Глава XVIII. Взгляды Бруно в последние годы его жизни

В латинских трактатах Бруно, рукописи которых хранятся в Государственной библиотеке имени В.И. Ленина в Москве, Бруно освещает вопросы атомистического материализма и корпускулярного строения материи, давая естественнонаучное и философское определение ее.

Во Франкфурте Бруно издал три большие философские поэмы: «О безмерном и бесчисленном», «О монаде, числе и фигуре», «О тройном наименьшем и об измерении».

Когда они написаны, установить трудно. Весьма вероятно, что некоторые главы поэмы «О безмерном и бесчисленном» были подготовлены еще в Париже в 1585 году, но основные идеи этого сочинения, несомненно, относятся к более позднему времени. Неизданные латинские произведения гораздо ближе по содержанию к франкфуртским латинским поэмам, чем к итальянским диалогам.

Философские взгляды Бруно, отраженные в франкфуртских поэмах и неизданных латинских произведениях, можно свести к следующим положениям:

Наибольшее и наименьшее одинаково можно считать безмерным, ибо и в том и в другом заключается бесконечность, не поддающаяся измерению.

Наибольшее и наименьшее представляют собою единство противоположностей. Наибольшее, или вселенная, состоит из наименьшего, из атомов. И то и другое можно назвать монадой. В монаде заключается единство всего сущего.

Движение материи есть ее собственное движение. Вне материи нет никаких сил, способных приводить ее в движение. Движущие силы заключаются в ее собственной субстанции.

Наименьшее как математическая точка совпадает с физическим наименьшим или атомом.

Наименьшее есть относительная величина и определяется но отношению к чему-либо. Атом так же относится к нашему миру, как наш мир — ко вселенной.

В материи присутствует атомная прерывность и эфирная непрерывность, связующая атомы. Здесь заключается не просто движение, а формообразующее движение, внутренняя деятельность материи, переходящей от низших форм к высшим.

Разложить предмет на атомы не значит познать его, так как здесь все сводится к хаотическому безразличию и бесформенной однородности. Познание требует наличия материи и формы, причем форма заключается в материи, как возможность, совпадающая с действительностью.

С другой стороны, вещь нельзя считать отражением идеи, так как каждая вещь индивидуальна, хотя состоит из той же материи, что и всякая другая вещь. Индивидуальность вещи есть ее форма.

Познание начинается ощущением. В интеллекте нет ничего, что раньше не находилось бы в ощущениях. Монада действует на монаду, материя действует на материю, материальный предмет действует на тело человека, из внешних ощущений образуются внутренние ощущения, или фантасмы.

Как движение материи восходит от низшего к высшему, от простых форм к высшим формам, так движение познания восходит от наименьшего к наибольшему, воспринимая их единство. Познание заключает в себе те же противоположности простого и сложного, возможности и действительности, какие встречаются в самой природе.

Научно-философское значение латинской поэмы «О безмерном и бесчисленном» столь же велико, как и итальянских диалогов. Бруно приобрел большую эрудицию благодаря критике собственных ошибок в области естествознания и диспутам с церковниками. Учитывая все возражения, которые выдвигали против него перипатетики в Тулузе, Париже, Лондоне, он обосновал новое учение о мироздании на широком и прочном фундаменте. Это — самое зрелое философское произведение Бруно. Однако нужно признать, что местами поэма композиционно не слажена. Изложение часто прерывается отступлениями от основной темы. Гекзаметр этого произведения в целом неровный, неотшлифованный, страдает многочисленными отклонениями от латинской стилистики, неправильными оборотами и неологизмами.

При всем том ценность этой поэмы огромна. Поражает глубина мысли, своеобразие взглядов, яркие метафоры. Несмотря на поэтическую приподнятость и взволнованность речи, логика и убедительность доводов Бруно всегда неопровержимы. Мысль ясна и прозрачна. С изумительной четкостью он аргументирует свои возражения против физических теорий Аристотеля. Постоянно возвращаясь к вопросу о бесконечной вселенной, Бруно находит все новые и новые доводы и излагает их с неисчерпаемым остроумием и убедительностью. Многие высказывания и догадки Бруно предвосхищают научные открытия последующих веков.

