Подготовка к экспедиции

В планах Ж.Н. Делиля Россия занимала особое место, так как на ее территории проходила большая часть восточного района зоны видимости явления. Поэтому Петербургская Академия наук одна из первых и получила приглашение участвовать в наблюдениях прохождения Венеры по диску Солнца в 1761 г. Конференц-секретарь Г.Ф. Миллер от имени Академии ответил согласием. Тогда ему было послано «Обращение» Делиля с подробными инструкциями для русских наблюдателей.¹

Сообщение Миллера о том, что Россия готова участвовать в наблюдениях, но не имеет наблюдателей, весьма огорчило Делиля и было воспринято им, вероятно, как известие о смерти всех своих русских учеников, среди которых было немало искусных наблюдателей, таких как А.Д. Красильников, Н.И. Попов и другие. Мысль о том, что Миллер просто игнорировал их, не пришла Делилю в голову. Это видно из его письма к Г.Ф. Миллеру, написанного 26 июня 1762 г., уже после наблюдений. Делиль писал: «Сделайте мне еще удовольствие, м[илостивый] г[осударь], сообщите в первом же письме Вашем, кто занимается астрономией в Вашей Академии, иностранцы или национальные ученые? ...В отношении русских, которые у меня учились, кажется, Красильников умер, я ничего не слышал ни о Попове, ни о Четверикове; что сталось с теми, кто был послан в Сибирь далее Тобольска для наблюдений прохождения Венеры по Солнцу в прошлом году, и что они сделали по части астрономии и географии?»²

Для проведения наблюдений в Сибири Делиль предложил послать туда французского наблюдателя аббата Ж. Шаппа д'Отероша, направив его в Тобольск, долготу которого Делиль сам определил в 1740 г. во время своей неудачной экспедиции для наблюдений прохождения Меркурия по диску Солнца.

Однако сообщение о том, что Парижская Академия посылает в Сибирь своего наблюдателя, показалась президенту Разумовскому весьма предосудительным для Петербургской Академии. Поэтому он с радостью поддержал предложение профессора физики Ф.У.Т. Эпинуса послать его адъюнкта С.Я. Румовского в качестве наблюдателя.

23 октября 1760 г. К.Г. Разумовский распорядился о снаряжении специальной экспедиции. «Из записок Французской королевской Академии наук, — писал он в Академию, — усмотрел я, что приготовления начаты делать их астрономами немалые к наблюдению знатного на небе явления, то есть прохождения планеты Венеры мимо Солнца, которое прежде 120 лет, как астрономы уверяют, в Англии впервые и случайно было усмотрено, а ныне будущего 1761 года майя 26 числа наблюдено быть может... Но дабы сие предприятие столь же бесплодно не учинилось как в 1740 году г-ном Делилом при прохождении планеты Меркурия мимо Солнца, — писал далее Разумовский, — то весьма бы нехудо было две таковых экспедиции в Сибирь отправить, то есть одну в Тобольск, а другую в другое Сибирское место...».³

Этим документом открывается пухлое «Дело об отправке экспедиций в Сибирь для наблюдений прохождения Венеры 26 мая 1761 г.», охватившее период с 23 октября 1760 г. по 4 июля 1762 г. и занявшее 280 листов.⁴

Итак, первым участником предстоящей экспедиции был назван адъюнкт Румовский. Правда, ранее он не занимался астрономией специально и даже не проявил склонности к наблюдениям или каким-либо практическим приложениям этой науки, но уже зарекомендовал себя как способный математик, проходивший обучение в Берлине у самого Л. Эйлера. К тому же Румовский сумел установить хорошие отношения с всесильной Академической канцелярией, теперь возглавляемой зятем Шумахера И.К. Таубертом, который был весьма дружен с Эпинусом.

Подыскивая другого наблюдателя для участия в сибирской экспедиции, руководство Петербургской Академии совершенно игнорировало русских астрономов Н.И. Попова и А.Д. Красильникова, которые обучались у Ж.Н. Делиля и зарекомендовали себя опытными астрономами-наблюдателями. Энергичное вмешательство М.В. Ломоносова восстановило справедливость. Н.И. Попов был отправлен для наблюдений в Сибирь, тогда как в Петербурге эти наблюдения проводили А.Д. Красильников, Н.Г. Курганов, И.А. Браун и М.В. Ломоносов. Правда, в обсерваторию А.Д. Красильников и Н.Г. Курганов попали с большим трудом — лишь после особого приказа свыше Эпинус отдал им находившийся у него ключ от обсерватории. Ломоносов и Браун наблюдали у себя дома. Именно во время этих наблюдений Ломоносов и сделал важнейшее астрофизическое открытие XVIII в. — обнаружил атмосферу на Венере.

