§ 2. Об отношении к истории науки

Итак, из неоглядной дали веков мы поднялись в наш век небывало ускорившегося темпа развития науки и техники. На этом долгом пути безмерно обогатилась научная, в том числе астрономическая, картина мира, развились философско-методологические основы научного исследования, математический и модельно-расчетный аппарат, поставленный ныне на базу ЭВМ. На фоне этого прогресса возможности познания, которыми располагали наши далекие и даже не очень далекие предки, их общие идеи о Вселенной, могут представляться примитивными и недостойными внимания.

Историю астрономы-специалисты нередко воспринимают как серый вылинявший холст, на котором ярче могут засверкать многоцветные узоры современных идей, открытий, «окончательных» решений той или иной проблемы. Редко когда современный астроном оглянется назад в поисках совета в решении широких глобальных проблем, в поисках идей и уроков, как это делали в свое время Коперник и Бруно. Другое дело обратиться к истории как к летописи фактов: польза от такого обращения историей же и доказана — в открытии прецессии и периодичности комет, в обнаружении собственных движений звезд и в разгадке природы метеоритов, наконец, в решении проблемы природы многих новых, открываемых в наши дни необычных источников излучения — отголосков далеких взрывов звезд и других катастроф во Вселенной.

Такое пренебрежительное либо узкоутилитарное отношение к истории знаний объясняется, с одной стороны, сильнейшим перевесом в науке последних полутора — двух веков технических средств как способа получения новых знаний (в действительности — лишь новых явлений, требующих еще объяснения). Другая причина — чрезвычайная дифференциация науки, когда изучение одного узкого участка как бы запирает специалиста в глубоком «проблемном каньоне», из которого он не видит даже современников, не говоря уже о своих предшественниках.

Колоссальные успехи в развитии научно-технической базы астрономии, накопление огромного объема знаний в конкретных ее областях в известной степени оправдывают самоуверенные заявления специалистов вроде того, что мы — первое поколение астрономов, знающих, как эволюционируют звезды.

Еще недавно убеждение космологов в единственности и всеохватности расширяющегося (и даже, быть может, конечного) мира Фридмана — Леметра — Хаббла было незыблемым, а сомнение в этом считалось признаком научной отсталости. Но если обратиться к истории, то подобные несколько самоуверенные высказывания не будут удивлять — они обычны, как обычна и временность их силы. Это свидетельствует, что, по сравнению с развитием изобретений человеческого мозга, сам мозг человека и психология научного творчества мало изменились. Поэтому путь познания и имеет вид развертывающейся вширь и уходящей вдаль спирали. Вместе с тем можно говорить о сквозных идеях и проблемах науки, направляющих само движение по такой спирали.