Ось мира

Многоэтажная вселенная в мифологии — сложное сооружение, состоящее из самостоятельных миров, отделенных друг от друга теми или иными преградами и препятствиями. В то же время миры изолированы не полностью, они сообщаются между собой. С земли можно попасть на небо или спуститься в преисподнюю. Связующим элементом служит так называемая ось мира, пронизывающая все мироздание. Располагаясь, как правило, в самом центре вселенной, она является как бы главным опорным столбом, скрепляющим громоздкую махину космоса. Представления об оси мира зафиксированы у большинства народов земного шара. Вполне естественно, что в разных мифологиях ей приписывается разный облик. Однако из всего множества образов, созданных народной фантазией и обработанных религиозной мыслью, можно выделить несколько наиболее популярных. Самый известный среди них — образ мирового дерева.

Мировое дерево

В «Слове о полку Игореве» есть строки: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы». Все, казалось бы, здесь ясно: перед нами художественный образ — вещий певец Боян мысленно «растекается» по какому-то чудесному древу. Однако ясность эта обманчивая. Филологи и историки вот уже в течение полутораста лет не могут прийти к окончательному согласию относительно смысла этого отрывка. По одной из весьма убедительных точек зрения, слово «мысль» — здесь ошибка переписчика и вместо него следует читать «мысь», что на одном из диалектов значит «белка», а кроме того, родственно современному слову «мышь». Если так, то получается, что легендарный певец путешествует по некоему фантастическому дереву, последовательно обращаясь в трех животных — орла, белку и волка. Отметим, что каждое из них соответствует одной из трех зон мироздания: орел — небу, белка — среднему миру, волк — преисподней.

Образ когтистого зверька наподобие белки, передвигающегося вверх и вниз по волшебному дереву, хорошо известен русскому фольклору. Это — чудесный кот-баюн, чье прозвище происходит от слова «баять» — «рассказывать» (обратим внимание на сходство с именем Бояна). Этот кот расхаживает по золотому столбу, «идет вниз — песни поет, подымается вверх — сказки сказывает». Сказки кота-баюна наделены магической силой, ими он насмерть поражает своих врагов. В несколько измененном виде этот персонаж фигурирует и в знакомой каждому с детства поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»:

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом...

Картина мира древних славян содержала представление о том, что в самом центре вселенной (а иногда, напротив, на ее окраине — «у лукоморья») возвышается гигантское дерево, чья макушка упирается в небеса, а корни достигают преисподней, что по чудесному дереву можно проникнуть в иные миры вселенной, по нему будто бы спускаются и поднимаются боги. В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя читаем: «Есть где-то, в какой-то далекой земле такое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и бог сходит по нем на землю ночью перед светлым праздником». В русских сказках часто встречается эпизод, когда герой по дереву попадает в небесное царство.

Священное дерево славянского язычества — это не только уменьшенная копия мироздания, но и его стержень, опора, без которой мир рухнет. В одной из старинных рукописей приводится следующий диалог: «Вопрос: Скажи мне, что держит землю? Ответ: Вода высока. — Да что держит камень? — Четыре золотые кита. — Да что держит золотых китов? — Река огненная. — Да что держит тот огонь? — ...Дуб железный, еже есть первопосажден от всегоже, корение на силе божьей стоит»¹.

К мировому дереву славян весьма близок космический ясень Иггдрасиль скандинавской мифологии. Он считался связанным с божеством древних скандинавов — Одином. Корнями и кроной Иггдрасиль объемлет весь мир, именно на нем держатся небо, облака и звезды. У него три корня, один простерся на небо, второй — в средний мир, третий — в преисподнюю; под каждым из корней бьет чудесный источник. У этого мирового ясеня стоит великолепный храм, из которого выходят норны — богини, ведающие судьбой. Там же собираются на свой совет боги, чтобы вершить дела мира. У основания дерева живет космический змей Нидхёгг, на макушке сидит мудрый орел, а по стволу вверх и вниз бегает вещая белка.