Философские поэмы Джордано Бруно являются ярчайшим и лучшим опровержением сложившейся в течение веков легенды о его приверженности к химерам и астрологическим или мистическим учениям. Мысль Бруно никогда не выходит за пределы реального знания.

В книге «О тройном наименьшем и мере» Бруно развивает учение об атомах. Бруно определяет минимум как субстанцию, лежащую в основе всех вещей и имеющую материально-протяженный характер. Минимум прост, един, охватывает все и обнаруживает себя в различных формах на каждой ступени развития бытия. Это — сущность материи, заключающая в себе все противоположности, но в безразличном виде. Минимум неизменен, всегда равен самому себе, не может быть сотворен никакими силами, не может быть никакими силами уничтожен. В математическом смысле минимум есть пространство наименьшее, точка, а в физическом смысле — атом. Чтобы объяснить чувственные явления, необходимо восходить к атомам, лежащим в основе всего.

Бруно говорит: «Мы же полагаем, что разложение как природы, так и истинного искусства, не выходящее за пределы природы, ограничивается атомом, как определенной величиной и числом».

Бесконечная делимость мыслима, но в действительности мерой и элементом всего создаваемого является первое и неизменное. Поэтому и пространство надо мыслить не как бесконечно делимое и не как соединение абстрактных внепространственных математических точек, а как нечто действительное, материальное.

Теоретически нет границ деления; в зависимости от требований деление можно остановить на любой границе. В этом смысле минимум условен. Так, в астрономии даже гигантские небесные тела могут быть приняты в качестве минимума. Однако в реальной природе существует такой минимум, на котором деление останавливается. Минимум есть часть всего существующего, но сам не имеет частей.

Минимум надо мыслить как круг или шар. Но из этого нельзя заключить об однородности сложного соединения этих предполагаемых «шаров». Двух тождественных минимумов в мире не существует. Все сложное находится в состоянии непрерывного разъединения и новообразования. Физические атомы но заключают в себе качества. Качественность появляется лишь в их соединении.

Признавая, что качество есть сам предмет в движении, Бруно неразрывно связал свое учение об атоме с учением о вечном движении: в природе не бывает двух одинаковых предметов в двух одинаковых состояниях. Эта мысль была впоследствии развита Лейбницем и послужила основой его диалектики.

В пятой главе книги «О тройном наименьшем» Бруно говорит, что «невозможно показать две совершенно равные фигуры или линии в материи», и объясняет, что причиной этого разнообразия надо считать вечную изменчивость вещей: «Одно и то же не состоит из тех же самых частей, как только пройдет мгновение времени. Нет ничего постоянного в границах, которые не определяются атомом, так как все части предмета уносятся в постоянном приливе и отливе. Никто не найдет круга того же измерения, к которому однажды прикоснулся, никогда ты дважды не увидишь одного и того же потока или пламени лампы, ибо пламя ускользает быстрее мысли, и мгновенно превращаясь в дым, улетает в пространство»¹.

Об атомном строении материи Бруно говорит: «К первичным элементам относятся... наименьшие, раздельные тельца, к которым ты, следуя Демокриту и Эпикуру, можешь свести все сложное»².

В отличие от античных материалистов Бруно полагал, что из атомов или прерывной материи состоит земля, а влага, воздух, огонь представляют собою непрерывную материю, которая соединяет или разъединяет земную атомную материю.

