Монж — профессор гидравлики в парижской школе, учрежденной Тюрго, член академии наук и экзаменатор моряков

В 1780 г. ученое поприще Монжа распространилось за пределы Мезьера. В этом году ему поручили преподавание гидравлики в школе, которую Тюрго учредил в Лувре, по требованию Даламбера и Кондорсе. Министр постановил, чтобы новый профессор жил по шесть месяцев в Мезьере и Париже. Со своей стороны, академия наук нашла, что шестимесячное пребывание Монжа в Париже вполне удовлетворят его уставу, и тотчас приняла его в свои члены. Монжу тогда было 34 года.

В 1783 г., по смерти Безу, экзаменатора морских воспитанников или гардемаринов, Монж занял его место и совсем оставил Мезьер.

Мезьерская школа в общем мнении считалась школой Монжа; оттого военные ее начальники не очень благоволили к своему подчиненному, молодому профессору математики и физики, и главный из них, подобно Мазарину, сказал: «Монжа надо заменить человеком, который не был бы персоной». Из этого выражения можно научиться, что зависть иногда бессознательно хвалит больше, нежели дружба.

Должность экзаменатора моряков оставалась за Монжем до самого начала нашей революции. Монж был скромен и уживчив, но тверд и даже непреклонен, когда от него требовали снисхождения, противного общей пользе. Морской министр Кастри однажды сказал Монжу:

— Вы отказали одному кандидату, принадлежащему к сильным фамилиям; это наделало мне много хлопот, меня осаждают просьбами.

— Ваше превосходительство, — отвечал Монж, — можете принять кандидата, но тогда уничтожьте должность экзаменатора, которая сделается уже не нужной и никто не будет желать ее.

Кандидат не был принят.

Монж еще в другом, более щекотливом случае, не исполнил желания маршала Кастри, который, в знак своего уважения и благоволения к нашему товарищу, потребовал, чтобы он составил полный курс математики для моряков и для желающих поступать в морские училища. Курс этот должен быть обязательным, и Монж получал бы значительный доход. Но благородный геометр решительно отказался от поручения, потому что тогда вдова его предшественника Безу лишилась бы единственного средства ее содержанию.

Ныне не поверят такому поступку; ныне не стыдятся издавать учебники после сочинений мастеров науки, делая в них незначительные перемены, и требуют, чтобы по ним учились молодые люди, которые должны экзаменоваться у их авторов. Впрочем, Монж отказал министру не из одного человеколюбия; он высоко и достойно ценил заслуги Безу относительно преподавания математики, и учебные его сочинения долго еще будут полезны учащимся.

По вступлении в академию, Монж много издал превосходных записок по высшему анализу; с Бертолле и Вандермонтом он занимался большим исследованием железа в различных его состояниях; произвел весьма тонкие опыты над капиллярностью; в 1790 г., в «Летописях химии» (том V) напечатал различные наблюдения над оптическими явлениями и остроумное рассуждение о главных метеорологических явлениях.

Над последним рассуждением я должен остановиться. Долгое время оно было во Франции основанием для преподавания метеорологии. И неудивительно: главные положения Монжа казались естественными, простыми; выводы из них ясными, строгими; ни один профессор не находил ни одного против них возражения, а ученикам было приятно, так сказать, в одну минуту и без умственных усилий узнавать причины туманов, облаков, снега, дождя, града, ветров и самых грозных метеоров — смерчей или водяных столбов.

Но в то время, когда Монж издал свое рассуждение, атмосферные явления не исследовались строго и во всех подробностях; метеорологи едва ли понимали, что объяснение их причин должно основываться на точных числовых данных; едва ли понимали, что подробности и вычисления составляют пробный оселок для всякой теории.

Метеорологическая теория Монжа ныне не выдержит такой пробы; однако же она навсегда останется в истории физики, как свидетельство остроумия и ясности в изложении, потому что для оценки ее достоинства надо помнить, что в 1790 г. не было ни точных наблюдений, ни точных опытов, сделанных уже после, в продолжение полувековых успехов науки.

Занимаясь преподаванием в луврской школе, Монж находил время для частных, необязательных уроков некоторым даровитым молодым людям, между которыми были Прони и Лакруа; находил время взглядывать на прикладную механику своим проницательным взором, освещая ее своей начертательной геометрией; он показал, что все самые сложные машины могут быть приведены к весьма небольшому числу составных элементов; он много облегчил труды изобретателей и строителей машин посредством таблиц, объясняющих, каким образом переменяются одни движения на другие через связь между частями машины; он научил, каким образом должно употреблять силы воды, воздуха и паров для производства работ колоссальных, например, для ковки огромных корабельных якорей, и для работ тонких, например, для того, чтобы ткать кружева. Словом: в математических сочинениях Монжа находим столько предметов, что они принесли бы честь академикам, и предмет моей биографии так обширен, что не могу даже назвать заглавия этих сочинений; я принужден обратиться к повествованию о трудах и деятельности нашего товарища в другой сфере.