Глава XXVIII. Смертный приговор

20 января 1600 года был вынесен смертный приговор Джордано Бруно.

В руках палачей доминиканского ордена Бруно находился с 21 декабря. Инквизиция рассчитывала заставить его подписать отречение от ересей к началу юбилейного года.

Празднование юбилейного года было введено с целью увеличения доходов церкви, укрепления ее международного авторитета и влияния на верующих. Учитывая опыт прошлых юбилеев и протестантскую агитацию в связи с обиранием паломников в Риме, Климент VIII принял ряд мер. Он издал постановления, запрещающие содержателям таверн, притонов и публичных домов чрезмерно повышать цены. Были открыты три больших гостиницы для приема паломников, заготовлено продовольствие, в том числе стада быков, обеспечен подвоз хлеба.

Каждый прибывший в Рим в течение юбилейного года получал отпущение грехов. Для этого он должен был совершить пятнадцать посещений главных церквей и подняться на четвереньках по «святой лестнице», символизировавшей восхождение души по ступеням добродетели.

Паломники прибывали в Рим процессиями под предводительством агентов-монахов, бравших на себя заботы о их доставке в Рим и обратно к месту жительства.

Несмотря на широкую агитацию за посещение Рима в юбилейный год, несмотря на такие приманки, как «мощи» св. Цецилии, юбилейный 1600 год оказался не особенно удачным. К области чистой фантазии относится утверждение церковных источников, будто Бруно был сожжен в присутствии трех миллионов верующих, собравшихся со всех концов «христианского мира». Паломники проходили через Рим небольшими партиями в течение всего года, поэтому одновременно в Риме не было больших скоплений народа.

Сожжение еретиков входило в число юбилейных церемоний как необходимая и самая торжественная часть ритуала. Рим должен был засвидетельствовать милосердие к кающимся грешникам и грозную беспощадность к упорным еретикам. В данный момент кающиеся грешники были гораздо выгоднее для папской власти. Если бы удалось заставить Бруно выйти на улицу в одежде кающегося грешника, повести его в процессии под ударами бича, а затем выставить напоказ, на позор и поругание в главных церквах, это произвело бы огромное впечатление. Однако 20 января конгрегация инквизиторов узнала от Ипполита Беккариа, что Джордано Бруно непоколебим и категорически отказался подписать отречение и покаяться.

Вот документ, свидетельствующий об этом:

«20 января 1600 г.

В присутствии его святейшества —

Мемориал брата Джордано Бруно, заключенного в святой службе, обращенный к его святейшеству, был вскрыт, но не прочтен.

По делу указанного брата Джордано Ноланца из ордена братьев проповедников и отступника от этого ордена сделано сообщение братом Ипполитом Мариа, генералом указанного ордена проповедников.

По поручению светлейших, он совместно с генеральным прокуратором указанного ордена, беседовал с оным братом Джордано, увещевая признаться в еретических положениях, заключающихся в его сочинениях и предъявленных ему во время процесса, и отречься от них.

Он не дал на это согласия, утверждая, что никогда не высказывал еретических положений и что они злостно извлечены слугами святой службы.

Святейший владыка наш, заслушав мнения светлейших, повелел довести дело до конца, применяя надлежащие средства, а также вынести приговор и передать брата Джордано светской курии»¹.

Более подробный отчет о заседании 20 января разъясняет, почему инквизиторы отказались от дальнейших попыток сломить волю Джордано Бруно. Новая, более полная редакция решения 20 января передает содержание устного и письменного заявления Бруно.

«Брат Джордано, сын покойного Джованни Бруно из города Нолы, Неаполитанского королевства, рукоположенный из монахов, ордена проповедников и отступник от оного, заключенный в тюрьме святой инквизиции, преданный суду и подвергнутый допросу по еретическим и другим преступлениям, подробно изложенным в актах его дела.

Возбужденный против него, в связи с этими делами, процесс докладывался повторно и неоднократно на конгрегациях указанной святой инквизиции и всесторонне был обсужден. Сегодня был сделан доклад в присутствии святейшего владыки нашего папы отцом-братом Ипполитом Мариа Беккариа, генералом ордена проповедников, о том, что, по поручению указанных господ кардиналов — генеральных инквизиторов, совместно с генеральным прокуратором того же ордена, говорил с указанным братом Ноланцем из того же ордена, заключенным в тюрьме святой службы, и увещевал его признать свою вину, отказаться, клятвенно отречься от еретических положений как заключающихся в его сочинениях, так и выдвинутых им в его собственных показаниях и подтвердить выраженную им ранее готовность сделать это и вернуться в лоно пресвятой матери католической и апостолической римской церкви.

