орган зрения, потому что изображения предметов изображаются на ней обращенно. Кеплер не остановился перед этой трудностью и доказал, что, несмотря на обращенное положение изображений, предметы должны казаться в прямых положениях. И так Кеплеру мы обязаны истиной теорией зрения.

Потом Кеплер объясняет смутность зрения близоруких, замечая, что лучи света, истекающие из разных точек предмета, соединяются перед сеткою и составляют на ней изображение расширенное, так что точка представляется пятном. К этому он прибавляет: «Отсюда выходит, что близорукие видят вдвойне или втройне отдаленные и узкие предметы; я часто вижу десять и более Лун вместо одной».

Кажется, Кеплер первый занимался механизмом глаза, способного ясно видеть предметы, находящиеся от него в различных расстояниях: механизм, по его мнению, состоит в растяжении и сжатии глаза. Этого объяснения придерживаются и ныне, но оно подлежит анатомическим затруднениям, о которых не место здесь говорить; скажем только, что Кеплер, предложив задачу и разрешив ее по возможности, обнаружил истинную гениальность.

Различные наблюдения Делаваля, сделанные в прошлом столетии, доказали, что свет, идущий от цветных тел, отражается не от одних частиц их поверхностей, как предполагал Ньютон, но проникает и внутрь тела. Такое же заключение вывел Кеплер и из своих опытов за полвека до Делаваля.

Кеплер удовлетворительно объяснил, почему Солнце и Луна кажутся при горизонте Бо́льшими, нежели на некоторой от него высоте.

De stella nova in pede Serpentarii, и пр. Прага, 1606 г.

В этом сочинении Кеплер является жарким последователем Коперника. Говоря о возражениях против системы торуньского астронома, он восклицает: «Каким образом философы, желающие вынуть сучок из глаза Коперника, не видят бревна в глазу Птолемея»?

После исторических подробностей открытия новой звезды в Змееносце и теоретических соображений об ее сверкании, Кеплер разбирает наблюдения, произведенные в различных местах, и доказывает, что звезда не имела ни собственного движения, ни годичного параллакса.

Хотя в книге своей Кеплер, по-видимому, оказывает презрение к астрологии. Однако после длинного опровержения критики Пик де ла Мирандоля, он допускает влияние планет на Землю, когда они бывают расположены между собой определенным образом. Между прочим, нельзя читать без удивления, что Меркурий может производить бури.

Тихо утверждал, что звезда 1572 г. образовалась из вещества млечного пути; звезда 1604 г. находилась так же близ этого светлого пояса; но Кеплер не считал возможным такое образование звезд, потому что со времен Птолемея млечный путь нимало не переменился. Но каким образом он уверился в неизменяемости млечного пути? — «Впрочем, — говорит Кеплер, — появление новой звезды уничтожает мнение Аристотеля, будто бы небо не может портиться».

Кеплер рассматривает, не имело ли появление новой звезды какого-нибудь соотношения с соединением планет, бывшим поблизости к ее месту? Но, будучи не в состоянии найти физическую причину образования звезды, он заключает: «Бог, беспрестанно пекущийся о мире, может повелеть появиться новому светилу в любом месте и в любое время».

В Германии была пословица: новая звезда — новый король. «Удивительно, — говорит Кеплер, — что ни один честолюбец не воспользовался народным предрассудком».

Касательно рассуждения Кеплера о новой звезде в Лебеде заметим, что автор употребил всю свою ученость для доказательства, что звезда действительно явилась вновь и не принадлежит к числу звезд переменных.

Тут же Кеплер доказывает, что время Рождества Христова определено не точно и что начало этой эры надо отодвинуть назад на четыре или на пять лет, так что 1606 г. надо считать или 1610 или 1611 годом.

Astronomia nova sive physica cælestis, tradita commetaris de motibus stellæ Martis ex observationibus Tycho Brahe. — Прага, 1609 г.

В первых своих исследованиях для усовершенствования Рудольфовых таблиц Кеплер не осмеливался еще отвергнуть эксцентрики и эпициклы Альмагеста, принимаемые также Коперником и Тихо, по причинам, заимствованным от метафизики и физики; он только утверждал, что соединения планет надо относить к истинному, а не к среднему Солнцу. Но чрезвычайно трудные и многолетние вычисления не удовлетворяли его: разности между вычислениями и наблюдения простирались до 5 и 6 минут градуса; от этих-то разностей он хотел освободиться и наконец открыл истинную систему мира. Тогда Кеплер решительно от движения планет по кругам около эксцентра, т. е. около точки воображаемой, невещественной. Вместе с такими кругами уничтожились и эпициклы. Он предположил, что Солнце есть центр движения планет, совершающихся по эллипсу, в одном из фокусов которого находится этот центр. Чтобы возвести такое предположение на степень теории, Кеплер произвел вычисления, удивительные по своей трудности и по своей продолжительности. Он показал беспримерно неутомимое постоянство в труде и непреодолимое упорство в достижении предложенной цели.