Бруно образно описывает, как выглядит атом: «Лучше всего отвечают представлению об атомах тельца, которые не покоятся, не стоят, не лежат, — когда мы наблюдаем их в солнечных лучах, проникающих через окна, даже при спокойном воздухе, — и они словно под влиянием одинаковых толчков, несутся вверх, вниз, в разных направлениях, что как бы является следствием их внутреннего начала...»³

Доказывая самодвижение материи, Бруно говорит, что наименьшее есть не только элемент всего сложного, но само есть действующая сила образования сложного, творящего, умножающего, и конечная цель, и действующая первопричина. В нем заключаются семена всякой жизни, из него развиваются силы природы. В этом смысле наименьшее (минимум) есть самое могущественное, так как содержит в себе причины движения и способность к движению наибольшего (максимума).

По мнению Бруно, наименьшее «определяется как такая часть, которая сама не имеет частей... Граница есть то, что не является частью чего-нибудь и само не имеет частей, но есть то, что простирается от одной крайности к другой или так, что часть касается части. Поэтому она различна сообразно характеру величины: иное дело линия по отношению к линии, плоскость по отношению к плоскости, тело по отношению к телу».

Классическое определение атома дано в схолии ко второй главе первой книги «О тройном наименьшем».

«Итак, поскольку минимум образует все, нет ничего глубже его. Без него нет монады, нет никакого числа. Он образует во всем единую основу...».

Это определение заканчивается словами: «...субстанция вещей неизменна, бессмертна, никакое могущество не порождает ее и не уничтожает, не принижает, не уменьшает, не увеличивает, но поистине отсюда все рождается и сюда все возвращается».

Из разъяснения самого Бруно видно, что он считает материю субстанцией, «поскольку обозначается количественное отношение, ибо это есть количественное начало телесных величин».

В той же схолии Бруно устанавливает аналогию между атомом и точкой: «Что касается тел, то субстанцией всего является наименьшее тело или атом; что касается наименьшего на плоскости или линии, то это есть точка».

Отрицая нематериальное пространство, Бруно допускал существование особой непрерывной материи или эфира, в который погружены атомы. Эфир служил Бруно для объяснения движения. Бескачественные атомы не заключают в себе начала движения. Жизненное начало, деятельность, движение заключается в эфире, как носителе всякой силы. В этом смысле эфир есть активная материя в отличие от пассивной материи атомов.

Опираясь на науку, сложившуюся в Италии в XVI веке, Бруно сумел подняться выше материалистов классического мира. Во-первых, он отверг понятие пустоты, в которой движутся атомы, он отверг пространство без материи; во-вторых, он утверждал непрерывность материи, предположив, что атомная материя связана эфиром; в-третьих, он считал, что атомы — не механические величины, движимые внешними силами, а причины движения заключаются в них самих.

В схолии к той же второй главе первой книги «О тройном наименьшем» Бруно говорит: «Для нас недостаточно простой пустоты с атомами; надо, чтобы существовала материя, посредством которой они соединялись бы; возможно, однако, что они (т. е. Демокрит и Эпикур. — В.Р.) подразумевали род пустотой эфир, но не думаю, чтобы это было так».

Бруно считает, что атомы взаимно непроницаемы, раздельны, но не обособлены: «Наименьшие, поскольку они соединимы, вместе с тем и разъединимы, не проникают одно в другое, не смешиваются, но только соприкасаются. Поэтому без них не может быть никакого плотного тела, и поэтому же все, кроме них, разлагается на составные части. Их разъединение не менее возможно, чем соединение».

Бруно указывает, что этот закон соединения и разъединения атомов в эфирной среде простирается как на мельчайшие телесные величины, так и на величайшие небесные тела, одинаково находящиеся в материальном эфире. Эфир заполняет и то пространство вне границ небесных миров, которое Демокрит и другие античные материалисты называли пустотой.

Свое определение пустоты Бруно дает в 33-м разделе тезисов о физике Аристотеля: «Мы не допускаем существования пустого пространства, в котором нет ничего в действии. Мы признаем определенное пространство, необходимо заключающее в себе то или иное тело. Первоначально это пространство было наполнено воздухом. Для нас это — бесконечное бытие, и нет ничего, в чем не заключалось бы что-либо. Так мы определяем пустоту, пространство или границу, в которой находятся тела, но ни в коем случае — как нечто, в чем ничего не было бы. Если мы утверждаем, что существует пустое место без тела, то мы обособляем его от тел не в действительности, а только в размышлении».

