1. Поиски ключа к тайне Стоунхенджа

Во многих глухих и отдаленных уголках Британских островов еще сохранились памятники далекого прошлого. Некоторые из них, например «лагеря с дамбами» на вершинах холмов или римские дороги, не представляют собой никакой загадки: несмотря на всю их древность, назначение их для нас понятно и привычно, так как укрепления и дороги существуют и в наши дни. Однако есть другие памятники, странные и таинственные. Зачем они были созданы, далеко не столь ясно, и прямых аналогий в нашей культуре XX в. для них нет. Главные среди них — это стоячие камни. Одиночные или собранные в группы, расположенные рядами или кругами, такие камни безмолвно повествуют о каких-то забытых обычаях и сторонах жизни давно исчезнувших человеческих общин.

Долгие столетия — до появления современной археологии — люди только дивились при виде множества камней, установленных их предками в горах и на вересковых пустошах. Чтобы объяснить, откуда они взялись, придумывались всяческие истории, нередко фантастические. Их считали чудовищными «чертовыми пальцами», местами встреч «народца холмов», и простодушные поселяне наделяли их магическими свойствами. Такие суеверия сохраняются кое-где и по сей день. Те, кто что-то знал о былых обитателях Британских островов, приписывали установку этих камней датчанам и римлянам, так как до римлян, насколько им было известно, тут жили лишь раскрашенные голубой краской дикари, кратко упоминавшиеся в книгах античных авторов.

Став наукой, археология развеяла многие из этих мифов. По мере того, как накапливались сведения о доисторической эпохе Британских островов, становилось все яснее, что люди, воздвигавшие эти каменные сооружения, кем бы они ни были, жили за много столетий до римлян. Стоячие камни нашли свое место в хронологический системе, которая вновь и вновь уточнялась, однако их назначение по-прежнему во многом оставалось загадочным. Предполагалось, что кольца из камней были местами совершения религиозных или каких-то других обрядов, а ряды камней — аллеями для ритуальных процессий, но одиночные камни не поддавались никаким логичным объяснениям. Антиквары ссылались на мифы и на фольклор, а археологи предпочитали концентрировать внимание на памятниках, которые было легче понять.

Положение коренным образом изменилось за последние два десятилетия. Археология, подобно многим другим наукам, весьма успешно использовала плоды крупнейших научных открытий, которыми ознаменовалась середина нынешнего века. Объединенные усилия археологии, астрономии, статистики, климатологии, биологии и физики привели к возникновению неожиданных и волнующих представлений о том периоде истории, когда воздвигались стоячие камни. Теперь считается, что многие из этих памятников служили людям неолита и раннего бронзового века местами, где они создавали своеобразную геометрию, вели систематические наблюдения Солнца и Луны и разрабатывали сложные методы предсказания лунных затмений. Важнейшие из них, вроде Стоунхенджа на юге Англии, стали культурными центрами, где подвизались особо уважаемые жрецы-астрономы, влияние которых распространялось от Бретани на юге до Оркнейских островов на севере.

Настоящая книга посвящена астрономии и геометрии в северо-западной Европе в период с 3500 по 1500 г. до н.э. В ней рассматривается не только Стоунхендж и даже преимущественно не Стоунхендж. Однако Стоунхендж — наиболее известный памятник доисторической эпохи на Британских островах, он со времен раннего средневековья занимал воображение тех, кто видел его или слышал о нем. И он же породил больше всего догадок и теорий, хотя почти все они были не слишком научными. Но эффектность Стоунхенджа и его известность привлекли к нему внимание физиков, и математиков, подавляющее большинство которых, возможно, даже не слышало о существовании не менее загадочных, пусть и не столь внушительных памятников, воздвигнутых в ту же эпоху. Именно Стоунхендж дал наиболее сильный толчок изучению доисторической астрономии, или археоастрономии, на Британских островах, а потому мы и начнем с него.

Подобно многим английским соборам, но в еще большей степени, чем они, Стоунхендж представляет собой плод нескольких разных периодов строительства и перестройки. Первый этап строительства отделен от последнего тысячей с лишним лет, и более половины этого срока успело миновать, прежде чем были установлены огромные камни, которые невольно ассоциируются у нас с этим памятником. Первое сооружение, датируемое примерно 2800 г. до н. э., представляло собой кольцевой вал и кольцевой ров. Ров был, собственно говоря, неправильной формы карьером, из которого брался материал для вала, а вернее, валов, потому что кроме главного вала по внутренней стороне рва, был еще вал пониже с внешней его стороны. Исходя из глубины и ширины рва, можно рассчитать, что главный вал в свое время имел примерно двухметровую высоту. Диаметр его равен 98 м (рис. 1.1).

На северо-западе вал не замкнут — по-видимому, тут был вход в сооружение. В пределах входа, ближе к одной из его сторон, лежит большой камень, известный под названием Эшафот, хотя нет никаких оснований предполагать, будто он использовался для подобных целей: гораздо вероятнее, что первоначально он был установлен в вертикальном положении, но затем упал или был повален намеренно. Примерно в 30 м за валом находится Пяточный камень (№ 96 на официальном плане, воспроизведенном на рис. 1.1), окруженный небольшим рвом. Он стоит между двумя параллельными земляными валами, которые разделены расстоянием примерно 16 м друг от друга и направлены точно на центр Стоунхенджа — так, словно они обрамляли путь церемониальных процессий из долины внутрь вала. Считается, что эта Аллея, как ее называют, и Пяточный камень были возведены на самых первых этапах строительства. Они не современны кольцевому валу и рву и расположены не совсем симметрично по отношению к первоначальному входу.

Рис. 1.1. План Стоунхенджа

У внутреннего края вала находятся два камня, получившие название «опорных». Они поставлены на концах диаметра кольцевого вала. Кроме того, у внутреннего края вала есть еще две круглые насыпи, центры которых образуют с двумя опорными камнями прямоугольник. Южная насыпь в 20-х гг. нашего века была раскопана, и под ней оказалась лунка, оставшаяся от камня. Логично предположить, что на обеих насыпях когда-то стояли еще два опорных камня, и в путеводителях два сохранившихся и два предполагаемых опорных камня получили свои номера (№ 91—94), как и прочие камни сооружения. Если все четыре опорных камня устанавливались одновременно, то это произошло позже, чем строился вал, поскольку ров, окружающий насыпь камня № 92, врезан в него.