Космический ясень «мелиа» был известен и древним грекам, а в одной из поэм римлянина Вергилия говорится, что его ветви простерлись по всему воздушному пространству, корни же проросли до мрачного тартара. Кроме того, большой популярностью пользовалось мировое дерево в мифах древних индийцев, веривших, что в центре вселенной растет дерево «ашваттха» (по другим преданиям — священная смоковница «пиппал»), оно служит опорой космоса и поддерживает его в устойчивом равновесии. Его корни уходят в первозданные воды, из которых некогда был сотворен мир. В то же время само дерево выступает источником священной влаги — напитка бессмертия, которым утоляют свою жажду великие боги. Древо охраняют сидящие на его ветвях птицеподобные гении. По мере усложнения образа возникло представление, что кроме земного дерева мира существует небесное вселенское дерево, корни которого в небесах, а верхушка свешивается к земле. Очень интересно, что о таком же опрокинутом мировом дереве говорится и в старинном русском заговоре, упоминающем волшебную березу, растущую «на море-окияне вверх корнями». Тот же образ можно встретить и в мифах некоторых сибирских народов.

По представлениям древних египтян, ось земли — это гигантское золотое дерево, вершиной упирающееся в самое небо. На его верхних ветвях растут драгоценные камни и живет небесная богиня Нут. Дождь, орошающий землю и проникающий в виде почвенных вод в подземный мир, происходит оттого, что чудесная птица Феникс ударяет крылами по ветвям этого священного дерева, и оно разбрызгивает свою живительную влагу. Поклонение мировому дереву было тесно связано с культом Осириса, бога плодородия и вечного обновления природы. Рядом с его гробницей росло дерево, на котором якобы в виде птицы восседала душа бога. На древнеегипетских изображениях можно видеть, как это мифическое дерево прорастает через всю гробницу Осириса, оплетая его своими корнями и ветвями. Более того, с деревом нередко отождествлялся и сам Осирис. Подобно древним индийцам и другим народам, египтяне верили в то, что почитаемое ими земное мировое дерево есть копия небесного дерева, растущего в верхнем мире. Другому древнему народу Ближнего Востока — финикийцам, населявшим побережье Палестины, вселенная рисовалась в образе гигантского шатра, поддерживаемого стоящим в его центре огромным деревом, подпирающим собой небосвод.

В существовании космического дерева были уверены и древние китайцы. Мифы помещали его далеко на востоке, в Долине света. Именно там из бурлящего моря вздымалась вверх колоссальная шелковица неохватной толщины. На самой ее макушке сидел чудесный петух, своим криком возвещавший наступление дня, отчего вся нечисть, бродившая ночью по земле, в спешке убиралась восвояси. На ветвях шелковицы обитали десять солнц, имевших облик золотых трехлапых воронов. Обычно они выходили освещать землю по очереди, но однажды отправились в путь все разом. Древний миф рассказывает, что вселенная едва не погибла от нестерпимого жара, но была спасена вмешательством могучего героя, который из лука уничтожил девять солнц-воронов, оставив в живых лишь одно. Сообщается и о деревьях, по которым можно подняться на небо и спуститься в подземный мир, это — дорога богов и шаманов.

Майя и ацтеки в Центральной Америке также помещали в центре мироздания фантастическое Первое дерево мира.

Совершенно особую роль мировое дерево играет в архаичных шаманских религиях. Именно там его образ разработан детальнее всего. Шаманам приписывались многие сверхъестественные способности, одна из них заключалась в том, что они якобы могли путешествовать в иные миры к богам и духам. Делалось это с различными целями, но чаще всего для того, чтобы вернуть назад душу заболевшего, которую, как считалось, похищают духи, или вызнать у духов, за что они наслали на людей то или иное бедствие. Готовясь к такому воображаемому путешествию, шаман приводил себя в исступление, в состояние экстаза, для достижения которого он бил в бубен и танцевал, кружа на одном месте. В результате (прибавим сюда еще самовнушение) ему начинало казаться, что к нему являются его духи-помощники, с которыми он и трогался в дорогу. И здесь на первый план выступало мировое дерево, ибо именно по нему лежал путь на небо или в преисподнюю. С помощью дружественных ему духов шаман карабкался вверх или, наоборот, спускался вниз, до самых корней, и наконец попадал в иные миры.