Указанный брат Джордано не согласился на это, утверждая, что никогда не писал и не выдвигал еретических положений, но что они злостно извлечены слугами «святого судилища» и обращены против него. Он будто бы готов дать отчет обо всем, что писал и говорил, и защищаться против каких угодно богословов, с которыми не пожелал бы согласиться, но подчиниться только постановлению святого апостольского престола, если таковое состоится относительно сказанного или написанного им, или святым канонам, если на основании их будет доказано противоположное написанному или сказанному им, не считаясь с тем, что судилищем святейшей инквизиции ему было доказано и будет доказываться, что в его писаниях и показаниях содержатся явные ереси.

Святейший владыка наш Климент папа VIII постановил и повелел, — да будет это дело доведено до конца, соблюдая то, что подлежит соблюдению, — да будет вынесен приговор, да будет указанный брат Джордано предан светской курии».

Глава доминиканского ордена Беккариа в своем докладе заявил, что орден отрекается от своего бывшего брата и требует его казни.

Заседание конгрегации происходило в папском дворце. Оно было созвано не для обсуждения дела, а для вынесения папой Климентом VIII торжественного повеления о предании Джордано Бруно смерти на костре. Поэтому представленный Бруно мемориал, вероятно, заключавший в себе те мотивы отказа отречься от ересей, которые Беккариа изложил устно, не был зачитан.

В своих произведениях, в частности, в «Пире на пепле», Бруно неоднократно заявлял, что не стал бы спорить против религиозного откровения, если бы боги спустились с небес и изложили истину. Но так как это невозможно, то он следует своему разуму и указаниям опыта, основанного на изучении природы.

Ответ Джордано Бруно, кратко изложенный Ипполито Беккариа, сводится, по существу, к тому, что Джордано Бруно не подчиняется авторитету церкви и требует, чтобы инквизиторы доказали неправильность его взглядов убедительными доводами.

Климент VIII ответил на это смертным приговором.

Смертный приговор Бруно изложен в пяти документах. Два из них датированы 20 января, один 25 января и два 8 февраля 1600 года. Первые два документа представляют собою разные записи одного и того же кратко изложенного и так же кратко мотивированного постановления конгрегации о передаче Бруно в руки светских властей.

Остальные три документа издаются, обычно вместе, как один, при этом издатели руководятся чисто формальными соображениями: они перепечатывают копию приговора, которая была послана губернатору Рима.

Приводим текст приговора:

«Мы, Лодовико Мадруцци, епископ Сабинский; Джулио Антонио Сантори, епископ Палестринский или Сансеверинский; Пьетро Деза (титул св. Лаврентия в Лучине); Доменико Пинелли (титул св. Златоуста); брат Джеронимо Бернерио (титул св. Марии «sopra la Minerva d'Ascoli); Паоло Сфондрато (титул св. Цецилии); Лючио Сассо (титул св. Кирика и Иулиты); Камилло Боргезе (титул св. Иоанна и Павла); Помпео Аригони (титул св. Бальбины); Роберто Беллармино (титул св. Марии «in Via») — наименованные, по милосердию божию, священниками кардиналами святой римской церкви, генеральные инквизиторы всего христианского государства против еретических преступлений, особо уполномоченные святым престолом.

Ты, брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни Бруно, из Нолы, возраста же твоего около 52 лет, еще восемь лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявлял величайшей нелепостью говорить, будто хлеб пресуществлялся в тело и т. д.

Эти положения были предъявлены тебе 18 января 1599 года в конгрегации прелатов, заседавшей в святой службе, и был предоставлен тебе шестидневный срок для размышления, чтобы затем ты ответил, намерен ли отречься от этих положений, или нет. Затем, 25-го числа того же месяца та же конгрегация вновь заседала в установленном месте, и ты ответил, что готов взять назад свои утверждения, если апостольский престол и его святейшество наш владыка признают эти восемь положений окончательно еретическими, или если его святейшество признает их таковыми, или по наитию святого духа определит их как таковые.

