V. Прони

(Похороны Прони происходили 3 августа 1839 г.)

М.Г. Ученый, с которым теперь навсегда прощаемся, достиг пределов человеческой жизни. Хотя мы не могли надеяться, чтоб восьмидесятилетний старец занимался новыми исследованиями, деятельно бы участвовал в наших ежедневных спорах и освещал бы их отблеском долголетней и славной опытности, однако все понимают, что академия и комиссия долгот потерпели великую потерю.

Академии полезно содействуют успехам человеческого ума единственно посредством своих членов, и вы знаете, что общее мнение причислило Прони к тем людям, которых замещают, но не заменяют. И действительно, Прони был представителем инженерного искусства во Франции.

Обратившись к прошедшему, мы встретим случаи, когда правительство подвергалось общему неодобрению, если начинало сколь-нибудь важные работы без советов ученого академика. Когда пред Наполеоном рассуждали о проектах гражданских инженеров, тогда он непременно спрашивал: «А что думает о том Прони?»

В 1810 г., подражая Цезарю, Сиксту V, Льву X и Пию VI, Наполеон предпринял намерение осушить Понтийскую почву; по его мнению, один только Прони способен был для производства трудных, тяжких и опасных работ, соединенных со съемкой, нивелированием всей страны и точным измерением ее вод.

Когда император задумал возвратить венецианскому порту деятельность и славу, которыми он отличался во времена дожей, тогда Прони получил препоручение приготовить работу предварительными исследованиями о лагунах и наводнениях от Адриатического моря.

Быстрые политические события, казалось, призывали Геную, Анкону, Полу и Специю к великому возражению; но пока Прони не осмотрел их порты, ни одна лопатка земли не была в них брошена.

Наконец Итальянский Король решился положить пределы постепенному и весьма быстрому поднятию реки По, достигшей уже первых этажей домов в Ферраре, приближавшейся к кровлям церквей и грозившей потоплением всей страны: никто не принимался за решение этой великой задачи, пока Прони, снова переехав через Альпы, не собрал и не разобрал необходимых для того данных.

Эта доверенность к нашему товарищу была следствием торжества великих достоинств над досадой и предубеждением властителя: в 1798 г. Прони, удерживаемый в Париже священными обязанностями, отказался участвовать в сомнительной египетской экспедиции; император не забыл отказа, полученного главнокомандующим экспедиции. Но Перроне еще в 1779 г. предсказывал, что Прони будет начальником школы путей сообщения. Вскоре потом Прони, основываясь на ученой теории, публично восстал на многочисленных и сильных врагов своего покровителя и грозным их предсказаниям противопоставил оправданные опытом доказательства, что отнятие кружал от горизонтального моста Нельи не разрушит арок и даже не произведет чувствительной осадки. По представлению Перроне и Шези, тот же Прони управлял постройкой мостов Согласия и С.-Максенса, которых легкости и изяществу до сих пор все удивляются.

Мысли Наполеона не всегда были обращены на одни стратегические соображения, за которыми следовали великие военные победы: он высоко ценил и победы гражданских инженеров над препятствиями всякого рода, поставляемыми природой для преграждения сообщений между целыми государствами или между частями одного и того же государства. Такое направление его ума позволяло ему замечать и верно оценивать все полезное в ученых записках: так Прони заслужил его одобрение за усовершенствование трудных теорий давления сводов, давления насыпей и толстоты одежд на крепостных стенах, за общепринятые ныне правила на крепостных стенах, за общепринятые ныне правила относительно всех вопросов о проточных водах в реках, каналах и проводных трубах, и за подробнейшие изображения новых опытов над упругостью водяных паров и температурой, связанных одной аналитической формулой.

Упомянутых трудов достаточно для славы всякого первоклассного инженера; но они составляют меньшую часть услуг, которые Прони оказал наукам и искусствам нашего отечества. Действительно, я не упомянул ни об его «Гидравлической архитектуре», ни об его уроках в Политехнической школе, изданных во многих томах и содержащих любопытные теоремы о маятниках с двумя и тремя точками прикрепления, ни об его опытах, открывших причины небольшой осадки, замеченной в Пантеоне и подавшей властям нелепую мысль об уничтожении купола, ни об его новом способе нивелирования, изданном в 1823 г., ни о постоянном нивелире, остроумно придуманном для продолжительных опытов над истечениями небольшого количества жидкости, ни об его некоторых изобретениях относительно уставки и поверки астрономических часов, о сравнении мер с концами и с чертами, ни о разных рассуждениях акустических, в которых автор объясняет трудные вопросы, оставленные в полной темноте его предшественниками, ни о переводах многих иностранных сочинений по геодезии, и пр., и пр.