Мировое дерево не только служило священной дорогой шаманов, но и считалось их колыбелью. Легенды сообщают, что на его сучках располагаются одно выше другого гнезда наподобие птичьих, там воспитываются души всех будущих шаманов. Чем выше гнездо, тем более сильный шаман родится оттуда. Сами «заклинатели духов» так и говорили о себе: «я — четвертого сука шаман», «он — седьмого сука шаман» и т. д. Ритуальные заместители вселенского дерева играли большую роль в шаманской обрядности. Особое дерево часто водружалось перед юртами шаманов. Во время посвящения в шаманы испытуемый взбирался на дерево, что символически изображало его восхождение на небо. Специальное священное дерево избиралось и в качестве места для захоронения шамана: так он легче мог попасть на небо, чтобы затем вновь перевоплотиться в кого-либо из людей.

Волшебные свойства, которыми наделяется мировое дерево, не в последнюю очередь обязаны тому, что оно, как правило, находится в священном месте — центре космоса, который в мифах о творении играет чрезвычайно важную роль. Мировое дерево одним из первых появляется на клочке суши, возникающем среди необъятных вод первозданного океана. Под его сенью совершают свои первые шаги мифические прародители человечества. Читатель, конечно, уже вспомнил библейскую легенду об Адаме и Еве. Сотворенные богом по его образу и подобию, они некоторое время блаженствовали в райском саду, посреди которого возвышалось запретное для них дерево познания. Соблазненная змием Ева уговорила Адама вкусить вместе с нею запретный плод. Изгнанные из рая, падшие первопредки вступили в брак и положили начало человечеству.

У библейского мифа немало параллелей. Независимо друг от друга построенные по одной и той же схеме предания о родоначальниках людского рода, живших поблизости от мирового дерева и вступивших благодаря ему в брак, сложились у многих народов.

Вполне закономерно, что под мировым деревом, в центре вселенной, рождаются боги, герои и великие цари. Древнегреческий миф рассказывает, что младенец Зевс был вскормлен козой Амалтеей у подножия священного дерева. Под деревом родился и великий бог Древней Греции — Аполлон. Майя, мать Будды, гуляя в священной роще, почувствовала приближение схваток и родила «избавителя всех живых существ», схватившись рукой за ветвь одного из деревьев. В буддийскую мифологию вошло также дерево бодхи, под которым Будда достиг просветления. Легендарный советник одного из великих царей Древнего Китая — И Инь, по преданию, был найден в дупле шелковицы, которая почиталась китайцами в качестве мирового дерева. Аналогичная легенда сообщает, что Чингисхана нашли в степи сосущим листья одиноко стоящего чудесного дерева.

Боги и мифологические персонажи не только рождаются, но и умирают под благодатной сенью мирового дерева. Из многих примеров приведем один, наиболее интересный. Евангелия, как известно, сообщают, что Иисус был распят на кресте. Но то, что переведено как «крест», в греческом оригинале везде обозначено словами «ставрос» — «столб» или «ксюлон» — «дерево». А это значит, что христианский «спаситель» был повешен (или прибит) на столбе или дереве. Более того, сами древние христианские легенды, отвергнутые впоследствии церковью, прямо говорят, что Иисус нашел свою смерть на священном дереве мира. Образы богов, подобным же образом ушедших из этого мира, распространены от Западной Европы до Центральной Америки. И это лишнее доказательство огромной популярности и значимости представлений об оси мира в облике вселенского дерева.