И немедленно же вслед за тем ты представил письменное заявление, обращенное к его святейшеству и к нам, которое, как ты говорил, содержит твои оправдания. И затем, 4 февраля 1599 года, было постановлено снова предъявить тебе указанные восемь положений. И действительно, они были предъявлены тебе 15-го числа того же месяца с тем, чтобы, если ты признаешь их еретическими и пожелаешь отречься, тебя приняли в покаяние. В противном случае тебе было бы предоставлено сорок дней, чтобы покаяться. Ты заявил, что признаешь эти восемь положений еретическими, готов проклясть их и отречься от них в том месте и в то время, когда будет угодно святой службе, и не только от этих положений, но сказал, что готов проявить всяческое послушание относительно других положений, предъявленных тебе раньше.

Но затем ты представил другое заявление, находящееся в делах святой службы, обращенное к его святейшеству и к нам. Из него с совершенной очевидностью обнаруживается, что ты упорно держишься этих своих заблуждений.

Кроме того, получены были сведения о поступлении в святую службу в Верчеллах донесения о том, что тебя признавали атеистом, когда ты находился в Англии, и что ты написал книгу о «Торжествующем звере».

10 сентября 1599 года тебе был предоставлен сорокадневный срок для покаяния, после чего с тобою должны были поступить так, как приказывают и повелевают святые каноны.

Несмотря на это, ты не покаялся и упорно держался своих заблуждений и ересей. Посему были уполномочены брат Ипполито Мариа Беккария, генерал, и брат Паоло Исарезио делла Мирандола, прокуратор ордена твоего братства, чтобы они убеждали и увещевали тебя признать свои тягчайшие заблуждения и ереси. Несмотря на это, ты оставался настойчивым, упорным, непреклонным в упомянутых своих лживых и еретических мнениях.

Посему после того как были рассмотрены и обсуждены ведущийся против тебя процесс и собственные твои признания в заблуждениях и ересях, твое упорство и непреклонность, ибо ты отрицал, что они являются заблуждениями и ересями, как и все остальные предметы, подлежащие рассмотрению и обсуждению, — дело твое было сперва поставлено на рассмотрение нашей генеральной конгрегации, происходившей в присутствии его святейшества нашего владыки 20 января сего года, и после голосования и обсуждения мы пришли к нижеследующему приговору.

Призвав имя господа нашего Иисуса Христа и его преславной матери Приснодевы Марии, на основании сего дела и ранее обсуждавшихся в сей святой службе дел, — Джулио Монтеренцио, доктор прав, прокуратор-фискал указанной святой службы, с одной стороны, и ты, вышеназванный брат Джордано Бруно, преступник, состоящий под судом инквизиции, изобличенный, тягчайший, непокаявшийся, непреклонный и упорный, — с другой стороны: в силу этого нашего окончательного приговора согласно совету отцов магистров святого богословия и докторов обоего (гражданского и церковного) права, наших советников, излагаем в письменной форме следующее:

Называем, провозглашаем, осуждаем, объявляем тебя, брата Джордано Бруно, нераскаявшийся, упорным и непреклонным еретиком. Посему ты подлежишь всем осуждениям церкви и карам, согласно святым канонам, законам и установлениям, как общим, так и частным, относящимся к подобным явным, нераскаянным, упорным и непреклонным еретикам. И как такового мы тебя извергаем словесно из духовного сана и объявляем, чтобы ты и в действительности был, согласно нашему приказанию и повелению, лишен всякого великого и малого церковного сана, в каком бы ни находился доныне, согласно установлениям святых канонов. Ты должен быть отлучен, как мы тебя отлучаем от нашего церковного сонма и от нашей святой и непорочной церкви, милосердия которой ты оказался недостойным. Ты должен быть предан светскому суду, и мы предаем тебя суду монсиньора губернатора Рима, здесь присутствующего, дабы он тебя покарал подобающей казнью, причем усиленно молим, да будет ему угодно смягчить суровость законов, относящихся к казни над твоею личностью, и да будет она без опасности смерти и членовредительства.

