XXV. Лакаль

Никола Луи Лакаль родился 13 марта 1713 г., в Рюминьи, близ Реймса. Отец его служил в жандармах и в артиллерии; он поместил своего сына в коллегию Лилье; но скорая его смерть оставила бы молодого студента без всякой помощи, если бы герцог Бурбонский не сделался его покровителем. Лакаль назначал себя для духовного звания, но занимался и точными науками. Фуши, в своем похвальном слове Лакалю, свидетельствует, что на двадцать третьем году своей жизни Лакаль был уже обогащен такими сведениями, которых нельзя ожидать от молодого человека, учившегося без руководителя. Лакаль, сведав, что в духовном звании он подвергнется нападкам со стороны его экзаменатора, решился ограничиться предложенным ему званием дьякона и совершенно предался науке. Помещенный в обсерваторию покровительством того же Фуши, непременного секретаря академии наук, Лакаль приобрел дружбу Кассини и его племянника Маральди и участвовал в измерениях для описания западных берегов Франции. По искусству, которое доказал он в этом первом труде, Кассини вверил ему проверку большого французского меридиана, — работу, которой академия занималась деятельно и которую Лакаль начал 30 апреля 1739 г. Он трудился так усердно, что за год закончил цепь треугольников между Парижем и Перпиньяном и измерил три основания. В его отсутствие назначили его профессором математики в коллегию Мазарина; эту должность он исправлял с особенной любовью: за четыре дня до своей смерти он был еще на кафедре. Для пользы своих слушателей он издал превосходные учебники по чистой математике, механике, оптики и астрономии, выдержавшие многие издания и переведенные на латинский язык.

В продолжение 1740 г. Лакаль окончил измерения той части меридиана, которая лежит к северу от Парижа.

В 1741 г. он был избран членом академии наук.

С 1746 г. Лакаль получил в свое ведомство небольшую обсерваторию в коллегии Мазарина, и как в то время пассажные снаряды не были еще в употреблении, то в продолжение четырнадцати лет прохождение светил через меридиан он определял посредством соответствующих высот, притом с такой точностью, какую позволяли его снаряды. В 1750 г. он представил академии наук и правительству проект путешествия на мыс Доброй Надежды. Главная цель проекта состояла в определении параллакса Луны. В путешествие он отправился в октябре 1750 г. и возвратился в июне 1754 г., показав пример усердия и искусства, превосходящих всякую похвалу.

По возвращении во Францию Лакаль всячески старался укрыться от любопытства публики, которое так лестно для людей другого характера. Он заключился в своей обсерватории и принялся за обширные наблюдения и вычисления, прерванные во время его путешествия.

День и ночь он проводил на камнях своей обсерватории для окончания каталога зодиакальных звезд. Такое неблагоразумное усердие имело следствием болезнь, сведшую его в гроб 21 марта 1762 г.

Указываем на главные труды Лакаля.

Из подробных вычислений проверяемого меридиана он заключил, что градусы широт во Франции уменьшаются к экватору — результат, диаметрально противоположный старым измерениям. Он измерил дугу меридиана в южном полушарии и длину маятника для определения, имеет ли Земля одну и ту же фигуру на севере и на юге экватора. Так же на мысе Доброй Надежды он определил положения 10 033 звезд; Галлей на острове св. Елены успел определить только 360 звезд.

Его наблюдения на мысе, сравненные с наблюдениями во многих местах Европы, особенно же с Лаландовыми наблюдениями в Берлине, дали параллаксы Луны или ее расстояние от Земли с неслыханной для того времени точностью.

Мы не можем не упомянуть здесь, что Лакаль определил главные элементы видимой солнечной орбиты с такой точностью, что они впоследствии претерпели самые незначительные перемены.

Астрономия принадлежит к той отрасли наук, в которой наблюдатели зависят от художников; если бы Лакаль имел снаряды, хотя бы немного похожие на те, в которых состязались тогда английские механики, то ни одно важное открытие не ускользнуло бы от его постоянства и искусства. То, что оставил Лакаль потомству, было сделано плохой трубой и с помощью снарядов с самыми неверными делениями.

Между прочими превосходными качествами Лакаля надо упомянуть о его бескорыстии. На путешествие, продолжавшееся четыре года, для покупки снарядов, для собственного его содержания и механика назначено было десять тысяч франков; он издержал только 9143 ф., хотя ему было поручено еще составление карты Иль-де-Франса; по возвращении остаток 833 ф. он возвратил казначейству, которое не хотело принять его: таким необыкновенным показался поступок Лакаля.

Составляя южные созвездия и назначая для них эмблемы, Лакаль мог бы употребить имена сильных того времени; но он все названия новых созвездий заимствовал от снарядов, полезных в науках и искусствах.

Лакаль отличался чистосердечной и глубокой скромностью. Когда, повинуясь принятому обычаю, он должен был выставить свое имя и свой титул на своих «Fondements astronomiques» (1757 г.), тогда все удивились, что он не был членом королевского Общества. Подобное невнимание к трудам одного из знаменитейших астрономов того времени невозможно в нашем веке; но оно может быть утешением для тех ученых, на долю которых выпала бы ныне такая же непростительная несправедливость.

Если бы некоторые из чужеземных академиков не умели оценить высокие достоинства Лакаля и его блестящие услуги науке, то, по крайней мере, Бальи и Лаланд, его ученики, всегда говорили о нем с удивлением и с признательностью^*. Лаланд говорил: «Все астрономы того времени не сделали столько наблюдений и вычислений, сколько сделал один Лакаль».

Деламбер, который, по роду своих занятий, постоянно сверялся с манускриптами Лакаля, называл его калькулятором, не боявшимся никакого вычисления, и наблюдателем, беспримесно усердным и деятельным. Тот же Деламбер свидетельствует, что Лакаль всегда готов был уступать другим свои труды.

Такая похвала имела цену во все времена; но ныне она даже не оценена, потому что мы не привыкли к ней, и я боюсь, чтоб не назвали ее личностью.

К нашему эскизу этого портрета прибавим несколько штрихов, заимствованных из похвальных слов Бальи знаменитому академику. Панегирист говорит, что Лакаль всегда заступался за истину, никогда не потворствовал пороку. Если бы все добродетельные люди изъявляли свое негодование злым и порочным и снимали с них маски, то добродетель была бы вполне уважаема.

«Лакаль (собственные слова Бальи) был холоден и осторожен с незнакомыми; но ласков, прост и обходителен с друзьями. Холодная и важная наружность в публике тотчас переменялась в простую и дружескую в обществе знакомых; ясность души изображалась на светлом лице. Для меня не было приятнее дня, проведенного с Лакалем».

Маральди, друг и душеприказчик знаменитого астронома, сперва удивился, не нашедши после него почти никакого состояния; но вот чем объяснилось это обстоятельство. Почти все доходы Лакаль употреблял на оплату долгов своего отца. Такой поступок не требует комментария. Для Лакаля добродетель не была одним пустым словом.

Примечания

*. Лакаль был членом академии Берлинской, С. Петербургской, Стокгольмской и ученого общества Геттингенского.