Бруно предполагал, что атомы круглы, точнее сказать, что их следует мыслить как окружности. В схолии к четвертой главе второй книги «О тройном наименьшем» он говорит: «Нет ничего просто прямого, нет ничего круглого в сложности и ничего заполненного, кроме атомов. И нет ничего просто пустого, кроме пространства между тремя сближенными атомами на плоскости и четырьмя образующими плотное тело. Поэтому нет ничего просто непрерывного и единого, кроме атомов, всеобщего пространства и простой субстанции между телами».

Допуская, что всякая материя состоит из атомов и эфира и заключает в себе возможность всех форм, Бруно устанавливал различие между природными и искусственными формами. Он часто пользуется аналогией естественного роста в природе с искусственным образованием вещи, делаемой ремесленником. В глыбе мрамора заключается возможность статуи, которую создает из нее художник. Но это — неопределенная возможность, которая как бы входит в материю извне. Иная возможность форм, свойственная природе, заключается в том, что из более простой по строению материи с необходимостью возникают формы, как из зерна развивается стебель растения. Это возможность, совпадающая с действительностью. Если бы не было такого совпадения, не было бы никакого развития в природе.

Хотя Бруно не мог полностью преодолеть старого представления о пяти стихиях, или элементах, — воздухе, огне, земле, воде и эфире, он уже признавал возможность перехода одной стихии в другую путем сгущения и разжижения, сжатия и расширения, соединения и разъединения. Он часто пользуется примерами: если бы не было воды, то вся земля превратилась бы в сухую пыль и рассеялась бы в пространстве; если бы не было эфира, атомы превратились бы в рой бесформенных пылинок, из которых не может возникнуть никакого сложного явления.

Бруно различает три рода минимумов: атом (физический минимум), точку (математический минимум) и монаду (философский минимум). Основной причиной ошибок и заблуждений было, по его мнению, допущение бесконечной делимости математического и материального пространства. Если линия образуется движением точки, то пространство оказалось бы нематериальным, поскольку математическая точка считается чистой абстракцией. Но минимальное в математике совпадает с минимальным в физике. Поэтому нет чистого пространства ни для математики, ни для физики.

Совпадение монады и атома у Бруно исключает возможность истолкования его монадологии в духе идеалистической философии.

В изложении атомистики у Бруно не всегда можно различить, где он сравнивает атомы с пылинками и эфир с водой, соединяющей их, и где он действительно считает, что атом есть сухое начало, а соединяющее начало — влажное. По-видимому, Бруно еще не знал химического состава воды и считал ее влажным началом⁴. Точно так же он полагал, что бесконечное рассеяние сухой материи или земли в конце концов приведет ее к состоянию пылевидного скопления атомов.

Взгляды Бруно на строение материи изложены им в трактате «О началах, элементах и причинах вещей», включенном в «Московский кодекс». Бруно вносит серьезные изменения в учение о простых элементах, утверждая, что вода имеет разный состав в море, реках, растениях, древесине, человеческом организме. Огонь он объясняет, как соединение лучистой энергии с влагой. Но Бруно не признавал, что вода состоит из атомов, и приписывал атомное строение только земле. Впрочем, он говорил: «Что касается первичных элементов, то это наименьшие тельца, не поддающиеся делению, и к ним, согласно Демокриту и Эпикуру, ты можешь свести все сложное»⁵.

Говоря, что солнце не может состоять из одного лишь огня, Бруно отрицает вообще гипотезу чистого огня и ссылается на высказывания Бернардино Телезия о единстве противоположностей теплого и влажного.

Джордано Бруно правильно ставил вопрос: подлинное естествознание должно найти источник движения материи в самой материи, но он не мог дать ясного решения этого вопроса. Он часто высказывал взгляд, что материи присуще самодвижение и обнаруживал его в самом атоме или в материальном эфире.