Сверх того, осуждаем, порицаем и запрещаем все вышеуказанные и иные твои книги и писания, как еретические и ошибочные, заключающие в себе многочисленные ереси и заблуждения. Повелеваем, чтобы отныне все твои книги, какие находятся в святой службе и в будущем попадут в ее руки, были публично разрываемы и сжигаемы на площади св. Петра перед ступенями и как таковые были внесены в список запрещенных книг, и да будет так, как мы повелели.

Так мы говорим, возвещаем, приговариваем, объявляем, извергаем из сана, приказываем и повелеваем, отлучаем, передаем и молимся, поступая в этом и во всем остальном несравненно более мягким образом, нежели с полным основанием могли бы и должны были бы.

Сие провозглашаем мы, кардиналы генеральные инквизиторы, поименованные ниже.

Кард. Лодовико Мадруцци
Кард. Джулио Антонио Сансеверина
Кард. Пьетро Деза
Кард. Д[оменико] Пинелли
Кард. Джеронимо Аскулано
Кард. Лючио Сассо
Кард. Камилло Боргезе
Кард. П[омпео] Аригони
Кард. Роберто Беллармино»².

Текст смертного приговора в том виде, в каком он дошел до нас, вызывает недоумение: в нем отсутствует важнейшее — причины осуждения³.

После первых строк о предании Джордано Бруно суду венецианской инквизиции за восемь лет до осуждения имеется пропуск. По-видимому, римская инквизиция перечисляла в не дошедшей до нас части документа обвинения, которые были предъявлены Бруно.

Указано только первое обвинение: «Объявлял величайшей нелепостью говорить, будто хлеб пресуществляется в тело...»

Эти слова представляют собою дословную цитату из доноса Джованни Мочениго и постановлений венецианской инквизиции. Следующие затем слова: «Эти положения были предъявлены тебе» нельзя считать продолжением перечня обвинений, предъявленных венецианской инквизицией. Слово «эти» относится именно к восьми еретическим положениям.

Иезуит Каспар Шоппе в своем письме к Риттерсгаузену⁴ от 17 февраля 1600 года сообщает, что в приговоре Бруно «была изложена его жизнь, труды и догмы, а также указано, какое рвение приложила инквизиция к его обращению и братскому увещеванию и какое упорство и нечестие проявил он».

Действительно, тотчас же за утраченным местом в приговоре следует то, о чем говорит Шоппе, — описываются упорство Джордано Бруно и попытки инквизиции принудить его к отречению.

Карта скитаний Бруно

Таким образом, в отсутствующей части документа, по-видимому, находились краткая биография Джордано Бруно, перечень его книг и характеристика его «догматов», т. е. еретических положений. Шоппе сообщает следующие сведения о Джордано Бруно:

«По своему происхождению Бруно — ноланец, из Неаполитанского королевства, был доминиканцем. Восемнадцати лет он начал сомневаться в таинстве пресуществления, а в дальнейшем стал и вовсе отвергать это таинство.

Вслед за тем он подверг сомнению девство присноблаженной Марии... бежал в Женеву, проведя там два года... Будучи изгнан оттуда, переехал в Лион, затем в Тулузу, далее — в Париж. Здесь он исполнял должность экстраординарного профессора, не желая подчиняться обязательному для ординарных профессоров присутствию на мессе.

Приехав затем в Лондон, он выпустил там книжку «О торжествующем звере», т. е. о папе... Оттуда он направился в Виттенберг, где выступал с публичными чтениями, если не ошибаюсь — два года... Изгнанный оттуда, он издал в Праге книгу «О безмерном и бесчисленном...». Кроме этого, он написал еще одну: «О тенях идей».

В этих книгах он учил самым чудовищным и бессмысленнейшим вещам, например, что миры бесчисленны, что душа переселяется из одного тела в другое и даже в другой мир, что одна душа может находиться в двух телах, что магия хорошая и дозволенная вещь, что дух святой не что иное, как душа мира, и именно это и подразумевал Моисей, когда говорил, что ему повинуются воды и что мир вечен. Моисей совершал свои чудеса посредством магии и преуспевал в ней больше, чем остальные египтяне, что Моисей выдумал свои законы, что священное писание есть призрак, что дьявол будет спасен. От Адама и Евы он выводит родословную только евреев. Остальные люди происходят от тех двоих, кого бог сотворил днем раньше.

Христос — не бог, был знаменитым магом и за это по заслугам повешен... а не распят. Пророки и апостолы были негодными людьми, магами, и многие из них повешены.