Кольцо из больших обработанных камней с горизонтальными перекладинами относится к еще более позднему периоду и, вероятно, восходит к 2100 г. до н.э. Как и все остальные находящиеся, в Стоунхендже большие камни, они представляют собой глыбы песчаника того типа, который называется сарсеном. Огромные сарсеновые валуны неправильной формы встречаются во многих частях Солсберийской равнины. В свое время сарсеновое кольцо в 31 м диаметром включало 30 камней, но сейчас осталось стоять только 17, причем некоторые из них когда-то упали и были подняты и установлены вновь. Сохранились на своем месте шесть перекладин. Все это сооружение возведено гораздо более искусно, чем представляется на первый взгляд. Вертикальным граням перекладин была придана кривизна, повторяющая дугу окружности. На вертикальных опорах они удерживаются с помощью гнезд и шипов — на нижней стороне каждой перекладины выдолблены два отверстия, в которые входят специальные выступы, сделанные на верхней грани вертикальных камней. Между собой перекладины также скреплены: их смыкающиеся боковые стороны имеют соответственно выступы и желоба. Система этих соединений придавала всему сооружению значительную устойчивость, хотя по своему типу она больше подходит для деревянных, чем для каменных конструкций.

Самые большие камни Стоунхенджа — это 10 огромных сарсенов, установленных парами внутри главного кольца. На каждой паре камней в свое время лежала перекладина, и для описания такой конструкции из трех камней было придумано слово «трилит». Теперь, после того как один трилит был восстановлен в 1958 г., стоят три трилита из пяти. Как и перекладины сарсенового кольца, горизонтальные камни трилитов надежно скреплены с вертикальными при помощи гнезд и шипов. Расположены трилиты подковой, которая своим открытым концом обращена к Аллее и Пяточному камню. Камни увеличиваются к вершине подковы — самые большие вертикальные опоры имеют высоту 5 м и вес их оценивается в 50 т.

Внутри сарсенового кольца сохранились остатки еще одного кольца из гораздо более мелких камней. Над землей их возвышается 20, но под почвой скрыты обломки оснований других. Это «голубые камни», получившие такое название потому, что в сырую погоду они приобретают синеватый оттенок. На самом же деле они представляют собой коллекцию различных вулканических пород, которые в окрестностях Стоунхенджа не встречаются. Как удалось установить, они добывались в горах Преселли на юге Уэльса.

Внутри подковы из трилитов находятся другие голубые камни, тоже представляющие определенный интерес, поскольку, хотя они и стоят по отдельности, некоторые из них обработаны так же, как камни трилитов, и предположительно использовались сходным образом на каком-то более раннем этапе. Общепринято мнение, что кольцо голубых камней и подкова в их теперешнем положении были установлены на самом последнем этапе строительства Стоунхенджа, примерно в 1600 г. до н.э. И наконец, внутри подковы из голубых камней, хотя и не точно в центре памятника, лежит глыба, получившая название «Алтарный камень». Эта глыба также попала сюда с юга Уэльса, где имеются выходы песчаника на побережье у Милфорд-Хейвена, и, вероятно, была перевезена на Солсберийскую равнину одновременно с голубыми камнями. Есть некоторые основания полагать, что первоначально Алтарный камень был установлен вертикально либо один, либо в паре с каким-то другим.

В этом беглом описании Стоунхенджа упоминается главным образом то, что видят случайные туристы, и в нем опущены многие открытия, сделанные там археологами за последнее время. В прошлые столетия путешественники видели примерно то же самое, но, к несчастью, до самого XIX в. аккуратные описания ценились очень мало, и ранние сообщения гораздо более живописны, нежели точны. Тем не менее один автор (если его сообщение действительно относится к Стоунхенджу) сделал интересное наблюдение. Античный историк Диодор Сицилийский, писавший по-гречески в 40-х гг. до н. э., ссылаясь на более раннего автора Гекатея Фракийского (IV в. до н.э.), говорит:

«Среди тех, кто занимался мифами древних, Гекатей и некоторые другие рассказывают, что против земли кельтов лежит в океане остров. Размерами он не меньше Сицилии, расположен под созвездием Медведицы, и обитают на нем гипербореи, которых называют таким именем потому, что они живут за теми краями, откуда дует северный ветер... Гипербореи чтят Аполлона больше, чем других богов... И есть на этом острове великолепное святилище Аполлона, а также прекрасный храм, украшенный многими пожертвованиями, сферический по форме.»

Первое несомненное упоминание о Стоунхендже встречается в труде Генри Хантингдонского около 1130 г. Примерно десять лет спустя Джоффри Монмутский красочно описал, как волшебник Мерлин с помощью чар перенес Стоунхендж из Ирландии в Англию (профессор Стюарт Пиггот предположил, что в этой народной легенде, возможно, слышны какие-то отголоски устных сказаний о том, как за две с половиной тысячи лет до этого перевозились и устанавливались голубые камни). Хотя в последующие три века Стоунхендж упоминался неоднократно, его никто серьезно не изучал до тех пор, пока король Яков I не. поручил архитектору Иниго Джонсу снять его план. Этот план, опубликованный только после смерти Иниго Джонса, в значительной мере был явно плодом его воображения, поскольку, подгоняя доисторический памятник под понятия XVII в. об истинных архитектурных достоинствах, он в подкове из трилитов увидел шестиугольник.

В 1666 г. Стоунхендж посетил автор интересных записок Джон Обри, который сделал его набросок и, в частности, заметил небольшие углубления, расположенные концентрически с валом вдоль его внутреннего края. В 20-х гг. нынешнего века полковник Холи раскопал несколько этих углублений и обнаружил, что они представляли собой ямы грубо округлой формы. Он назвал их «лунками Обри» в память того, кто первым упомянул о них. Всего лунок Обри 56, и располагаются они через правильные интервалы по кругу диаметром 87,8 м. Считается, что они были выкопаны на одном из ранних этапов строительства Стоунхенджа, так как некоторые лунки Обри оказались под насыпями двух из четырех опорных камней, а центр их кольца не совпадает с центром кольца сарсеновых камней. В настоящее время положение 32 лунок Обри отмечено белыми дисками.