Я понимаю сухость подобного исчисления трудов знаменитого человека пред могилой; но желая быть достойным того внимания, которое оказал он мне накануне своей кончины, желая передать вам последнюю его мысль, считаю обязанностью прибавить еще несколько слов: между изобретениями, которые имя нашего товарища передадут в потомство, нельзя забыть снаряда, положившего твердые основания для отношений между строителями машин и покупателями; этот снаряд дает средства определять силу великих двигателей при всех возможных скоростях; он оказал уже много услуг практической механике и удовлетворил многим требованиям науки.

Теперь остается сделать последнее дополнение. Упомянутые многочисленные работы нашего товарища исполнены в конце царствования Людовика XVI, в консульство, во время империи и реставрации; но что делал Прони в революцию?

В продолжение этого лихорадочного исступления все принимало колоссальные размеры, и проекты благородные, и действия преступные.

Прони, директор кадастра, получил приказание составить новые тригонометрические таблицы; власти того времени желали, чтоб они были совершенно верны и «остались бы незабвенным памятником».

Прони исполнил это поручение, выраженное с напыщенностью того времени. Семнадцать томов в большой лист содержат рукописные таблицы кадастра, перешедшие через пределы республиканской программы, и даже все, что было и будет сделано по этому предмету; девяносто девять частей этих таблиц были вычислены новыми способами, требовавшими знания только сложения и вычитания; последняя же сотая часть составлена по аналитической формуле теми учениками, которым Прони открыл верное убежище от бурь политических. Итак, Прони умел соединить пользу с благодеянием.

Еще несколько слов и я останусь благодарным за ваше благосклонное внимание.

Из всех ученых и инженеров Прони был самый снисходительный и наименее притязательный. Во всяком случае, он говорил открыто и чистосердечно, но мало заботился об успехе своих слов и о приобретении последователей своим идеям, или о составлении партии, потому что связи из любви к истине и для общего блага нужно делать весьма осторожно, и дух прозелитизма нельзя считать свидетельством глубоких убеждений.

Судьи о качествах душевных всегда ошибаются, когда ограничиваются наружностью и простыми привычками. Прони, скажете вы, был холоден, ко всему равнодушен и немного эгоист: но проникните со мной внутрь его семейства, и вы найдете там супруга нежнейшего и отца семейства самого попечительного; вы узнаете с какой деликатностью он благодетельствовал окружавшим его родственникам; уверитесь, что все его сотрудники делались его друзьями; ни одному из учеников Политехнической школы и училища путей сообщения не отказывал он в сильном покровительстве. Воспоминание о моих с ним связях заставляет меня сказать: не худое имел сердце тот человек, который, на восемьдесят втором году своей жизни, по прошествии полувека, просил меня не забыть в биографии Карно, что этот великий гражданин спас ему жизнь в 1793 г.; не худое имел сердце тот человек, который со слезами говорил мне: «когда я заплачу природе неизбежную дань, и когда в академии будете разбирать мои труды, не забудьте, что другой академик спас мою честь, возвратив меня в Политехническую школу, из которой я был изгнан презренной и подлой интригой во время второй регистрации».

Вот, М. Г., весьма слабый эскиз жизни и душевных качеств нашего знаменитого товарища, составленный мной в прошедшую ночь. Полная и подробная его биография будет предложена в одном из публичных заседаний академии. Тогда, мой дорогой Прони, я исполню твое последнее желание. Я горжусь твоей доверенностью; усердно постараюсь быть ее достойным и докажу, что я благодарен тебе за твою постоянную дружбу в тридцатилетнее наше товарищество!

Гаспар-Клер-Франсуа-Мари-Риш де Прони родился в Шамеле, в департаменте Роны, 22 июля 1733 г. Его отец был членом старого парламента в Домбе. Прони учился в коллегии Туассей-на-Домбе, и 5 апреля 1776 г. поступил в школу путей сообщения. В предыдущем видно, какое внимание заслужил Прони со стороны императора Наполеона; к этому прибавим еще один анекдот. По случаю новых наград один государственный секретарь спросил императора, не вспомнит ли он о Прони? «Нет. Не надобно обвивать кружевами его заступ; от них не будет он лучше копать».