Однако в конце концов мне пришлось бы до бесконечности перечислять все его чудовищные утверждения, которые он защищал и в книгах и речах.

Чтобы выразить все это одним словом, — он защищал все без исключения ереси, когда-либо проповедывавшиеся...».

Путаница и некоторые извращения в биографии о Бруно объясняются тем, что Шоппе передает текст приговора на память, не заботясь о точности.

В своем письме к Риттерсгаузену Шоппе говорит также: «Очень возможно, я и сам поверил бы слухам, распространившимся среди народа, будто Джордано Бруно сожжен за лютеранство, если бы лично не присутствовал на судебном заседании святой службы инквизиции, когда ему был вынесен приговор. На основании этого; мне известно, в какие ереси он впал».

По-видимому, публично перед народом был оглашен только приговор, без обвинительного заключения. Оно было прочитано в широкой конгрегации кардиналов, где могли присутствовать посторонние лица, в том числе и Шоппе.

Судьбу осужденного разделяли его книги.

25 января 1600 года инквизиция вынесла приговор об осуждении сочинений Джордано Бруно. Осуждение было повторено в 1603 году и возобновлялось при каждом пересмотре «Списка запрещенных книг». И в настоящее время папская власть так же запрещает верующим читать книги Джордано Бруно, как триста пятьдесят лет назад⁵.

Инквизиция передала Джордано Бруно в руки светской власти с характерными оговорками о том, что она просит о мягком наказании, выносит приговор более мягкий, чем могла, имела право и была обязана, и присоединила смиренную мольбу: «Да будет она без опасности смерти и членовредительства».

Эта формула является образцом чудовищного лицемерия церковников.

Уголовное право XVI века различало два вида казни. В одном случае осужденного живым разрывали на части раскаленными щипцами, отделяя одну часть тела за другой, в другом же случае сжигали.

По церковным верованиям, разрушение тела лишало казнимого надежды на воскресение из мертвых. Его душа, утратившая тело, якобы должна была скитаться в вечных муках. Если же казнь совершалась без членовредительства и пролития крови, душа могла после «страшного суда» соединиться с телом. Таким образом, «мягкость» приговора выражалась в трогательной заботе о будущем воскресении.

Приговор был оглашен во дворце кардинала Мадруцци, находившемся на площади Навона, рядом с церковью св. Агнессы. В этом дворце происходили заседания конгрегации инквизиции, а в подвале были расположены тюремные камеры для осужденных на казнь. Здесь произносились смертные приговоры. Церковь св. Агнессы была во время подобных церемоний открыта.

Когда оглашали смертный приговор Джордано Бруно, в церкви св. Агнессы звонил колокол. Джордано Бруно шел в сопровождении палача. Он был в монашеской рясе, с веревкой на шее и держал в руках зажженную свечу. В распахнутых воротах церкви стоял нотарий инквизиции Фламиний Адриан в фиолетовой мантии и четырехугольной шапке — одеянии членов инквизиционного судилища. Его окружали солдаты папской гвардии в испанских шлемах, с аркебузами и громадными двуручными мечами. Кругом теснился народ.

Кардиналы и члены инквизиции стояли на балконе дворца. Когда нотарий закончил чтение приговора, Джордано Бруно поднялся с колен. Палач вырвал из его рук зажженную свечу и погасил в знак того, что жизнь осужденного окончилась. И тогда в зловещей тишине внятно и грозно прозвучали слова, обращенные к инквизиторам:

— Вероятно, вы с большим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его.

В словах Джордано Бруно, брошенных в лицо инквизиторам, выражена глубокая мысль. Церковь, действительно, со страхом произнесла осуждение. Во главе инквизиции стояли люди, которые одновременно были и палачами и политиками. Они прекрасно понимали, что, убивая своего врага, они не могут уничтожить свободную мысль, передовую науку и создают себе еще в тысячу раз более могущественного противника в лицо всего передового человечества. Джордано Бруно знал, что мужество жертвы пугает палачей. В трактате «Печать печатей» он дает ряд примеров религиозного безумия и извращенности «апокалиптиков», мнимых пророков, в том числе и Фомы Аквинского, который будто бы в часы душевного исступления «возносился в воображаемое небо и чувствовал себя висящим в воздухе». Мнимому религиозному мужеству Бруно противопоставлял мужество борца-философа. Он говорит: «И есть, наконец, та достойнейшая восхваления душевная напряженность, свойственная философам, в силу которой Анаксарх, перенося удары, более жестоко преследовал муками тирана Никреонта, чем сам подвергался мучениям. По этой же причине, как рассказывают, и Полемон даже не побледнел, когда его терзали свирепейшие псы (доминиканцы — псы господни!). По этой же причине Лаврентий на пылающем костре, как на ложе из роз, мужественно издевался над своими врагами. Чего же еще? Неужели переносимые страдания могут вызвать более жестокое наслаждение или робость, надежду, веру, негодование или презрение к тому, что совершается?