Лунки Обри оказались одной из самых интригующих загадок Стоунхенджа, и мы к ним еще вернемся. По-видимому, ни камни, ни деревянные столбы в них никогда не устанавливались, и во всяком случае открытыми они оставались недолго — на их стенках нет никаких следов воздействия погоды. По большей части они заполнены битым мелом, взятым где-то в другом месте, и некоторые раскапывались и снова заполнялись по несколько раз. В очень многих из них были найдены обугленные человеческие кости; некоторые содержали кремневые отщепы и небольшие костяные предметы — предположительно булавки для волос. В среднем лунки Обри имеют глубину 0,76 м и поперечник 1,06 м.

Джон Обри высказал предположение, что Стоунхендж был воздвигнут друидами, и эту идею восторженно подхватил Уильям Стьюкли, опубликовавший в 1740 г. книгу о Стоунхендже. Свое убеждение, что строителями были друиды, он не подкрепил никакими реальными доказательствами, но зато нарисовал новый план Стоунхенджа, обнаружил Аллею и занимался раскопками многих окрестных археологических памятников. Кроме того (и это самое главное), Стьюкли первым обратил внимание на тот ключевой факт, который позже позволил понять роль Стоунхенджа и в конце концов привел к переоценке всей поздненеолитической и раннебронзовой культуры, — что ось Стоунхенджа ориентирована на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния.

До конца XVIII в. еще немало людей посетили Стоунхендж и писали о нем. Его видели и над его тайной размышляли тогдашние знаменитости, в том числе архитектор из города Бата Джон Вуд и ученый-лексикограф Сэмюэл Джонсон. Ориентацией на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния особенно заинтересовался некий доктор Джон Смит, который пошел дальше Стьюкли: в 1771 г. он не только указал, что ориентация оси памятника осуществлена в самый длинный день года, но и предположил, что это было сделано сознательно и что кольцо сарсеновых камней служило календарем.

В XIX в. Стоунхендж продолжал интересовать и ученых, и просто любопытных. Известный антиквар сэр Ричард Коулт-Хор, производивший раскопки доисторических памятников во многих местах на юге Англии, составил самый лучший из существовавших тогда планов Стоунхенджа для своей книги «Древняя история Уилтшира», опубликованной в 1812 г. Хотя в самом Стоунхендже он раскопок не производил, но зато подробно исследовал несколько круглых могильников в его окрестностях и обнаружил в насыпях некоторых из них осколки камней Стоунхенджа.

Следующее астрономическое открытие сделал, как кажется, в 1846 г. священник Эдвард Дьюк. Он обнаружил, что на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния указывает и опорный камень № 91, если смотреть на него из центра насыпи № 92. А на точку захода Солнца в день зимнего солнцестояния указывает опорный камень № 93, если наблюдатель стоит в центре насыпи № 94. Эти два направления позволяли разделить год на два шестимесячных периода и предположительно могли служить основой примитивного календаря. Никаких других астрономических открытий в Стоунхендже, несмотря на усердное его изучение, в течение XIX в. сделано не было, пока им не заинтересовался Норман Локьер, профессиональный астроном, уже приобретший известность своими исследованиями в области спектроскопии и физики Солнца.

Несколько лет жизни Локьер посвятил обследованию и измерению древних памятников и размышлениям о них. В число этих памятников, кроме Стоунхенджа, входили ряды камней в Дартмуре и Бретани, храмы древнего Вавилона, Египта и Греции, кольца камней и погребальные камеры. Его интересовали фольклор и древние культуры, поклонение Солнцу и древние календари. Результаты своих исследований он, помимо писем и статей, изложил в книге «Стоунхендж и другие английские каменные памятники, рассматриваемые с астрономической точки зрения», которая вышла в 1906 г. и представляла собой прихотливую смесь астрономии и археологии. Локьер вновь открыл ориентацию опорных камней, замеченную Эдвардом Дьюком, и обнаружил несколько других астрономически значимых направлений. Он убедился, что при наблюдении из центра Стоунхенджа камень № 93 указывает точку захода Солнца 6 мая и 8 августа, а камень № 91 отмечает точку восхода Солнца 5 февраля и 8 ноября. Таким образом календарь получает еще четыре даты, отстоящие примерно на 45 суток, или на одну восьмую года, от момента солнцестояния. Отсюда возникает зачаток календаря из восьми «месяцев». Однако Локьер не обнаружил направления для весеннего и осеннего равноденствий, которое восполнило бы остающийся пробел.

Исследования, которые Локьер вел в Стоунхендже, примечательны главным образом остроумной попыткой датировать его строительство с помощью астрономических средств. Астрономическая основа этого метода будет рассмотрена в гл. 4, а пока достаточно указать, что в день летнего солнцестояния Солнце восходит в самой северной точке за весь год и что в течение нескольких тысячелетий эта точка медленно смещалась, так что теперь Солнце восходит на некоторую долю градуса восточнее, чем в доисторические времена. Точнее говоря, расхождение между точками восхода в 1900 г. н. э. и в 2000 г. до н. э. составляет примерно 0,85°. За столетие смещение достигает всего лишь около 0,02°. Совершенно очевидно, что датировка с помощью такого метода может представлять хоть какую-то ценность только при условии чрезвычайной точности измерений.

Локьер принимает несколько исходных предпосылок, наиболее важная из которых заключается в том, что момент восхода — это мгновение, когда край солнечного диска появляется над горизонтом. Позднейшие исследования в целом подтверждают его предпосылку, но прежде, чем были проведены сравнения между Стоунхенджем и другими памятниками, он мог бы с тем же успехом принять за момент восхода мгновение, когда весь диск Солнца полностью появляется над горизонтом или же когда горизонт делит этот диск пополам. Кроме того, Локьер предположил, что линия визирования совпадала с осью Аллеи, и вбил в Аллее несколько колышков, расположив их через определенные промежутки как можно точнее по ее оси. Затем он определил азимут этой оси с помощью теодолита и получил среднее значение 49,5975°. Однако в своих последующих расчетах он пользовался значением 49,5717° — азимутом на отдаленный геодезический знак, избрав его только потому, что знак этот был поставлен вблизи насыпи железного века. Но поскольку такое изменение дает разницу менее чем в 150 лет, особенно придираться не имеет смысла.