Такая работа была награждена тем, что вычисления, относительно Марса, основанные на его предположении, привели к выводам, совершенно согласным с наблюдениями Тихо.

Теория Кеплера состоит из двух положений: 1) планета обращается по эллипсу, в одном из фокусов которого находится центр Солнца, и 2) планета двигается с такой скоростью, что радиусы-векторы описывают площади вырезок, пропорциональные временам движения. Из многочисленных наблюдений в Уранибурге Кеплер должен был выбрать наиспособнейшие для решения вопросов, соединенных с главной задачей и изобрести новые способы вычисления. Посредством такого благоразумного выбора, без всякого предположения, он доказал, что линии, в которых плоскости орбит всех планет пересекают эклиптику, проходят через центр Солнца и что эти плоскости наклонены к эклиптике почти под постоянными углами.

Мы заметили уже, что Кеплер производил вычисления чрезвычайно продолжительные и чрезвычайно обременительные, потому что в его время не знали еще логарифмов. Об этом предмете в «Истории астрономии» Бальи находим следующую статистическую оценку Кеплерова труда: «Усилия Кеплера невероятны. Каждое его вычисление занимает 10 страниц в листе; каждое вычисление он повторял по 70 раз; 70 повторений дают 700 страниц. Вычисляющие знают, сколько можно сделать ошибок и сколько раз надо было проделывать вычисления, занимающие 700 страниц: сколько же надо было употребить времени? Кеплер был человеком удивительным; он не испугался такого труда и труд не утомил умственных и физических его сил».

К этому надо прибавить, что Кеплер понимал огромность своего предприятия в самом его начале. Он рассказывает, что Ретик, отличный ученик Коперника, желал преобразовать астрономию; но никак не мог объяснить движения Марса. «Ретик, — продолжает Кеплер, — призвал на помощь своего домашнего гения, но гений, вероятно, рассердившись за нарушение своего покоя, схватил астронома за волосы, поднял его к потолку и, опустив на пол, сказал: вот движение Марса».

Эта шутка Кеплера доказывает всю трудность задачи, и поэтому можно судить об его удовольствии, когда он уверился, что планеты действительно обращаются по выше упомянутым двум законам. Удовольствие свое Кеплер выразил в словах, обращенных к памяти несчастного Рамюса.

Если бы Земля и Луна, в предположении, что они одинаково плотны, не были удерживаемы в своих орбитах животною или какой-нибудь другой силой: то Земля приблизилась к Луне на 54-ю часть разделяющего их расстояния, а луна прошла бы остальные 53 части и они соединились бы.

Если бы Земля перестала притягивать свои воды, то все моря поднялись бы и соединились бы с Луной. Если притягательная сила Луны простирается до Земли, то, обратно, такая же сила Земли достигает Луны и распространяется далее. И так все подобное Земле не может не подлежать ее притягательной силе.

Нет вещества абсолютно легкого; одно тело легче другого, потому что одно тело реже другого. «Я, — говорит Кеплер, — называю редким то тело, которое, при данном объеме, имеет мало вещества».

Не надо воображать, что легкие тела поднимаются и не притягиваются: они притягиваются менее тел тяжелых и тяжелые тела их вытесняют.

Движущая сила планет находится в Солнце и слабеет с увеличением расстояния от этого светила.

Когда Кеплер допустил, что Солнце есть причина обращения планет, тогда он должен был допустить, что оно обращается на своей оси по направлению поступательного движения планет. Это следствие теории Кеплера доказано впоследствии солнечными пятнами; но к теории своей Кеплер прибавил обстоятельства, которые не оправдались наблюдениями.

Dioptrica, и пр. — Франкфурт, 1611 г.; перепечатана в Лондоне 1653 Г.

Кажется, чтобы написать диоптрику, надо было знать закон, по которому происходит преломление света, когда он переходит из редкого вещества (среды) в плотное, — закон, открытый Декартом; но как при малых углах падения, углы преломления, почти пропорциональны первым: то Кеплер, в основании своих исследований, принял эти приблизительные отношения и изучил свойства плоско-сферических стекол, а так же сферических, поверхности которых имеют равные радиусы. Здесь-то находим формулы для вычисления расстояний фокусом упомянутых стекол. Эти формулы до сих пор употребляются.

В той же книге находим, что он первый дал понятие о подзорных трубах из двух выпуклых стекол. Галилей всегда употреблял трубы, составленные из одного стекла выпуклого и другого, глазного, вогнутого. И так с Кеплера надо начинать историю астрономических труб, единственно способных для снарядов с делениями, предназначенными для измерения углов. Что же касается правила, определяющего увеличение подзорной трубы и состоящего в разделении расстояния фокуса предметного стекла на расстояние фокуса стекла глазного, то оно открыто не Кеплером, но Гюйгенсом.