Космическая гора

Люди издревле поклонялись горам, культ которых насчитывает многотысячелетнюю историю. Обожествляя горы, человек наделял их самыми чудесными свойствами и, находясь среди них, соблюдал множество всевозможных запретов. Считалось, что в горах нельзя кричать, стрелять из ружья и вообще шуметь, там запрещалось разводить костры, рубить деревья, копать землю. Чтобы задобрить духов гор, на высоких перевалах, через которые пролегали тропы и дороги, устраивались особые жертвенные места. В Центральной Азии до сих пор сохранился обычай, по которому любой из проходящих мимо путников обязан положить на жертвенник камень, ветку, коробок спичек или какой-нибудь лоскуток — роль играет не столько ценность «приношения», сколько сам факт почтительного поклонения духам, признания их власти над собой. В древности вершины гор рассматривались как особо благоприятные места для воздвижения храмов.

По всей Центральной и Восточной Азии было широко распространено представление, что центральная и важнейшая опора мира — это мифическая гора Меру, расположенная в неприступном месте (обычно ее помещали где-то в Гималаях). Она не просто считалась центром космоса, в ней видели священную обитель богов. Мифы по-разному рисуют облик горы Меру. Буддистами она нередко изображалась как колоссальный цилиндр, устремленный в заоблачную высь. Порой ее описывали в облике пестика лотоса, священного цветка индийских религий. Уподобление космической горы растению, то есть в конечном счете тому же мировому дереву, весьма интересно. Необычно то, что основание и вершина как бы меняются местами, создавая впечатление, что гора словно растет с неба. Наиболее традиционным было представление о Меру как о круглой или четырехгранной горе, постепенно сужающейся к вершине. В таком виде она изображалась на разнообразных предметах буддийского искусства.

Четыре грани приписывались мифической опоре мироздания не случайно. С каждой стороны горы стекало по одной мировой реке, питавшей своими водами вселенную. Эта деталь указывает еще на один аспект космического символизма Меру: ее четыре реки по своему смыслу равнозначны четырем океанам, которые, согласно древним индийским мифам, омывают мир. Одно из преданий гласит, что по четырем сторонам от Меру находятся четыре самостоятельных мира, каждый из которых через определенный промежуток времени гибнет в мировом пожаре, вызванном одновременным появлением на небе семи солнц. В конце концов, по мифу, гибнет весь вообще космос, а вместе с ним и его незыблемая опора.

В алтайской мифологии, испытавшей на себе влияние буддизма, название мировой горы несколько видоизменено и звучит как Сумеру, под этим именем она известна и многим другим народам Центральной Азии.

Поклонение горам, реальным и мифическим, практиковали и древние китайцы. Любую возвышенность они считали местом священным, ибо там, по их представлениям, концентрировалась светлая сила ян, тогда как низины и впадины — это удел мрачного начала инь. С древности в Китае существовал культ пяти священных гор, располагавшихся на юге, западе, севере, востоке и в центре. Наибольшим почитанием пользовалась гора Тайшань (букв. — Великая гора), реально существовавшая и находившаяся на востоке страны. Она считалась покровительствующей императорскому дому, и Сыны Неба лично приносили ей жертвы. Как и в случае с индийской Меру, числовая символика китайских мировых гор имеет свой глубокий смысл: пять точек пространства, по которым они располагались, определяли структуру мифологического космоса.

Но больше всего китайцы чтили мифическую гору Куньлунь, центр земли. Они верили, что по ней можно проникнуть в высшие сферы мироздания. В одном из древних сочинений сообщается: «Кто с Куньлуня поднимется на вдвое большую высоту, достигнет горы Прохладного ветра и обретет бессмертие; кто поднимется еще вдвое выше, достигнет Висячей площадки и обретет чудесные способности, научившись управлять ветром и дождем; кто поднимется еще вдвое выше, достигнет неба, обиталища Тай-ди — верховных владык, и станет духом»². Куньлунь мыслился чем-то вроде земного рая: с него стекали реки пяти цветов (в том числе и крупнейшая река Китая — Хуанхэ), там в изобилии произрастали всевозможные злаки.