Однако, если принять, что ось Аллеи представляла собой линию визирования, следует ожидать, что ось эта будет отмечена несомненно и четко. Например, можно было бы вкопать в Аллее, где-нибудь подальше, столб. Установленный точно и на достаточно большом расстоянии от точки наблюдения, чтобы смещение наблюдателя на несколько дюймов не влияло на результаты наблюдений, такой столб служил бы вполне удовлетворительным указателем точки солнечного восхода в день летнего солнцестояния. Однако никаких следов от столбов в Стоунхендже не находили вплоть до 1966 г., когда при расширении автомобильной стоянки были обнаружены места установки трех больших столбов, а потому археологи начала века считали, что астрономическая ориентация Стоунхенджа очень приблизительна и цель ее неясна, хотя, возможно, имеет какое-то ритуальное значение.

Принимая во внимание спорность предпосылок Локьера, удивительно даже то, что он определил по ориентации Аллеи в Стоунхендже хотя бы верное тысячелетие. Он называет для нее дату 1680 г. до н. э. и, учитывая возможные ошибки измерений, указывает предположительный период с 1900 по 1500 г. до н. э. Более точные значения астрономических постоянных позволяют теперь пересмотреть полученные им даты и сдвинуть их лет на 200 назад.

Метод Локьера с астрономической точки зрения вполне здрав, но археологи отнеслись к нему весьма критически. По их мнению, Локьер допустил очень серьезную ошибку, смешав сооружения различных периодов, поскольку, рассчитывая ориентацию Аллеи, он полагал, что результат равно приложим к сарсеновому кольцу и к трилитам, которые в действительности были установлены на несколько столетий позже. И лишь по счастливой случайности датировка, предложенная им для периода сооружения кольца камней, оказалась довольно точной.

Таким образом, работа Локьера была отвергнута археологами с достаточными на то основаниями, однако не вся критика оказалась одинаково справедливой. Одно из возражений было совершенно необоснованным и свидетельствует лишь о непонимании его метода. Сводилось оно к следующему: поскольку Локьер пользовался точными инструментами, а у строителей Стоунхенджа их не было и измеряли они все «на глазок» — иначе говоря, весьма приблизительно, — то как же могут быть верны выводы, сделанные на основе данных, полученных с помощью современных оптических инструментов? И уж если на то пошло, каким образом вообще могли его строители с достаточной точностью устанавливать линии визирования, если для их проверки понадобились столь сложные инструменты?

Но суть в том, что одно дело — устанавливать первоначальные линии визирования, и совсем другое — проверять их впоследствии. Даже глядя невооруженным глазом, можно с помощью терпения и многократной подгонки добиться очень высокой точности. Предположим, строители Стоунхенджа решили отметить точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния, вкопав для этого в Аллее большой столб. Сначала они поставили бы его приблизительно в нужном месте, а затем проверили бы точность его положения в день летнего солнцестояния и в случае необходимости передвинули бы его. Если бы первое уточнение оказалось недостаточным, операцию можно было бы повторить на следующий год. (О том, что в Аллее за Пяточным камнем вкапывались столбы, никаких данных не существует, но в других частях всего комплекса Стоунхенджа какие-то столбы были.) Столб логично было бы поставить так, чтобы во время восхода край солнечного диска на миг вспыхивал в углу, образованном столбом и поверхностью земли, а поскольку человеческий глаз способен уловить блеск даже самого крошечного сегмента Солнца, установку столба можно было бы провести с очень высокой точностью. Собственно говоря, мы использовали бы Солнце в качестве оптического инструмента. Если столб достаточно удален от наблюдателя, то азимут определяется вполне точно.

А как проверить наличие такой линии визирования впоследствии? Будь столб ко времени измерения еще на месте, Локьер мог бы дождаться дня летнего солнцестояния и прямо произвести наблюдения солнечного восхода. Если бы место восхода Солнца со времени установки столба не изменилось, проверку можно было бы провести без помощи оптических инструментов. Но к несчастью, прямая проверка невозможна, так как Солнце в этот день восходит теперь в другом месте, и, чтобы достичь той точности, которой строители добивались, отмечая вехами направление на Солнце, нам приходится определять ориентацию камней с помощью оптических инструментов. Только после этого мы можем найти ту точку, в которой Солнце восходило во время установки столба. Вот почему невозможно обойтись без тщательных измерений. Но, если нынешним ученым астрономам и археологам необходимы измерительные инструменты, отсюда вовсе не следует, что в них нуждались сами строители. К сожалению, это заблуждение сохраняется и по сей день и иной раз используется как аргумент против выводов современных исследователей.

Рис. 1.2. Предельные азимуты для точек восхода и захода Солнца на широте Стоунхенджа

За первые шесть десятилетий нашего века в Стоунхендже неоднократно производились раскопки, и сведения все продолжали накапливаться. Открытие колец, образованных теперь уже засыпанными лунками, в которых прежде стояли камни, позволило многое узнать о более ранних сооружениях. История строительства, происхождение камней, способы их обработки и установки — все это мало-помалу прояснялось, а современные методы датировки позволили уточнить хронологию различных этапов. Однако профессиональные археологи почти полностью игнорировали астрономические аспекты, и в нескольких книгах, появившихся до 1960 г., о них в лучшем случае лишь коротко упоминалось. И нетрудно понять, почему. С того времени, когда Уильям Стьюкли выступил с фантастическими идеями о друидах, предположениями и гипотезами было заполнено множество книг, в которых создание Стоунхенджа приписывалось чуть ли не всем когда-либо упоминавшимся племенам, как реально существовавшим, так и вымышленным. Факт ориентации на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния с жадностью использовался в самых нелепых теориях, а археологи уже давно убедились, что их наука больше других страдает от бредовых писаний «сумасшедших любителей». Как указывалось в официальном путеводителе издания 1959 г., «некоторые археологи холодно относятся к идее определенной ориентации древних памятников». И неудивительно — им приходилось охранять свою профессиональную репутацию, а об ориентации по странам света и о направлениях на различные небесные тела было понаписано столько чепухи, что любой человек, серьезно занявшийся этими вопросами в 50-х гг. нашего века, рисковал бы прослыть еще одним свихнувшимся чудаком.