В порядке подготовки к экспедиции Н.И. Попов вычислил моменты контактов Венеры и Солнца, а также длительность пребывания планеты на его диске в различных пунктах на территории России, которые были включены в составлявшийся им календарь на 1761 г. Вычисления Попова были сверены с присланной в Петербург картой видимости явления, составленной Делилем. Сохранилось письмо Попова от 17 июня 1760 г., в котором он просил Миллера прислать «планисфер Делилев, на котором всем знатнейшим местам Земли показано время явления Венеры в Солнце на будущий год». Как объяснял далее Попов, это было необходимо ему «для снесения с моим исчислением того же явления в российских городах, которое я сделал в календарь на тот же будущий 1761 год».⁵ Как известно, свод варианты расчета моментов видимости прохождения в различных пунктах России делали также Ломоносов и Эпинус [II, 20, т. 4].

Естественно, что сборы экспедиции и ее оснащение необходимыми инструментами в этих условиях также не обошлись без конфликтов и трудностей. 24 января 1761 г. был издан указ Сената об отправке в Сибирь «для примечания важного небесного явления планеты Венеры в Солнце... надворного советника и императорской Санкт-петербургской Академии наук члена астрономии профессора Никиты Попова⁶ да академии ж адъюнкта Степана Румовского, коими объявлен первым профессор Попов».⁷ Им были даны два помощника из числа бывших студентов Н.И. Попова — Ф. Охтенский и Е. Лавинский, а для починки инструментов — мастер А.И. Колотошин. Конечным пунктом экспедиции Попова был Иркутск, а Румовского — Нерчинск или другой пункт, до которого ему удастся добраться.

Однако инструментов для организации в Сибири двух станций наблюдения в Академии не оказалось. Полный комплект необходимых инструментов, находившийся в распоряжении Эпинуса,⁸ был передан Румовскому, тогда как для второй экспедиции уже мало что осталось. М.В. Ломоносову и Н.И. Попову пришлось приложить много усилий, чтобы срочно раздобыть недостающее оборудование. Между тем Румовский, конечно, рвался пораньше уехать из Петербурга, поскольку ему предстояла более дальняя дорога, чем Попову. М.В. Ломоносов и Н.И. Попов, зная, что после отправки Румовского Академическая канцелярия вообще не будет предпринимать усилий для отправки экспедиции Попова, делали все возможное, чтобы добиться одновременной отправки обеих экспедиций. И это помогло, поскольку уже и Эпинус и Тауберт начали проявлять активность в поисках недостающего оборудования.

«Из угождения Академии» дворянин Григорий Демидов продал ей свою григорианскую трубу, а «штатский советник» Лобков — свои золотые карманные «часы с секундами».⁹ А. Колотошин изготовил термометры и барометры, а также микрометр к купленной у Демидова трубе. Причем распоряжение на изготовление этого микрометра канцелярия дала только после того, как Н.И. Попов пригрозил «оную трубу с микрометром... у оного Румовского себе взять, а ему от себя оную свою новозделанную... трубу на то место отдать...».¹⁰

Наконец сборы закончились. Н.И. Попов получил 2 квадранта (в 1.5 и 2.5 фута) с запасными стеклами, двое астрономических часов и секундные карманные часы; григорианскую трубу и 8-футовую трубу; компас, два термометра, два барометра и т. п. Несколько дней ушло на упаковку оборудования, так как путь предстоял далекий и трудный. 13 января 1761 г. в своем рапорте Академии Попов, сообщая о завершении работ по упаковке инструментов, с гордостью писал, что теперь «и самые хлипкие из них и деликатные от самых больших потрясений в дороге безопасны быть могут».¹¹ Это не были пустые слова. Несмотря на трудности, встретившиеся в дороге, все инструменты Н.И. Попов довез до Иркутска в целости. Всем участникам экспедиции были даны подробные инструкции о предстоящих астрономических наблюдениях. Помимо этого, им поручалось собирать различные растения, минералы, «окамененные вещи», редких птиц и «иностранных зверей», а также «платья разных сибирских народов» и другие предметы для пополнения естественно-научной и этнографической коллекций Кунсткамеры, пострадавших при пожаре 1747 г.¹²

Примечания

1. «Обращение» Ж.Н. Делиля было приложено к письму его французского ученика Н.Л. Лакайля от 16 июля 1760 г. (См.: ЦГАДА, ф. 199, он. 2, портфель № 546, ч. 2, № 11, л. 11, 11 об.).

2. ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, портфель № 546, ч. 2, № 11, л. 18, 18 об.

3. ЛО ААН, ф. 3, оп. 1, № 809, л. 1, № 1 об.

4. Там же, л. 1—280.

5. Там же, ф. 21, оп. 3, № 219, л. 1.

6. Чин надворного советника был пожалован Н.И. Попову в связи с участием в экспедиции по ходатайству М.В. Ломоносова.

7. ЛО ААН, ф. 3, оп. 1, № 809, л. 2.

8. После смерти А.Н. Гришова в 1760 г. он был назначен директором обсерватории, продолжая в основном заниматься физикой.

9. ЛО ААН, ф. 3, оп. 1, № 809, л. 21.

10. Там же, л. 62.

11. Там же, л. 91 об.

12. Там же, л. 33—36 об.