Не меньшей популярностью культ священных гор пользовался и у народов Ближнего Востока. Его многочисленные следы мы обнаруживаем в Библии, содержащей немало упоминаний о том, что именно гора служит излюбленным местом пребывания бога. В библейской книге Исход рассказывается следующая история. Во время сорокалетнего странствования евреев по пустыне в «землю обетованную» их предводитель Моисей лично встречался с богом (за это церковь позднее удостоила его прозвания «боговидца»). Встреча произошла на вершине горы Синай, которая в это время была окружена ослепительным сиянием небесного огня, сопровождавшимся страшным грохотом. В качестве другой священной горы, обители бога, в Библии неоднократно называется Сион — холм, на котором располагался иерусалимский храм, служивший символом единения евреев.

Библейские тексты дают основание утверждать, что на горе находился и рай. По книге Бытие, сад Эдема располагался просто «на востоке», но Иезекииль (28:13—16) вносит уточнение, помещая его на горе. По всей видимости, с раем отождествляется и священная «гора господня», о которой в одном из псалмов (Пс., 23:3—5) сказано, что взойти туда сможет лишь праведник с «руками неповинными и сердцем чистым». Не менее интересно и библейское повествование о том, что из рая вытекает река, разделяющаяся затем на четыре потока, которые своими водами орошают всю землю (Быт., 2:10). Их названия — Фисон, Гихон, Хиддекель (Тигр) и Евфрат. Как и в случае с индийской Меру и китайским Куньлунем, откуда также стекают великие реки, райские потоки Библии — это переосмысленный образ Мирового океана, с четырех сторон омывающего космическую гору.

Из древнееврейской религии представление о космической горе перешло в христианство. В этом легко убедиться, обратившись к Новому завету. При чтении евангелий бросается в глаза, что вся мифическая деятельность Иисуса оказывается тесно связанной с горами. Проповедует он чаще всего именно с горы: одна из самых известных его проповедей, содержащая нравственный кодекс христианства, так прямо и называется в христианской литературе — Нагорной. Опять-таки с горы Иисус произносит грозные пророчества о скором конце мира (Матф., 24:3 и след.), на горе же происходит чудо преображения. В Гефсиманском саду на Елеонской горе он молится накануне своей казни, чтобы бог-отец пронес мимо него «чашу сию». Само распятие происходит на холме под названием Голгофа, в образе которого отчетливо прослеживаются космические черты. Наконец, Деяния апостолов (1:12) сообщают, что с уже упомянутой горы Елеонской состоялось и вознесение будто бы воскресшего после смерти Иисуса.

Какова сердцевина, ось мироздания, таково и оно само. Уже говорилось, что мировое дерево моделирует собой устройство вселенной. То же самое в полной мере относится и к горе. Мировая гора часто изображалась с тремя или пятью вершинами. Смысл этого прост. Как мы помним, опор неба иногда насчитывается не одна, а три или пять: одна в центре и по одной на западе и востоке или же по всем четырем сторонам света. Соединение трех или пяти гор в одну говорит о том, что весь мир как бы сконцентрирован в одной-единственной центральной горе, являющейся обобщенным образом вселенной.

Еще нагляднее сказанное иллюстрируется на примере мусульманской картины мира. По мифологии ислама, земля первоначально была очень неустойчивой, постоянно содрогалась и обращалась с жалобами к Аллаху. Смилостивившись, тот сотворил огромную гору Каф, кольцом окружающую обитаемый мир и прочно подпирающую вселенную. Если, отбросив детали, выявить суть, то окажется, что мир, населенный людьми, находится внутри космической горы, то есть сама она и есть вселенная.