Вне мира профессиональных археологов несколько человек продолжали изучать астрономические аспекты Стоунхенджа. Среди них был Ч.А. Ньюэм (известный более как Питер), который в 1959 г. ушел с поста заведующего отделением северо-восточного управления газовой промышленностью и с тех пор посвятил почти все свое время изучению Стоунхенджа. Он вновь занялся четырьмя опорными камнями и обнаружил, что в их расположении содержится гораздо более глубокий смысл, чем предполагалось ранее. Они указывают не только точки восхода Солнца в дни летнего и зимнего солнцестояний, но еще и точки восхода Луны в определенные важные моменты цикла ее движения по небосводу.

Астрономическое объяснение этого движения мы отложим до гл. 4, а пока расскажем лишь о том, как видит движение Солнца и Луны наблюдатель, находящийся на Земле. На рис. 1.2 горизонт обозначен кругом, в центре которого находится наблюдатель. Во время летнего солнцестояния Солнце восходит заметно ближе к северу, точнее говоря, в направлении, обозначенном линией «восход (летнее солнцестояние)». Во время зимнего солнцестояния Солнце восходит гораздо южнее — на линии «восход (зимнее солнцестояние)». Заходит Солнце в западной части горизонта, и крайние точки захода также можно обозначить двумя направлениями. Точка восхода в день летнего солнцестояния почти (но не совсем точно) противолежит на окружности точке захода в день зимнего солнцестояния. Таковы четыре предельных положения точек восходов и заходов Солнца. Солнце никогда не восходит и не заходит севернее или южнее этих точек. Приведенная на рисунке схема довольно точно передает положение точек восхода и захода Солнца для любого места на поверхности Земли, расположенного на широте Стоунхенджа. Если наблюдатель отправится на юг, обе точки солнечных восходов сместятся к востоку, а если он отправится на север, они раздвинутся и сместятся соответственно ближе к северу и к югу.

Рис. 1.3. Предельные азимуты для точек восхода и захода Луны на широте Стоунхенджа

Движение по небосводу Луны очень сложно, и для ее восходов и заходов существуют не четыре ограничивающие линии, а восемь. Ее движение в течение месяца повторяет движение Солнца за год, так что всего лишь за 28 суток точки лунного восхода смещаются от крайнего северного положения до крайнего южного; точки лунных восходов и заходов перемещаются при этом по двум дугам горизонта точно так же, как солнечные за период в 12 месяцев. Иногда точки восхода и. захода Луны разделяются более широкой дугой, астрономы называют такое положение «высокой» Луной. Иногда же дуга, разделяющая эти точки, гораздо меньше, Луна называется тогда «низкой». Чтобы постепенно перейти из одного положения в другое, Луне требуется 9,3 года, а весь цикл она завершает за 18,6 года.

Наиболее северные и наиболее южные направления на точки восходов и заходов «высокой» и «низкой» Луны показаны на рис, 1.3. Они приблизительно верны для Стоунхенджа, и опять-таки линии, которые кажутся точным продолжением друг друга, действительно лежат почти (но не совсем) на одной прямой. Кто угодно может установить эти 12 основных направлений для собственного дома, терпеливо наблюдая солнечные и лунные восходы и каким-либо образом отмечая направления на них, однако для того чтобы увидеть восход Луны во всех возможных точках, придется вести наблюдения по меньшей мере десять лет.

Рис. 1.4. Астрономически значимые направления в Стоунхендже согласно Дьюку, Локьеру и Ньюэму

По-видимому, это и происходило в Стоунхендже, когда там устанавливались опорные камни. Эдвард Дьюк уже в 1846 г. открыл, что короткие стороны образуемого ими четырехугольника ориентированы на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния и его захода в день зимнего солнцестояния. Питер Ньюэм обнаружил, что длинные стороны четырехугольника ориентированы на самую северную точку захода «высокой» Луны, а если смотреть в противоположном направлении, — на самую южную точку ее восхода (рис. 1.4). Он открыл и еще один удивительный факт: четыре опорных камня образуют четырехугольник, короткие и длинные стороны которого перпендикулярны друг другу. Построить прямоугольник, стороны которого отмечают солнечные и лунные направления, можно только на широте Стоунхенджа. На других широтах получился бы параллелограмм.

Мы уже упоминали открытие Локьера, что диагонали этого прямоугольника позволяют разделить год на четыре части и что направления на точки весеннего и осеннего равноденствий дали бы все линии визирования, необходимые для установления восьмимесячного календаря. Ньюэм отыскал и это недостающее направление, определив положение лунки, выкопанной между рвом и Пяточным камнем, в которой, как считают археологи, когда-то был установлен камень. Встав на насыпи № 94 и глядя на этот камень, можно было определить точку солнечного восхода для весеннего и осеннего равноденствий.

Эти новые открытия в Стоунхендже прошли почти незамеченными. Питер Ньюэм сообщил о них в «Йоркшир пост» в марте 1963 г., а в следующем году напечатал за свой счет небольшую книжечку «Загадка Стоунхенджа». Он не получил разрешения продавать ее в книжном магазине министерства общественных работ возле Стоунхенджа, хотя теперь там можно купить его более позднюю книгу «Астрономическое значение Стоунхенджа».

Тем временем профессор Джеральд Хокинс, американский астроном, работавший в Бостонском университете, также раздумывал о Стоунхендже и для разрешения его загадок прибег, так сказать, к «методу грубой силы». Он отобрал значительное число пар камней, а затем с помощью ЭВМ сравнил отмечаемые ими направления с точками восхода и захода Солнца, Луны, планет и некоторых ярких звезд в 1500 г. до н.э. Никаких направлений, связанных с точками восхода планет и звезд, он не нашел, но заявил, что для Солнца им найдено 10 астрономически значимых направлений с ошибкой меньше 1°, а для Луны — 14 направлений с ошибкой менее 1,5° (рис. 1.5). В этих расчетах Хокинс использовал опорные камни, Пяточный камень и несколько лунок (D, F, G и H), которые были обнаружены во время раскопок Стоунхенджа, но не указаны на официальном плане. (Существуют некоторые сомнения относительно искусственного происхождения этих лунок.)