Достойнейшее философа поведение заключается в том, чтобы, возносясь на высоты созерцания, освободиться от физических страстей, не чувствовать мучений. И еще более возвышенная добродетель, как мы убеждены, состоит в том, чтобы так же не чувствовать страдания, как тот, кто присутствует при этом... Кого увлекает величие его дела, не чувствует ужаса смерти. Кого больше всего привлекает к себе любовь к божественной воле (которую они почитают наиболее твердой), не придут в смятение ни от каких угроз, ни от каких надвигающихся ужасов. Что касается меня, то я никогда не поверю, что может соединиться с божественным тот, кто боится телесных мук. Поистине, мудрый и добродетельный лишь тогда достигает совершенного (поскольку совершенство возможно в условиях земной жизни), когда не испытывает страданий, если только хочешь взглянуть на это оком разума».

Этот отрывок из «Печати печатей», по-видимому, написан под влиянием рассказов о религиозных преследованиях в Англии.

Говорят, что пуританин Бэнгам, сожженный в 1558 году, произнес на костре слова: «О, паписты, вы жаждете чудес! Вот перед вами чудо. На костре я не чувствую страданий. Пламя для меня — как ложе из роз»⁶.

В смертном приговоре Бруно отсутствуют документы о процедуре проклятия. Сохранилась только ведомость о выплате вознаграждения епископам от 14 марта 1600 года. В ней говорится, что епископ Сидониа получил четыре скуди⁷ за обряд отлучения от церкви и проклятия двух еретиков — Чиприано Кручиферо и Джордано Бруно, священников, осужденных и переданных в руки светского правосудия⁸.

Чиприано Кручиферо — личность не известная. Имя его упоминается только в связи с отлучением Джордано Бруно.

Обряд проклятия или церковной смерти осужденных состоялся 8 февраля 1600 года.

Церковь обычно соблюдала церемониальный порядок при выполнении инквизиционных актов. Сперва Климент VIII приказал вынести смертный приговор, затем приговор был составлен и зачитан в конгрегации, далее приговор был прочитан у ворот церкви в присутствии осужденного, потом совершили обряд проклятия и, наконец, выполнено аутодафе. Вероятнее всего, каждый из этих актов происходил в особо назначенные для него дни.

Проклятие Джордано Бруно церковью не было, в собственном смысле слова, действием инквизиции. Выполнение этого обряда поручалось епископу, не входящему в состав инквизиции, и представляло собою двойной акт так называемых депозиции и деградации⁹.

Вот как описывает обряд проклятия Джордано Бруно аббат иезуит Превитти: «Джордано Бруно привели к алтарю тащившие его под руки клирики. На нем были все облачения, которые он получал, соответственно ступеням посвящения, начиная со стихаря послушника и кончая знаками отличия священника. Епископ, совершавший церемонию снятия сана, был в омофоре, белом облачении с кружевами, епитрахили красного цвета и священнической ризе. На голове у него была простая митра. В руках он держал епископский жезл. Приблизившись к алтарю, он сел на передвижную епископскую скамью лицом к светским судьям и народу.

Джордано Бруно заставили взять в руки предметы церковной утвари, обычно употребляемые при богослужении, как если бы он готовился приступить к совершению священнодействия. Затем его заставили пасть перед епископом ниц. Епископ произнес установленную формулу: «Властью всемогущего бога отца и сына и святого духа и властью нашего сана снимаем с тебя облачение священника, низлагаем, отлучаем, извергаем из всякого духовного сана, лишаем всех титулов».

