14. Последние астрономические работы Ломоносова

Громадный интерес представляют опубликованные лишь в 1934 г. «Химические и оптические записки» Ломоносова, относящиеся к 1762—1763 гг. Они представляют собой личный лабораторный дневник, в котором результаты опытов перемежаются с планами новых работ, чертежами приборов, записями поручений мастерам, отдельными мыслями и выводами. Более половины 169 отдельных записей относятся к астрономии и оптике. В них масса новых идей и соображений. Чувствуется, что интерес Ломоносова к астрономии чрезвычайно возрос. Он увлечен своими новыми идеями. Здесь мы встречаем много записей, относящихся к разработке нового метода астронавигационных наблюдений на море и изобретению для этого особого прибора — «морского жезла» (рис. 24). Ломоносов хотел даже всю книгу об определении долготы назвать «Морской жезл». Кроме описания прибора, представлявшего, по всей видимости, особого рода секстант, и описания метода наблюдения пар звезд в одном вертикале, эта книга должна была содержать многочисленные таблицы, каталог звезд, а также освещать ряд вспомогательных вопросов. Кроме того, «в книге неотменно надобны две небесные Гемисферии со звездами. Показанные в каталоге означить серебром или золотом» (№ 92). Имея в виду широкое распространение нового метода определения долготы в море среди моряков всего мира, Ломоносов делает следующую заметку (№ 121): «Книгу писать по-латине, а употребление инструмента и таблиц на российском, латинском, французском, английском, шпанском, голландском».

«Преимущества моего метода перед лунным и перед Лакальевым, — пишет Ломоносов (№ 102), — состоят: 1) в большей точности, 2) в меньшей заботе при наблюдениях, 3) в удобнейшей выкладке¹». Новый способ отыскания долготы может служить не только на море: «от него на сухом пути польза для Географии» (№ 119).

Рис. 24. «Жезл морской, инструмент, служащий к точному определению времени на море» Ломоносова

Увлечение Ломоносова новой идеей как нельзя лучше характеризуется следующей записью (№ 114): «Веселье, а не труд наблюдать прохождение звезд через ту же вертикальную линею».

Кроме того, в заметках этих лет имеются исследование температурного коэффициента морских часов, метод определения хода часов по наблюдениям пар звезд в одном вертикале, новая конструкция барометра, новые оптические конструкции (в их числе «горизонтоскоп» — перископ для осмотра местности из-за укрытия), многочисленные опыты литья оптического стекла для линз и опыты изготовления металлических сплавов разного состава для большого зеркала отражательного телескопа и многое другое. Этим опытам Ломоносов придавал большое значение. Он перепробовал десятки рецептов сплавов для металлических зеркал, тщательно регистрируя технологию их изготовления и результаты испытаний. Он достиг больших успехов в изготовлении плоских зеркальных поверхностей, о чем докладывал Академической конференции 21 августа 1752 г. Еще многие десятки лет получение хороших плоских отражающих поверхностей было самым трудным для оптиков. В ту пору, когда в России производство стекла только начиналось, Ломоносов работал над изготовлением оптического стекла для различных научных приборов и астрономических инструментов.

В «Записках» имеются первые заметки по фотометрии звезд и проект «светомерной трубки для исследования расстояния и величины неподвижных звезд». Идея фотометрии звезд, предназначенной для определения их среднего углового диаметра, изложена Ломоносовым следующим образом: «В камеру выбеленную впускать свет солнечный сквозь разные дирки на бумагу, что бы от ней во всю камеру свет распростирался, и мерить свет, читая такую печатную книгу, кою можно при одном сиянии звезд читать зимою. Апертуру разделить на число звезд видимых, число покажет диаметр звезд». В связи с этим С.И. Вавилов писал: «Аналогичный способ измерения диаметров неподвижных звезд был впервые применен Гюйгенсом, описавшим его в «Космотеоросе». Это вполне возможно, так как книга Гюйгенса была чуть ли не первой астрономической книгой, переведенной и напечатанной на русском языке еще в 1717 г.». В приборе Ломоносова были введены некоторые улучшения по сравнению с прибором Гюйгенса. «Очевидно, — пишет С.И. Вавилов, — с этим прибором производились измерения во время солнечного затмения, о котором записано: «на Сатурне свет не меньше как здесь был в затмение солнечное»».

Все изложенное в еще большей мере подтверждает высказанное суждение о том, что в лице великого М.В. Ломоносова, соединявшего в себе наиболее редкие дарования: «пальмы Архимеда с лаврами Пиндара, перо Тацита с цветами Цицерона»², мы имеем также первого крупного русского астронома.

Преждевременная смерть прервала кипучую научную работу Ломоносова и помешала ему осуществить широкие замыслы астрономических исследований. Но русская астрономия с правом гордится тем, что сделано в этой области великим сыном нашего отечества — выдающимся ученым — Михаилом Васильевичем Ломоносовым.

Примечания

1. То есть в удобстве вычислений.

2. Слова И.И. Шувалова о Ломоносове.