Хокинс, кроме того, установил направления, связанные с сарсеновым кольцом и большими трилитами. Он заявил, что линии, проведенные сквозь трилиты и соответствующие просветы сарсенового кольца, всякий раз имели астрономическое значение. Трилитовая подкова при движении по часовой стрелке дает следующие направления: от первого трилита — на точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния; от второго трилита — на самую южную точку восхода как для «высокой», так и для «низкой» Луны; от третьего трилита — на точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния, которая лежит на оси памятника в направлении, противоположном направлению на точку восхода в день летнего солнцестояния; от четвертого трилита — на две самые северные точки восхода для «высокой» Луны; и наконец, направление от пятого трилита указывает точку захода Солнца в день летнего солнцестояния.

Эти результаты были опубликованы в научном журнале Nature, который пользуется весьма солидной репутацией, часто сообщает о важных научных открытиях и читается очень широко. Оставить эту статью без внимания оказалось невозможно, и она вызвала ожесточенные споры. Почти все археологи встретили ее чрезвычайно скептически.

Рис. 1.5. Астрономически значимые направления, указанные Хоккинсом в его книге «Разгадка тайны Стоунхенджа»

Для тех, кто отнесся с сомнением к первой статье Хокинса о Стоунхендже, вторая его статья, опубликованная в июне 1964 г., явилась настоящим потрясением. Рассмотрев направления, заложенные в Стоунхендже, и заключив из них, что он был солнечной и лунной обсерваторией, Хокинс выдвинул предположение, что он служил, в частности, счетной машиной для предсказания лунных затмений. По мнению Хокинса, для этого использовалось кольцо лунок Обри, назначение которого до тех пор не получило никакого удовлетворительного объяснения.

Затмение Луны происходит, когда она оказывается в земной тени. Другими словами, затмение может случиться только тогда, когда Луна и Солнце находятся в противоположных точках небосвода, а это бывает лишь в период полнолуния. Таким образом, лунные затмения происходят исключительно в полнолуние, но не ежемесячно, так как обычно Луна проходит выше или ниже земной тени. В среднем за год происходит одно лунное затмение, но не все видны из данного места, поскольку в часы затмения Луна может быть ниже горизонта. Лунные затмения возможны в любое время года и обычно в каждом последующем году происходят примерно на три недели раньше, чем в предыдущем, так что за 18—19 лет они проходят через весь календарь.

Этот период совпадает со временем, которое требуется на то, чтобы точки лунных восходов и заходов завершили свой цикл перемещений. Такое совпадение вовсе не случайно — и то и другое явление объясняется одними и теми же особенностями лунной орбиты. Точнее говоря, весь период перехода от «высокой» Луны к «низкой» и обратно занимает 18,61 года, а 18,61×3 = 55,83. Ближайшее к этому результату целое число и есть число лунок Обри.

Профессор Хокинс рассчитал положения Луны с 2001 г. до н. э. по 1000 г. н. э., устанавливая, когда именно Луна должна была восходить над Пяточным камнем. Поскольку 18,61 — число не целое, интервалы между восходами в каждой данной точке не совсем одинаковы. Через 56 лет циклы повторяются более точно, и точки восхода Луны в каждом данном году почти полностью совпадают с точками ее восхода в соответствующие дни за 56 лет до этого. Хокинс установил также, где восходит полная Луна в момент, наиболее близкий к зимнему солнцестоянию, и пришел к заключению, что в тех случаях, когда полная Луна восходила над Пяточным камнем, имело место солнечное или лунное затмение (хотя далеко не все они были видны из Стоунхенджа). Он сделал отсюда вывод, что через каждые 56 лет затмения происходят в тот же самый день года, и предположил, что лунки Обри, возможно, использовались как приспособление для точного счета лет в 56-летнем лунном цикле. Для этого в ночь, когда происходило зимнее лунное затмение, нужно было поместить маркировочный камень в лунку № 56 (лежащую в том же направлении от центра, что и Пяточный камень), а затем каждый год перекладывать его по часовой стрелке в соседнюю лунку. Через 56 лет он должен был вновь предсказать зимнее лунное затмение.

Перемещая шесть маркировочных камней по кольцу лунок Обри с интервалами в 9, 9, 10, 9, 9, 10 лунок, можно было предсказывать промежуточные зимние лунные затмения, а кроме того, Хокинс предложил метод, с помощью которого можно было бы предсказывать их и для других времен года.

Задним числом мы можем сказать, что в том толковании назначения лунок Обри, которое предложил Хокинс, есть слабые места. Пятидесятишестилетний цикл не является циклом затмений, и, хотя затмения могут повторяться в тот же день года через 18 лет, дважды такое повторение случается редко, а трижды никогда не случается. Однако в 1964 г. это мало кто заметил — и уж, во всяком случае, не археологи, которые столкнулись с немалыми трудностями, пытаясь разобраться даже в гораздо более простом вопросе о лунных направлениях.

В цепи открытий, касающихся астрономических интересов доисторических обитателей Британских островов, есть еще одно. Начиная с 30-х гг. Александр Том, профессор инженерных наук в Оксфорде, занимался изучением мегалитических сооружений Англии, Шотландии и Уэльса. (Термин «мегалит» означает просто «большой камень» и вполне приложим к сооружениям вроде Стоунхенджа. Но на практике его теперь используют и при описании памятников, камни которых не особенно велики, если эти памятники восходят примерно к тому же периоду, что и истинные мегалитические постройки, т.е. к позднему неолиту и раннему бронзовому веку. В этой книге мы будем применять его в широком смысле.)

Заинтересовавшись мегалитическими памятниками в первые десятилетия нашего века, профессор Том объездил и изучил их целые сотни. Как инженер — одно время он работал в Канаде на строительстве железных дорог — и как любитель парусного спорта он полностью отдавал себе отчет в необходимости точных наблюдений и в их фиксировании. Снятые им планы всегда отличались необыкновенной тщательностью и обычно намного превосходили точностью все прежние.

Мало-помалу он пришел к трем выводам относительно каменных колец.

Первый: не все они имеют форму круга, и тем, которые не представляют собой истинных кругов, сознательно придавалась форма других геометрических фигур — либо вытянутых яйцевидных, либо приплюснутых.