Соответственно, и рождение мира рисуется в мифах как появление из вод первобытного океана первозданной горы. Древнеегипетские жрецы учили, что во время миротворения из хаотической водной стихии чудесным образом появился божественный холм по имени Атум, это и была первая земля.

По мере утраты мифами своего значения в жизни людей они превращались в сказки и суеверия, сохранившие следы древнего миросозерцания.

Храм вселенной

Самое прямое отношение к мировому дереву и космической горе как мифологическим воплощениям оси мира имеют разнообразные религиозно-культовые сооружения: алтари, кумирни, часовни — вообще всякие святилища и конечно же храмы. Употребляя сегодня выражение «храм природы», мы и не подозреваем, насколько буквальный смысл некогда вкладывался в него. Было время, когда вселенную в самом деле представляли в виде колоссального храма, основание которого — адская бездна, а крыша — небеса, где человек всего лишь жертва, а сама жизнь — не более чем вечная литургия, бесконечное служение непостижимому божеству.

Первоначально религиозное сознание населяло духами весь мир. Для общения с ними вовсе не обязательно было удаляться в особое помещение, ибо природные божества предпочитали природные же убежища — водоемы, скалы, деревья. Там с ними и беседовали и приносили им жертвы прорицатели и шаманы. Но по мере того, как сам человек, удаляясь от первобытного состояния, переселялся из пещер и шалашей в более прочные и добротные жилища, по мере выделения из сонма бесчисленных духов великих богов, последние постепенно также стали перебираться в специально сооружавшиеся для них святилища. Как и у людей, у божеств должны быть свои жилища, но только гораздо лучшие — грандиозные и великолепные. И еще один важный момент: если в эпоху первобытности каждый сам мог общаться с духами, принося им жертвы по своему усмотрению, то бог, живущий в храме, доступен лишь через посредничество прислуживающих ему жрецов, возвещающих его волю народу.

Храм — это не просто дом, хотя бы и принадлежащий божеству. Поскольку настоящая обитель бога — это все-таки вселенная, постольку и его материальное жилище, в котором он при совершении надлежащих религиозных обрядов является людям, должно быть точным подобием мироздания. Полнее же всего сущность космоса проявляется в его сердцевине, оси мира, служащей как бы конспектом вселенной. Этим объясняется тесная мифологическая связь храмов с мировым деревом и космической горой.

В эпоху средневековья монастырские сады рассматривались как символическое подобие райского сада. В их сени удалившиеся от мира монахи молитвами и благочестивыми размышлениями готовили себя к вечной жизни в настоящем раю. В более глубокой древности примерно ту же роль играли священные рощи, располагавшиеся близ знаменитых храмов. Растущие там деревья рассматривались как воплощение божеств. Порой храмы строились не просто поблизости, но прямо на месте, где раньше росло дерево, почитавшееся в качестве мирового. Так, одно из древнейших буддийских святилищ Индии возведено будто бы на месте священного дерева, под ветвями которого, по преданию, некогда достиг просветления Будда. Порой форма вселенского дерева придавалась самим религиозным сооружениям.

Еще более популярным было уподобление храма космической горе. В этой связи нельзя не вспомнить древнеегипетские пирамиды, буквально воспроизводящие ее своим обликом. Правда, пирамиды — это не храмы, однако могут быть сближены с ними по своему значению, ибо представляют собой вечную обитель фараона, при жизни считавшегося воплощением верховного бога, а после смерти — Осириса. Сходством лежащих в основе космологических идей следует объяснить, почему возводили пирамиды и носители исчезнувших цивилизаций Центральной Америки, никогда не имевшие контактов с древними египтянами. И там и тут жрецы независимо друг от друга пришли к мысли увековечить в циклопических каменных сооружениях свои представления об устройстве мира, главным среди которых был образ космической горы, на чьей вершине боги общаются с людьми.