В некоторых случаях он приближался к мысли, что причину движения надо искать в раскрытии противоречий в самой природе.

Особенно четко эта мысль выражена в «Объяснении книг Аристотеля о физике»: «Противоречие естественных начал мы выводим как из прославленных мнений и всеобщего авторитета, так и из собственных соображений. Что касается первого, то совершенно очевидно, что если кто взглянет на всех тех, кто изучает этот вопрос, или на тех, кто выдвинул одно или многие начала, независимо от того, говорят они о естественных или сверхъестественных вещах, то увидит, что все они сходятся на примирении противоречия, как некоего начала, создания вещей. Так, например, Парменид, признав сперва единое неподвижное бытие, затем размышляет о созерцании собственно вещей и выделяет два противоречивых начала — жаркое и холодное, как субстанции огня и земли. Некоторые из тех, кто принимает много начал, говорят, что разреженное и плотное находятся в одном предмете, как пустое и заполненное, по выражению Демокрита. При этом одно он принимает как бытие, другое — как небытие... Все указанные мнения мы считаем правильными...»⁶.

Страница из трактата Бруно «De vinculis in genere» («О связях вообще»)

Приписывая Бруно взгляд на идеальные причины движения, исходящего только из духовных сил, буржуазные идеалисты обычно утверждают, что его атомистика представляет собою смешение эпикуреизма с неоплатонизмом. Эти упреки по адресу Бруно со стороны современных идеалистов-релятивистов неосновательны. Бруно стоит на точке зрения всеобщей познаваемости природы; это является лучшим доказательством того, что в основе теории познания Джордано Бруно лежит материализм.

Бруно признавал жизнь неотъемлемым свойством материи, как находящейся на более низкой, так и на более высокой ступени развития, в зависимости от степени совершенства материальных тел и их сложности.

Предшественники Бруно не знали атомистики или имели о ней весьма смутное представление и не шли дальше повторения высказываний античных мыслителей.

Возрождение и развитие атомистического материализма — одно из величайших достижений Джордано Бруно. Он сделал огромный шаг вперед по сравнению с атомистическими материалистами древней Греции, так как ввел четыре важнейших новых принципа: о всеобщей заполненности вселенной материей и об отсутствии пустого пространства; о самодвижении материи; о духе как производном от материи; о единстве материи и жизни.

Уровень естественных знаний в эпоху Джордано Бруно не позволял ему решить вопрос о причине самодвижения материи. Но его философия есть материализм, ибо в ней имеется «признание объективной реальности внешнего мира, как и признание существования вне нашего сознания вечно движущейся и вечно изменяющейся материи...»⁷.

Еще в диалогах «О причине, начале и едином» Бруно защищал всемогущество познания, переходящего от вещей к их первопричинам. «Тот, кто познает вещи, обусловленные причиной и зависящие от начала, познает причину и начало». Он признает, что нет различия между вещами и субстанциями, ибо тот, кто познает вещи, познает и субстанции, но мы не созерцаем непосредственно сущности вещей, и дальше он говорит:

«Материя всегда остается материей, несмотря на многообразие своих превращений, и поэтому она должна обладать главным преимуществом — быть познаваемой как субстанциональное начало, как то, что существует и вечно пребывает».

Примечания

1. Jordanus Brunus. Opera latine conscripta, т. III, стр. 534.

2. Там же.

3. Там же, стр. 532.

4. Учение о химических элементах тогда только начало развиваться. Правда, Раймунд Луллий еще в XIII веке произвел ряд опытов и обнаружил свойства нескольких химических веществ, например, поташа и аммония, а в XVI веке Шредер уже открыл мышьяк, Парацельс — цинк, Агрикола — висмут.

5. Jordanus Brunus. Opera latine conscripta, т. III, стр. 534.

6. Там же, стр. 291—292.

7. В.И. Ленин. Соч., т. 14, стр. 256.