Второй: для разметки этих фигур использовалась единая мера длины. Том назвал ее мегалитическим ярдом и утверждал, что она равна 0,83 м.

И третий: многие каменные круги и кольца были связаны с другими камнями или заметными природными ориентирами, вроде скалы на склоне холма, отмечая с их помощью определенные направления на местности, и эти направления имели астрономическое значение. Они указывают на точки солнечного захода в дни летнего и зимнего солнцестояний или в дни равноденствий, а некоторые обозначают крайние точки восходов и заходов Луны.

Выводы профессора Тома поддаются статистической проверке, хотя между статистиками и завязался спор о том, какие методы проверки можно считать тут надежными. Когда со временем профессору Тому удалось найти журналы, согласившиеся печатать его статьи, это оказались не археологические, а астрономические и математические журналы. Людям, поверхностно знакомым с математикой, разобраться в его работах очень трудно, и у некоторых археологов возникало ощущение, что их пытаются заморочить ученым и математическим жаргоном, а потому они относились к этим новым идеям с осторожностью, если не с прямой враждебностью.

Причина, почему гипотезы Хокинса и Тома смущали археологов, заключалась в том, что они, за редкими исключениями, не знали ни астрономии, ни математики. И требовать от них таких знаний было, в сущности, нельзя. Первые научные статьи на эти темы не делали никаких скидок непосвященным — главным образом потому, что они по необходимости были максимально краткими, иначе их просто не напечатали бы. И, знакомясь с этими статьями, непосвященный, естественно, думал: «Если уж я, человек двадцатого века, ничего тут не понимаю, то как могло это быть понятно людям, жившим четыре тысячи лет назад?» В таком рассуждении содержится тот же логический просчет, что и в упоминавшейся выше оценке использования оптических инструментов. Практические способы разметки и измерения геометрических фигур могли быть очень простыми. Сложность современных научных статей связана с необходимостью проверять гипотезы, а мегалитический человек в статистике не нуждался.

Тем не менее, если те астрономические наблюдения, о которых говорят Том и Хокинс, действительно проводились, наблюдатели должны были быть интеллектуально высокоразвитыми людьми. Но на достаточном ли уровне находилось развитие людей в 2000 г. до н.э.? Ответ на такой вопрос почти наверное будет: «Да». Четыре тысячи лет — это очень краткий период в человеческой эволюции, длившейся добрых два миллиона лет. Нет никаких оснований считать, что интеллектуальное развитие людей заметно различалось в разных частях света, а великие египетские пирамиды, представляющие собой сложные достижения инженерного искусства, были возведены еще за семьсот лет до расцвета мегалитической астрономии. Само строительство Стоунхенджа — обработка и соединение камней, их доставка и установка — уже свидетельствует о высокоразвитых технических способностях. В любом обществе существует определенная градация интеллектуального развития индивидов и число новаторов составляет не такую уж большую часть всего населения. Вероятно, так было и в мегалитический период: и тогда, несомненно, рождались немногочисленные гении, которые что-то придумывали и изобретали на пользу всем своим современникам.

Гораздо труднее было для археологов как-то связать подобные знания с имевшимся к тому времени сведениями об этом историческом периоде. Предполагаемое назначение рассматриваемых мегалитических памятников подразумевало существование организованного общества, в котором имелась группа людей, обладавших специальными познаниями в геометрии и астрономии задолго до своих преемников, живших тысячу лет спустя. Накопление таких познаний требовало фиксации результатов наблюдения и передачи их на протяжении нескольких десятилетий, однако о существовании письменности в ту эпоху нет никаких данных и оно даже не предполагается. Если бы одни и те же единицы длины использовались по всей стране из конца в конец, это создавало бы большие затруднения с транспортировкой эталонов — и все ради чего? Подобные идеи просто не укладывались в устоявшиеся представления о неграмотной сельскохозяйственной общине, технология которой исчерпывалась обработкой камня и бронзы, а члены жили в тяжелых антисанитарных условиях, умирали рано и кое-как добывали себе пропитание с помощью примитивнейших способов обработки земли.

Спор достиг кульминации в 1966 г. Профессор Хокинс выпустил научно-популярную книгу «Разгадка тайны Стоунхенджа»^*, но она отнюдь не приобрела популярности среди археологов. Идеи Хокинса легли в основу телевизионной программы компании «Коламбия бродкастинг систем» под названием «Тайна Стоунхенджа» и в результате получили широкую известность в Америке и Англии. Археологическая общественность нанесла ответный удар статьей Ричарда Аткинсона в журнале Antiquity. Профессор Аткинсон — один из крупнейших авторитетов по Стоунхенджу. Он проводил широкие раскопки доисторических памятников в Англии и Шотландии, а с 1956 г. в сотрудничестве с профессором Стюартом Пигготом и доктором Дж. Стоуном вел раскопки в Стоунхендже. Его книга «Стоунхендж» является классическим трудом, и никто лучше него не мог бы изложить точку зрения археологов.

Его разбор книги «Разгадка тайны Стоунхенджа» был озаглавлен «Лунные фантазии вокруг Стоунхенджа». Он критиковал Хокинса в нескольких направлениях: за неполное указание источников, за неточности в археологическом разделе, а также за излишне категоричный тон «Разгадки тайны Стоунхенджа», который должен был замаскировать для неискушенного читателя тот факт, что утверждения автора весьма гипотетичны. Ближе к сути была критика направлений, которые указывал Хокинс. Аткинсон опровергал существование спорных лунок F, G и H и доказывал, что некоторые другие направления далеко не так точны, как утверждал Хокинс. Он заново вычислил вероятность того, что установленные Хокинсом направления являются случайными, и пришел к выводу, что вероятность эта вовсе не составляет менее чем 1:10000, а скорее приближается к 50%. В заключение он признал, что работа Хокинса содержит некоторые полезные предположения, особенно в отношении затмений, и по сути согласился с обоснованностью его трактовки главных направлений, отмеченных опорными камнями.