Если египетские пирамиды служили усыпальницами для мертвых властителей, то в Вавилоне аналогичные по форме сооружения, именовавшиеся зиккуратами, использовались как храмы. Древние тексты прямо свидетельствуют, что космический символизм зиккуратов вовсе не пустая гипотеза. Об одном из древних царей, построившем такой храм, надписи говорят:

Храм подобный горе он воздвиг;
Подобно священному дереву бездны возвысил его над странами;
Этот храм, подобно горе, в небе и на земле он поднял к небу³.

Поскольку храм и мировая гора отождествлялись, неудивительно, что строительство святилища по своему смыслу приравнивалось к акту сотворения мира. И наоборот: мировая гора, первой возникшая из океанской пучины, мыслилась как основание храма. По уже упоминавшемуся древнеегипетскому мифу, вселенная появилась после того, как из хаотических вод поднялся первохолм, ставший затем землей. Традиция утверждала, что этот холм находился под храмом бога Солнца в Гелиополисе. Позднее святая святых каждого египетского храма считалась покоящейся на первохолме. Об одном из них в IV в. до н. э. писалось: «Этот храм возник, когда еще ничего не существовало, и земля лежала во мраке и темноте».

Подобные же легенды бытовали в Тибете. По одной из них, на месте тибетской столицы Лхасы во времена язычества было большое озеро. Когда один из тибетских царей, приняв буддизм, решил построить храм, то бросил в озеро кольцо, чтобы определить счастливое место. Тотчас в центре водоема сам собой поднялся храм. Затем, насыпав камней, люди соорудили вокруг него остров, пригодный для обитания. Еще в начале нашего века в главном храме Лхасы находилась каменная плита, замыкавшая, по уверениям монахов, ключи озера. Каждый год во время религиозных празднеств ее поднимали и бросали в дыру жертвы дракону, живущему в глубине. Монахи даже показывали верующим маленьких дракончиков, живших в священном пруду (по словам европейских путешественников, это были всего лишь тритоны или саламандры).

Помещение хаотических первобытных вод прямо под основанием святилища закономерно, ибо, по широко распространенным представлениям, храм — это то место, где сходятся все три зоны мироздания. Он будто бы соединяет небо с преисподней. Как мы помним, именно это составляет существо понятия оси мира. Первоначальный смысл такой характеристики храма, по всей видимости, заключался в том, что в первую очередь туда спускались небесные и поднимались подземные божества, именно из храма молитвы достигали неба, а проклятия — преисподней.

Символизируя дерево или гору, храмы были как бы исходной точкой движения наверх, в мир богов. На позднем этапе общение с божеством стало мыслиться в отвлеченной форме: неба достигали не сами верующие, а лишь их молитвы, возносимые в святилище. Первоначально же контакт с богами понимался буквально: для встречи с высшими силами необходимо было совершить восхождение в небесные чертоги, материальным воплощением которых служили вершины храмов-пирамид, храмов-гор. Этим объясняется особое символическое значение храмовых лестниц, считавшихся священными, ибо они вели к божеству. В вавилонских, а также построенных позднее по их образцу древнеиранских храмах таких лестниц было, как минимум, две: никто из священнослужителей и паломников не смел возвращаться с «небес» в бренный земной мир той же дорогой.

Путь в священную обитель богов не так-то прост, на нем человека подстерегает множество опасностей. Это нашло свое символическое выражение в оформлении храмов, мыслившихся средоточием вселенной. Обратим внимание на одну примечательную особенность: лестницы и ворота многих древних храмов украшены скульптурами и изображениями животных. У входа в буддийские святилища это пара львов, в индуистских — фантастический морской монстр «макара». Наиболее же излюбленный образ — чудовищный змей. В оформлении храмов мы встретим его повсюду — от Индонезии до Центральной Америки. Клыкастая змеиная пасть с разверстым зевом украшает фронтоны, фасады и ворота святилищ. В виде извивающегося тела змея оформлены перила храмовых лестниц. Многоликий змей присутствует в самых разных элементах культовых сооружений. Первое из объяснений, приходящих в голову, состоит в том, что змеи и чудища в декоре храмов призваны отпугивать нечисть, не пускать ее на порог священного места. И это в самом деле так. Но при всем том здесь кроется смысл еще более глубокий. Поднимаясь по лестнице в виде змея и вступая в ворота, оформленные как пасть этого ужасного пресмыкающегося, человек символически поглощается им, попадает в его утробу.

