Монах Епифаний Славинецкий со товарищи и патриарх Никон

Ранним утром на подворье Киевской коллегии застучали, загрохали кулаки в тесовые ворота.

— Открывай! Государев гонец с указом! Заскрипели ворота. Тяжко ступая заиндевелыми ногами, втащили кони на подворье возок. В тулупах, в шапках мохнатых вылезли царевы гонцы. Пошли в кельи греться. В хоромах киевского владыки приезжий из Москвы дьяк читал указ. Государь требовал отправить в стольный город тридцать монахов из Киева. Да чтобы латынь и греческую грамоту разумели, а также разные иноземные языки ведали.

Патриарх руки белые на посохе сложил. Думал.

— Это все царского постельничего Ртищева выдумки, — сказал архимандрит Григорий. — У самой Москвы Андреевский монастырь построил. Сулил школу открыть. Вот и государя надоумил из Киева — святого города — в учителя монахов выписать.

— А кого пошлешь? Наставников в коллегии много, да не каждый разумом быстр. А из умудренных — каждый самим нужен. Отдавать жалко.

Но царь Алексей Михайлович смирен, пока слова поперек не услышит. Особенно благое дело задумал: мальчиков в науку набрать да на истинный разум наставить. Ему кого попадя не пошлешь...

...Прошло время, и вот 12 июля того же 1649 года вместе с двумя учеными иноками Феодосием и Арсением прибыл в Москву наставник Киевской коллегии монах Епифаний Славинецкий.

Новоприбывших приняли с великой честью. Отвели помещение при Большом посольском приказе, с поденным кормом по гривне в день да столовым довольствием, едой да питием. По две чарки вина доброго, по кружке меду, две кружки пива доброго — на день. Все в «готовых судах».

А неделю спустя призван был Епифаний к государевой руке.

Нет, не судьба была киевскому наставнику учить отроков. Решением царя засел он за литературную работу: за переводы с греческого богословских сочинений, за сличение текстов славянских книг с греческими подлинниками и исправление ошибок.

Епифаний заслуженно пользовался славой ученейшего мужа. Родом он был украинец или белорус. В детстве, успешно пройдя курс Киевской братской школы, отправлен был за границу продолжать образование. Учился в Краковской академии. А вернувшись на родину, принял монашество и занял должность наставника в Киевской коллегии. Он преотлично знал латынь и греческий, читал и говорил по-польски. Притом был он человеком скромным, чуждым честолюбивых помыслов и «искательства».

В Москве Епифаний близко сходится с патриархом Никоном. Никон, сын нижегородского крестьянина, своим старанием в детстве научился грамоте и, тайно бежав из дома, пробрался в Макарьев-Желтоводский монастырь, где усердно приступил к изучению книжной премудрости. Став после многих жизненных приключений и передряг патриархом московским и всея Руси, Никон собрал в Москве не только древние и славянские переводы церковных книг, но и множество других книжных сокровищ из многочисленных монастырей. Сохранилась запись, что всего лишь за восемь лет (с 1654 по 1662 год) в Москву было прислано 498 рукописей. Среди них — переводы и подлинники древнегреческих классиков Гомера, Гесиода, Эсхила, Плутарха, Фукидида, Демосфена, византийские хроники, грамматики для основанной в Москве греко-латинской школы и т. д. Никон был сторонником Византии, греческой церкви и культуры и противником «латынян». Однако он, по-видимому, зорко следил и за развитием культуры на Западе.

Титульный лист русского списка атласа Блеу в XII веке

В 1645 году в Амстердаме голландский типограф Иоганн Блеу закончил издание объемистой космографии, начатой еще его отцом. Пожалуй, в те годы это было одно из самых лучших изданий такого рода. Четыре увесистых тома содержали в себе сотни прекрасно гравированных и раскрашенных карт с пояснительным текстом.

Трудно сегодня сказать, как попали издания Блеу в Москву. По тем временам у царя Алексея Михайловича была хорошая библиотека, да и патриарх Никон был истовым книжником.

Атлас Блеу был издан на латинском, голландском и немецком языках. В Государственной Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде по сей день хранится старинный том на латинском языке. Не с него ли много лет назад надумал Епифаний со товарищи сделать перевод для патриарха? Впрочем, не исключено, что задание это дано было и самим Никоном, имевшим дома такой же экземпляр.

Но почему мы столько внимания уделяем такому, казалось бы, незначительному событию, как перевод космографического трактата? А потому, что строение мира, изложенное во введении к первому тому атласа, было дано по Копернику! И это в годы, когда само учение Коперника еще вовсе не стало общепринятым в Европе.

Атлас Блеу был издан в годы, когда в Италии под неусыпным надзором инквизиции на вилле Арчетри медленно умирал осужденный и подписавший отречение Галилей. А на Московской Руси, подчиненной влиянию Византии, и «слыхом не слыхивали» о гелиоцентрической теории...

Несколько лет трудились монахи над переводом. Епифаний взял себе первый том — космографию и часть второго, с описанием Азии. Передал второй том товарищу своему, монаху Арсению Сатановскому, а последние два тома — киевскому монаху Исайе. В 1657 году работа была окончена. Переписанные набело рукописи были торжественно поднесены братией патриарху... «Позорище всея вселенныя, или Атлас новый, в нем же начертания всея вселенныя и описания всех частей ея издана есть» — так выглядело заглавие рукописи. В более поздних списках слово «позорище» — «обозрение» — было заменено более благозвучным — «зерцало».

Хотя основное изложение системы мира в атласе давалось с позиций Птолемея, это делалось, как указывал Епифаний, в качестве уступки «неискусным в астрономии», для которых такие представления проще и привычнее. Тут же излагалась и система Коперника. Обе пояснялись чертежами. Авторы перевода не давали рекомендаций, какую систему следует выбрать, но симпатии к теории Коперника не оставляют сомнений.

В таком виде в середине XVII столетия впервые появляется в государстве Московском гелиоцентрическое учение. Что ж, время для него приближалось. В 1672 году у царя Алексея Михайловича родился сын, нареченный Петром...