Кеплер, составляя свою диоптрику, знал уже, что Галилей открыл юпитеровы спутники: из кратковременных их обращений он заключил, что планета должна также обращаться на своей оси, притом — менее, нежели в 24 часа. Это заключения оправдалось не скоро после Кеплера.

Nova stereometria doliorum vinariorum. — Линц, 1615 г.

Эта книга есть чисто геометрическая; в ней автор рассматривает особенно тела, происходящие от вращения эллипса около различных его осей. В ней так же предложен способ для измерения вместимости бочек.

Harmonicces mundi libri quinque, и пр. — Линц, 1619 г.

Здесь Кеплер отдает отчет об открытии третьего своего закона, именно: квадраты времен вращений планет пропорциональны кубам их расстояний от Солнца.

18 марта 1618 г. вздумал он сравнить квадраты времен вращений с кубами расстояний: но, по ошибке вычисления, он нашел, что закон неверен; 15 мая он вновь переделал вычисления, и закон оправдался. Но и тут Кеплер сомневался в нем, потому что во втором вычислении также могла быть ошибка. «Однако же, — говорит Кеплер, — после всех проверок я убедился, что закон совершенно согласен с наблюдениями Тихо. И так открытие не подлежит сомнению».

К удивлению, к этому великому открытию Кеплер примешал множество странных и совершенно ложных идей. Открытый им закон увлек его воображение к пифагоровым гармониям.

«В музыке тел небесных, — говорит Кеплер, — Сатурн и Юпитер соответствуют басу, Марс — тенору, Земля и Венера — контральто, а Меркурий — фальцету».

То же великое открытие обезображено верою Кеплера в астрологические бредни. Например, он утверждал, что соединения планет всегда возмущает нашу атмосферу и проч.

De cometis libelli tres, и пр. — Аугсбург, 1619 г.

Прочитав три главы этого сочинения, нельзя не удивиться, что Кеплер, открывший законы движения планет около Солнца, утверждал, что кометы двигаются по прямым линиям. «Наблюдения над течением этих светил, — говорит он, — не заслуживают внимания, потому что они не возвращаются». Такое заключение удивительно потому, что оно относится к комете 1607 г., которая являлась тогда в третий раз. А еще удивительнее то, что из неверного предположения он вывел верные следствия об огромном расстоянии кометы от Земли.

«Вода, особенно соленая, производит рыбы; эфир производит кометы. Творец не хотел, чтобы неизмеримые моря были без жителей; Он хотел также населить и небесное пространство. Число комет должно быть чрезвычайно большое; мы не видим много комет потому, что они не приближаются к Земле и весьма скоро уничтожаются».

Возле таких бредней заблуждавшегося воображения Кеплера находим идеи, вошедшие в науку. Например, солнечные лучи, проникая в кометы постоянно отрывают от них частицы их вещества и образуют их хвосты.

По свидетельству Эфора, Сенека, упомянув о комете, разделившейся на две части, которые приняли различные пути, считал это наблюдение совершенно ложным. Кеплер сильно осуждал римского философа. Едва ли не справедлива строгость Кеплера, хотя почти все астрономы на стороне Сенеки: в наше время астрономы были свидетелями подобного события в небесном пространстве; они видели две части одной кометы, принявшие различные пути. Никогда не надо пренебрегать предвидениями или гаданиями гениальных людей.

Книга о кометах издана в 1619 г., т. е. после великих открытий Кеплера; но ее последняя глава особенно наполнена астрологическими бреднями о влиянии комет на события подлунного мира, от которого они находятся в больших расстояниях. Говорю: в расстояниях, потому что комета может произвести болезни, даже чуму, когда ее хвост покроет Землю, ибо кто знает сущность вещества комет?

Epitome astronomiæ Copernicanæ, и пр.

Это сочинение состоит из двух томов, выходивших в Ленце в различные годы: 1618, 1621 и 1622. В них содержатся следующие открытия, распространившие область науки:

Солнце есть неподвижная звезда; оно кажется нам более всех прочих звезд, потому что ближе всех к Земле.

Известно, что Солнце вращается на своей оси (показали это наблюдения над пятнами); следственно так же должны вращаться и планеты.

Кометы составлены из вещества, способного расширяться и сжиматься, — из вещества, которое солнечные лучи могут уносить на большие расстояния.

Радиус сферы звезд по крайней мере в две тысячи раз более расстояния Сатурна.

Солнечные пятна суть облака или густой дым, поднимающийся из недр Солнца и сгорающий на его поверхности.

Солнце вращается, и поэтому его притягательная сила направлена в различные стороны неба: когда Солнце овладеет какой-нибудь планетой, тогда заставит ее вращаться вместе с собою.