Затем епископ надлежащим инструментом срезал кожу с большого и указательного пальцев обеих рук Джордано Бруно, якобы уничтожая следы миропомазания, совершенного при посвящении в сан. После этого он сорвал с осужденного облачения священника и, наконец, уничтожил следы тонзуры, произнося формулы, обязательные при обряде снятия сана».

Непременное условие церемонии церковного проклятия — присутствие осужденного. Если еретик к моменту вынесения приговора умирал, должен был присутствовать его труп или даже кости, вырытые из могилы. Скрывшегося или давно умершего еретика заменяло его изображение, которое в православной церкви называлось «ликом», или «персоной», а в католической — effigies.

Обряд проклятия и сожжение отражают церковное представление об одержимости еретика дьяволом.

Примечания

1. Сб. «Вопросы истории религии и атеизма», стр. 378—379.

2. Сб. «Вопросы истории религии и атеизма», стр. 381—383.

3. Этот документ дошел до исследователей в явно неполном виде: перечень восьми положений, послуживших формальным основанием для осуждения и казни Джордано Бруно, в нем отсутствует, хотя по смыслу он должен находиться перед словами «эти положения». Есть основания думать, что это место впоследствии было умышленно изъято.

4. В 1599 году Каспар Шоппе, отрекшийся от протестантизма и перешедший на службу папской власти, опубликовал и распространил в Германии книгу, составленную из писем Риттерсгаузена и своих ответов на них. Имя ректора Альтдорфского университета, ученого-юриста и филолога, пользовалось большим уважением. Книга, в которой он изображался как близкий друг ренегата, произвела чрезвычайно неблагоприятное впечатление. Шоппе скрыл от читателя, что письма Риттерсгаузена написаны еще до его перехода в католицизм.

5. В последнем издании Index librorum prohibitorum (1930) значится: «Jordani Bruno opera omnia». Когда началась международная кампания за сооружение памятника Джордано Бруно в Риме, папские власти дали доверенным лицам поручение выступить против взглядов Джордано Бруно в печати. При этом на чтение его книг и относящихся к нему документов этим авторам выдавалось особое разрешение.

6. Y.A. Blunt. The reformation in the church of England, II (1547—1662), 1882, стр. 276.

7. Скуди — монета, содержащая 25—30 гр серебра, т. е. раза в полтора больше, чем серебряный рубль.

8. Выписка из ведомости опубликована в предисловии к первому тому латинских сочинений Бруно.

9. Католическая церковь устанавливала два вида снятия сана: лишение прав (депозиция) и привилегий (деградация). Римская инквизиция приговорила Бруно не только к депозиции, но и к деградации. Бруно был предан осуждению по трем каноническим мотивам: тяжкое преступление, упорство в преступном деянии и безуспешность канонических увещеваний.

В тексте смертного приговора имелась формула о том, что церковь не только словесно извергает Джордано Бруно из духовного сана, но и действительно совершает это. Словесное извержение из сана есть акт депозиции, или такого наказания, когда клирик теряет навсегда все должностные права, но сохраняет неизгладимый характер, «благодать» священства. Действительное извержение из сана есть лишение священства и представляет собою действие деградации, обратное действию рукоположения в священники. Бруно был передан епископу Сидониа для выполнения деградации. Трактат о покаянии Мариана Костена «Таблица кораблекрушения», вышедший в 1С36 году, дает следующее определение деградации: «Деградация бывает реальной и вербальной. Реальная деградация есть церковное наказание, в силу которого церковное лицо лишается всех бенефиций, службы и клерикальных привилегий навечно без всякой надежды на восстановление в правах, если только не восстановит папа. Вербальная деградация, которая иначе называется депозицией, есть церковный приговор, в силу которого церковное лицо навсегда лишается бенефиций без надежды на возвращение прав, но не теряет клерикальных привилегий. Менаду вербальной и реальной деградацией существует много различий. Реальная происходит в исключительно торжественной обстановке. Она совершается лицами, облеченными высокой властью. Извергаемый облачается в одеяния и получает священные сосуды, соответствующие тому сану, из которого он извергается. Епископ последовательно снимает с него облачения. В заключение ему выбривают голову, произнося при этом надлежащие слова, внушающие ужас и трепет» (Mariani Costelli. Tabula Naufrasii seu tractatus speculativus, 1636, стр. 456—457).