Аркельское общество. Записки о магнетизме. Законы соединения газов. Катетометр

В 1807 г. из небольшого числа ученых Бертолле образовал частное общество, называвшееся аркельским, по имени общины близ Парижа, в которой находился сельский дом знаменитого химика. Гей-Люссак, как всякий может догадаться, был первым из его членов.

Не продолжая нашего рассказа, упомянем о жалобах того времени на такое раздробление Института. Для молодых людей, начинающих заниматься науками, всегда лестно иметь советниками и судьями таких знаменитых ученых, каковы были Лаплас, Бертолле, Гумбольдт, и пр.; но нельзя ли предположить, что систематические идеи, легче приобретаемые в дружеском обществе, нежели пред глазами публики, могут стеснять свободу гения и препятствовать исследованиям самостоятельным? С другой стороны, желание выказать свои способности пред знаменитыми современниками не заставит ли пылкие умы броситься в область гипотез?

Эти сомнения возможны; но независимый и трезвый ум Гей-Люссака предохранил его от влияния воображения и чувства рабского уважения к прославившимся авторитетам. Его рассуждения, помещенные в трех томах аркельского сборника, по своему разнообразию, новости и точности заслуживают первое место в беспристрастной истории наук.

Первый том сборника, изданного аркельским обществом, начинается запискою, в которой Гей-Люссак поместил все результаты магнитных наблюдений, сделанных им вместе с Гумбольдтом во время их путешествия по Франции, Италии и Германии. Эта ветвь физики сделала ныне значительные успехи, но можно с полною уверенностью рекомендовать всем физикам те страницы сочинения Гей-Люссака, на которых рассматривает он причины возможных ошибок в определении наклонения и напряжения магнитности и дает средства избегать их. Ныне известно, что магнитная сила, приводящая стрелку в определенное положение на горизонте, подлежит суточным переменам, отчасти изменяющим и самое ее наклонение. Знаем также, что в одном и том же месте, в одно и то же время продолжение качаний стрелки зависит от температуры, и предпринявший ныне магнитное путешествие должен принимать в расчет все эти причины возмущений. Но скажем без лести, что труды Гей-Люссак и Гумбольдта надобно считать образцовыми.

Если мы заглянем во второй том аркельского сборника, то, кроме многих весьма любопытных статей, увидим в нем записку «о взаимном соединении газообразных веществ». В этой записке содержатся столь важные выводы, что их назвали законами Гей-Люссака.

Теперь я не могу подробно и точно предложить историю атомистической теории. Я думаю, что ее начал Гиггинс, ирландский химик, сочинение которого, изданное в 1789 г., известно только по краткой на него ссылке Деви. Затем следуют изыскания Дальтона 1802 г., но истинный закон объемов доказан нашим товарищем в 1808 г., не знавшим первых, более или менее систематических попыток своих предшественников.

Закон объемов, открытый Гей-Люссаком, может быть выражен следующими словами:

Газы, действуя друг на друга, соединяются по объемам в простых отношениях, как например, 1 к 1, 1 к 2, или 2 к 3.

Газы не только соединяются по этому закону, но даже видимое уменьшение их объема также имеет простое отношение к объему одного из газов.

Впоследствии из своих законов Гей-Люссак осмелился вывести заключения о плотности паров многих твердых тел, например, угля, ртути, йода и некоторых газообразных составов. Эта смелость, как доказали новейшие опыты, была увенчана полным успехом.

В различном расширении газов действием тепла предполагали найти доказательство математической неточности закона объемов. Положим, — говорили критики, — что два газа соединяются равными объемами или в отношении 1 к 1 при определенной температуре, например, при 20° стоградусного термометра, и соединение происходит частицей с частицей; возвысим температуру до 40°: что выйдет? Если при 20°

объемы содержат одно и то же число элементарных частиц, то уже при 40° числа их будут различные, и потому в состав газов входят неравные объемы, если их соединение происходит по частицам.

В этой критике скрывается мысль о точности атомистического учения; но разве оно также верно как закон, доказанный опытами?

Еще возражение: может быть, закон нашего товарища справедлив только для таких температур, при которых производил он опыты?

Отвечаем, что при изучении природы опыт никогда не доводит до простых законов, если они не существуют действительно в явлениях, несмотря на небольшие от них уклонения. Эта истина подтверждается нашей солнечной системой. Законы эллиптического движения планет не подлежат сомнению, хотя в этом движении видим неравенство, известное под именем возмущений, т. е. видим, что планеты бывают то немного впереди, то немного позади тех мест, которые назначаются им законами бессмертного Кеплера.

Когда опыты прямые покажут, что законы Гей-Люссака изменяются с переменами температур, тогда надобно поискать, нет ли естественной причины открытых возмущений. После ньютонова тяготения астрономы поняли, что в движениях планет неравенства неизбежны.

Ограничиваясь пределами моей биографии, я не могу распространяться об этом важном предмете и надеюсь, что мое сравнение удовлетворит самых восторженных почитателей ученой славы Гей-Люссака^*.

Когда Лаплас начал рассматривать явления волосных трубок с новой точки зрения, тогда теоретические выводы пожелал он сравнить с наблюдениями, и с просьбой об этом обратился к Гей-Люссаку. Товарищ наш вполне оправдал доверенность великого геометра, изобретя снаряд для измерений малых величин, называемый катетометром и вошедший во всеобщее употребление между физиками. Некоторые спорят о первенстве введения в физику слова катетометр: этот спор меня не касается; я только знаю, что снаряд, получивший такое название, подарен науке нашим товарищем.

Примечания