Центр движения планет находится в центре Солнца.

Свет, которым Луна окружается во время полных солнечных затмений, принадлежит атмосфере Солнца. Кроме того, Кеплер думал, что эта атмосфера иногда бывает видима после захождения Солнца. По этому замечанию можно подумать, что Кеплер первый открыл зодиакальный свет; но он ничего не говорит о форме света; следовательно, мы не имеем права Д. Кассини и Шальдрея лишать чести их открытий.

Jo. Kepleri tabulæ Rudolphinæ, и пр. — Ульм, 1627 г.

Эти таблицы начал Тихо, а кончил Кеплер, потрудившись над ними 26 лет. Название свое они получили от имени императора Рудольфа, который был покровителем обоих астрономов, но не давал им обещанного жалования.

В той же книге содержится история открытия логарифмов, которое однако же нельзя отнять от Непера, первого их изобретателя. Право изобретения принадлежит тому, кто первый выпустил его в свет.

Прусские таблицы, так названные потому, что посвящены Алберту Брандебургскому, герцогу Пруссии, были изданы Рейнгольдом в 1551 г. Они основывались на наблюдениях Птолемея и Коперника. По сравнению с «таблицами рудольфовыми», составленными по наблюдениям Тихо и по новой теории, в рейнгольдовых таблицах ошибки простираются до многих градусов.

Jo. Kepleri somnium, и пр. — Саган и Франкфурт, 1634 г.

В этом посмертном сочинение Кеплера, изданном его сыном в 1634 г., содержится описание астрономических явлений для наблюдателя, находящегося на Луне. Некоторые сочинители астрономических учебников так же занимались подобными описаниями, перенося наблюдателей на разные планеты. Такие описания полезны для начинающих, и справедливость требует сказать, что Кеплер первый открыл к тому дорогу.

Вот названия других сочинений Кеплера, показывающих, какую трудолюбивую жизнь вел великий астроном:

Nova dissertatiuncula de fundamentis astrologiæ certioribus, и пр. — Прага, 1602 г.

Epistola ad rerum coelestium amatores universos, и пр. — Прага, 1605 Г.

Sylva chronologica. — Франкфурт, 1606 г.

Подробная история новой кометы 1607, и пр. На немецком; в Галле, 1608 г.

Phoenomenon singulare, seu Mercurius in Sole, и пр. Лейпциг, 1609 г.

Dissertatio cum Nuncio sidereo nuper ad mortales misso a Galileo. — Прага, 1610 г.; в том же году была перепечатана во Флоренции, и в 1611 г. во Франкфурте.

Narration de observatis a se quatuor Jovis satellitibus erronibus quos Galilaeus medica sidera nuncupavit. Прага, 1610 г.

Jo. Kepleri strena, seu de nive sexangulâ. Франкфурт, 1611 г.

Kepleri eclogae chronicae ex epistolis doctissimorum aliquot virorum et suis mutuis. Франкфурт, 1615 г.

Ephtmerides novae, и пр. — кеплеровы эфемериды издавались до 1628 г. и всегда на год вперед; но печатались по истечении года. После Кеплера, их продолжил Барчий, зять Кеплера.

Известия о несчастьях для правительства и церквей, особенно о кометах и землетрясениях в 1618 и 1619 г. На немецком, 1619 г.

Затмения 1620 и 1621 г. на немецком, в Ульме, 1621 г.

Kepleri apologia pro suo opere Harmonices mundi, и пр. Франкфурт, 1622 Г.

Discursus conjuctionis Saturni et Joves in Leone. Линц, 1623 г.

Jo. Kepleri chilias logarithmorum. Марбург, 1624 г.

Jo. Kepleri hyperaspistes Tychonis contra anti-Tychonem Scipionis Claramonti, и пр. Фракфурт, 1623 г.

Jo. Kepleri supplementum chiliadis logaritmorum. Acпypг, 1623 г.

Admonitio ad astronomos rerumque coelestium studiosos de miris rarisque anni 1631 phoenomenis, Veneris puta et Mercurii in Solem incursu. Лейпциг, 1629 г.

Responsio ad epistolum jac. Bartschii praefixam ephemeridi anni 1629, и пр. Саган, 1629.

Sportula genethliacis missa de Tab. Rudolphi usu in computationibus astrologicis, cum modo dirigendi novo et naturali. Саган, 1529 г.

Ганш в 1718 г. издал один том, содержащий в себе часть рукописей, оставшихся после Кеплера; обещанный им второй том не вышел, по недостатку средств. Еще восемнадцать тетрадей неизданных рукописей были куплены Императорской С. Петербургской академией наук в 1773 г.

Примечания

*. Это рассуждение Араго переведено на русский язык и было напечатано в «Современнике».