Чтобы лучше понять суть подобной символики, обратимся к наиболее архаичным религиозным традициям, где ее исконное значение еще не забыто. У многих племен мира до недавнего времени существовал так называемый обряд инициации, которому подвергались юноши и девушки, достигшие зрелости. Удаляясь в лес или какое-либо иное уединенное место, они проходили суровые испытания на выносливость и смелость, под руководством старших изучали магию и племенные мифы. Важнейшим и универсальным элементом этого обряда, следы которого обнаруживаются у огромного числа народов (вплоть до русских народных сказок), является ритуальное умерщвление посвящаемого: его символически, то есть только по видимости, разрубают, разрезают, разрывают на куски, а затем он чудесным образом оживает в новом качестве уже не подростка, а полноправного члена общества. Чаще всего ритуальное умерщвление инсценируется как поглощение юноши мифическим зверем — обычно змеем или крокодилом. Это объясняет символизм храмового декора. Вступая в дверь, оформленную в виде змеиной пасти, верующий как бы поглощается космическим существом, на время «умирает» для мирской жизни, чтобы «родиться» в новом духовном качестве, необходимом для общения с богом.

Уже этруски, а за ними древние римляне считали, что храм символически воплощает в себе три зоны мироздания — небо, землю и подземный мир. Еще детальнее эта космическая символика была разработана на Востоке. Одно из «чудес света» — колоссальный храмовый комплекс Боробудур (Индонезия, VIII—IX вв.), шедевр культовой архитектуры, представляет собой точную копию мифологической вселенной. В основе его горизонтальной геометрии лежит число «пять», составленное из четверки (по числу стран света) и единицы (центр). Если смотреть на памятник с высоты (вблизи он слишком огромен), то он производит впечатление гигантской горы с выдающейся вверх центральной вершиной, которая символизирует космическую гору Меру. По вертикали все грандиозное сооружение делится на три зоны, соответствующие трем сферам мироздания. С соблюдением тех же принципов построен и другой знаменитый храм Юго-Восточной Азии — кампучийский Ангкор Ват (XII в.).

Храм воспроизводит вселенную не только архитектурой, но и своими украшениями — фресками, иконами, скульптурами, резными рельефами, которые располагаются не беспорядочно, а по заранее продуманному плану. Перед посетителем святилища как бы разворачивается грандиозная панорама: от сотворения вселенной до ее гибели (например, страшный суд на христианских иконах). Культовые изображения живописуют этапы мифологической истории космоса, уделяя особое внимание человеку. Грехи, пороки, добродетели, грозные кары и воздаяние представлены в самой наглядной форме.

Являясь для религиозного сознания центром духовного притяжения, храм вместе с тем мыслился и как центр вселенной, средоточие земли и неба, «пуп земли», священная ось мира. Попадая в храм, всем своим обликом имитирующий мироздание в миниатюре, человек бессознательно впитывал религиозно-мифологические представления о происхождении и устройстве космоса.

Примечания

1. Цит. по: Щапов А.П. Исторические очерки народного миросозерцания и суеверия. — В кн.: Щапов А.П. Соч. СПб., 1906, т. 1 с. 105.

2. Цит. по: Каталог гор и морей (Шань хай цзин). М., 1977, с. 194.

3. Цит. по: Parrot A. Ziggurats et tour de Babel. Paris, 1949, p. 18.