Четырнадцать департаментов избирают Карно членом старейшин, потом директором исполнительной директории. Отправление Гоша в Вандею, Моро и Жордана на Рейн, Бонапарта в Италию

Карно вышел из комитета народной безопасности незадолго до восстания парижских отделений против конвента. Вспомните военные события, последовавшие за его удалением от дел, в силу закона: победа везде оставила наши знамена; вместо торжеств, неудачи и несчастья были непрерывны; недоверчивость и уныние овладели всеми гражданами. Из этого поймете, какое влияние имеет гений одного человека на судьбы народов.

Карно был избран четырнадцатью департаментами в совет законодателей, заступивший место конвента. Если здесь позволительны личные чувства, то я не могу не гордиться тем, что в этом числе находился департамент восточных Пиреней; это было достойное вознаграждение за оскорбление граждан со стороны немногих представителей, послушавшихся мясника Лежандра. По вступлении в совет старейшин и по отставке Сиеса, Карно сделался одним из пяти членов исполнительной директории.

Итак, Карно был один призван к управлению военными делами в то время, когда Франция приближалась к своей гибели. Казначейство было пусто; директория с трудом находила писцов и сторожей; часто нельзя было отправлять курьеров за недостатком денег на путевые издержки; генералы не получали своих восьми франков серебром в месяц, в дополнение к их жалованию ассигнациями; земледельцы перестали привозить на рынки свои произведения; фабрики перестали продавать свои изделия, потому что имели право покупать их на бумажные деньги, потерявшие свою цену; по всей Франции распространился голод, приводивший народ в отчаяние; каждый день случались кровавые явления междоусобий. Армия также представляла плачевное зрелище: у нее не было ни обозов, ни одежды, ни обуви, ни военных снарядов. Недостатки уничтожают дисциплину. Пишегрю вошел в преступные отношения с принцем Конде, позволил побить себя у Гейдельберга, привел в опасность армию Журдана, оставил Мангейм, снял осаду с Майнца и открыл австрийцам рейнские границы. Междоусобная война возобновилась в Вандее, англичане угрожали высадкой в Нидерланды и на собственные берега Франции. Наконец, со стороны Альп, Шере и Келлерман вели бедственную войну против соединенных войск Австрии, Сардинии и соединенных государств Италии.

Надо обладать сильной душой и горячим патриотизмом, чтобы в таких обстоятельствах принять на себя тяжесть дел общественных. Прибавим, что Карно хорошо видел нелепость конституции III года, особенно понимал неудобства исполнительной власти, разделенной между пятью правителями, и еще в конвенте говорил: «Судьба народа зависит от личных свойств пятерых; если эти пятеро будут различаться характерами и знаниями, то может ли быть единство в их управлении? Каждый из них будет иметь различные намерения, и каждый из них поведет Францию по разным дорогам». Большинство отвергло эти благоразумные замечания; верный своим патриотическим правилам, Карно повиновался без ропота, и получив законное право участвовать в правлении, принялся за свои обязанности с прежней ревностью, энергией и преданностью общему делу.

Вандея была в огне: Карно поручил Гошу успокоить ее по новому плану военных действий. Сообразуясь с ним, Гош победил Шаретта, завладел Стоффлетом и очистил Морбиган от многочисленных шуанов, опустошавших и города и села. Менее, чем в восемь месяцев, усобная война была прекращена.

На Рейне наши армии были отданы в распоряжение Журбана и Моро: ученый глубоко обдуманный план кампании привел к единству обоих генералов, и торжествующие их войска скоро вступили внутрь Германии.

В Германии, Вандее, на Рейне — как видим — Карно отдал армии в распоряжение полководцев, уже прославившихся достопамятными победами. Но армию итальянскую он вверил двадцатипятилетнему генералу, оказавшему некоторые услуги при осаде Тулона и при усмирении Парижских отделений 13 вандемиера III года в стычках на Понт-Рояле, в улице Сент-Оноре и на крыльце Сент-Роша. Здесь я должен сказать, что избрание молодого Бонапарта принадлежит лично Карно. Долгое время думали, что начальство над итальянской армией получил Наполеон через бурные интриги, и, без сомнения, каждый с удовольствием увидит, что такое важное дело не зависело от низких женских сплетен. Нет, оно произошло от проницательности нашего товарища, который провидел героя Риволи, Аркола, Кастилионе в молодом воине, скрытом наружностью робкой, постоянно молчаливом, и который не пользовался общим уважением, как любимец Барраса.

Предвижу, что многие не поверят моему рассказу о влиянии нашего товарища на итальянский поход; но я свидетельствуюсь официальными документами, всем ныне известными. Например, от 10 флореаля IV года, из главной квартиры в Чераско, генерал Бонапарт писал Карно: «Прекращение военных действий между мной и королем Сардинским позволяет посылать курьеров прямо через Турин; поэтому я могу скоро получать ваши приказания и узнавать ваши намерения о распоряжениях действиями итальянской армии». В письме к министру финансов, от 2 прериаля IV года, из главной квартиры в Милане, читаем: «Исполнительная директория, определившая меня главнокомандующим, предписала мне начать наступательную войну, требующую скорых мер и экстраординарных расходов». От 2 прериаля IV года (21 мая 1796 г.), Карно писал к молодому генералу: «Атакуйте Бельё прежде его соединения с сильными подкреплениями; всячески старайтесь помешать этому соединению; а более не разделяйте вашей армии; остерегитесь, чтобы он не побил ваших отдельных отрядов и чтобы он снова не захватил потерянные им позиции. По разбитии Бельё, вы сделаете экспедицию в Ливорно... Директория желает, чтобы армия перешла в Тироль после экспедиции в южную Италию».

Без сомнения, эти общие предписания не составляют итальянской кампании. Никакой ум не мог предвидеть, куда пойдет Бельё, отделившись от пиемонтской армии; никто не мог предузнать ни маневров Вурмзера, ни его продолжительной защиты Мантуи, ни маршей Альвизи, ни других событий, приносящих честь Бонапарту. Без сомнения, общие предписания ничего не значили, без гения начальника, без храбрости его помощников, каковы были Массена, Ожеро, Лан, Мюра и Рампон; без всего этого нельзя было в несколько месяцев уничтожить три большие австрийские армии. Но я и не хочу отнимать справедливой славы у великого полководца; я хочу напомнить, что несправедливо вычеркивают имя Карно из летописей знаменитого похода.

Что же касается других сторон этой войны, то я имею право утверждать решительно, что ею воспользовались именно по настояниям Карно, который условиями мира потребовал, чтобы сохранение свободных договоров было обеспечено изящными произведениями живописи и скульптуры. Карно желал, чтобы победоносный генерал посетил скромных ученых, прославившихся своими открытиями. Так, уничтожатся все сомнения об участии Карно в итальянском походе, если позволят мне привести здесь его письмо от 24 прериаля IV года: «Генерал, письмом от 26 флориаля мы рекомендовали вам принимать к себе и посещать знаменитых художников Италии; теперь особенно советуем вам обратить внимание на миланского астронома Ориани; он достоин покровительства и уважения французской армии. Директория с удовольствием узнает, если вы исполните ее намерения относительно этого ученого и если вы уверите его, что Франция уважает дарования и науки».