Выходящий раз в три месяца археологический журнал Antiquity на протяжении 1966 и 1967 гг. напечатал несколько статей о мегалитической астрономии и геометрии. Профессор Том написал статью, в которой изложил геометрические методы построения форм каменных колец и выдвинул предположение, что эти необычные формы выбирались для того, чтобы их периметры, так же как и другие характеристики, выражались целым числом мегалитических ярдов. И окружность, и диаметр правильного круга не могут быть одновременно равны целому числу данных единиц (хотя диаметры некоторых каменных кругов почти равны ему), но, искажая их форму определенным образом, можно добиться этого с очень большой точностью. Том утверждал также, что обнаружил данные, указывающие на использование при этих построениях прямоугольных треугольников, причем не любых, а особых прямоугольных треугольников, отношение сторон которых составляет простые математические пропорции. Стороны самого известного из таких треугольников, наиболее популярного в мегалитическую эпоху, равны 3, 4 и 5 единицам длины.

В конце 1966 г. в Antiquity появилась статья известного английского астронома профессора Фреда Хойла. Сделав математическую сводку астрономического материала, которая отнюдь не облегчила для большинства археологов трудности, мешавшие им следить за спором, он вновь проделал расчеты направлений, установленных Хокинсом, и пришел к выводу, что строители могли бы отметить такие направления куда более точно, чем они это сделали. Возможно, они поступили так сознательно, предположил он, чтобы облегчить наблюдения. Точка восхода Солнца с приближением к моменту солнцестояния смещается день ото дня очень мало. И Хойл решил, что они, вместо того чтобы пытаться определить точный день путем установки абсолютно точного ориентира, проводили линии визирования так, чтобы Солнце вставало над камнем за несколько дней до и через несколько дней после солнцестояния. Проводить такие наблюдения было много проще, а солнцестояние оказывалось посредине между этими двумя датами. Это хороший способ наблюдения максимума солнечного склонения, и он действительно мог быть применен в Стоунхендже. Но наблюдения Луны связаны с другими трудностями, которых мы коснемся ниже.

Ну, а лунки Обри? Хойл считал, что они представляли собой огромный транспортир, т. е. приспособление для измерения углов. Стоунхенджская группа по предсказанию затмений могла бы использовать этот «транспортир» как модель небосвода и помещать в соответствующие лунки Обри маркировочные камни, чтобы указывать положение Солнца и Луны на небосводе. Камень, обозначающий Солнце, они перекладывали бы против часовой стрелки через лунку каждые 13 дней, так что за год он совершал бы полный круг. Камень, обозначающий Луну, они перекладывали бы против часовой стрелки через лунку каждый день, так что он совершал бы полный круг за 28 дней. Это непросто, но мегалитические астрономы все-таки были вполне в состоянии проделывать такие операции. Настоящая трудность заключается в том, чтобы правильно поместить еще два камня, помечающие точки, где Луна в своем движении по орбите вокруг Земли пересекает путь, прочерчиваемый Солнцем в небе на протяжении года. Эти два маркировочных камня, которые мы назовем «узловыми», необходимо каждый год перекладывать на три лунки. Когда камни Солнца и Луны окажутся точно друг против друга, а два узловых камня — в тех же лунках Обри, что и Солнце и Луна, произойдет лунное затмение. Бесспорно, лунки Обри можно использовать таким образом, и размещение маркировочных камней с помощью астрономического ежегодника особой трудности не составило бы. Но тут имеется несколько существенных возражений. Это очень усложненный метод, требующий ясного понимания абстрактных астрономических представлений, достижение которого в любом первобытном обществе было бы затруднительно. Древним астрономам пришлось бы как-то выделить на небесном своде точки, которые не поддаются прямому наблюдению и существование которых может быть выведено только из многих серий длительных наблюдений. Более того, было бы крайне непросто правильно разместить маркировочные камни, отмечающие начала циклов. И наконец, хотя 56 лунок в кольце — удобное для этого метода число, вполне подходили бы и другие числа. Но, пожалуй, смертельный удар всему построению наносит тот факт, что существуют другие — и более простые — способы предсказания затмений, не требующие столь высокой степени развития абстрактного мышления.

В 1972 г. Королевское общество и Британская Академия наук совместно провели в Лондоне конференцию под названием «Место астрономии в древнем мире». Докладчики говорили об астрономии в Вавилоне, Египте, Полинезии и Китае, но по-настоящему страсти разгорелись на второй день, когда речь зашла о мегалитической астрономии на северо-западе Европы. Наконец-то в одной большой аудитории сошлись те, кто пылко верил в умение людей бронзового века производить точные и хитроумные астрономические наблюдения, и те, кто не менее горячо отвергал подобную идею. Разрешит ли эта конференция спор между ними? Нет, она его не разрешила.

Тем не менее свидетельства в пользу существования мегалитической астрономии, по-видимому, продолжали накапливаться. Впервые был прочитан доклад об археологических раскопках, проводившихся специально для исследования предположительного места астрономических наблюдений. Профессор Том уже опубликовал подробное описание такого места в Кинтро (графство Аргайл), где, по его утверждению, заход в день летнего солнцестояния наблюдался с небольшой горизонтальной площадки на склоне крутого холма. Доктор Юэн Мак-Кай провел раскопки, проверяя, была ли эта площадка естественной или же ее сознательно выровняли. В первом случае ни одна из сторон не получила бы доказательств своей правоты, но если площадка была создана искусственно, это явилось бы веским подтверждением гипотезы существования доисторических обсерваторий. Хотя Мак-Кай не нашел ни глиняных черепков, ни других изделий человеческих рук, площадка оказалась мощеной, причем расположение камней, по-видимому, исключало возможность ее возникновения под воздействием каких-либо естественных процессов. Это дало первое прямое археологическое свидетельство в пользу астрономической теории.

В течение следующих четырех лет профессор Том опубликовал водопад статей в Journal for the History of Astronomy. С помощью своего сына Арчибалда и других членов своей семьи, которых ему удалось уговорить, он изучал направления Карнака в Бретани, Кольцо Бродгара на Мейнленде — главном острове Оркнейских островов (фото VII) и наконец Стоунхендж. До этого времени он сознательно не занимался Стоунхенджем, чтобы сосредоточить все свое внимание на памятниках, которые он считал не менее важными и незаслуженно забытыми. Он провел новую топографическую съемку с тщательностью и точностью, характерными для всех его работ, и в запасе у Стоунхенджа вновь оказался нежданный сюрприз. Оказалось, что трилиты расположены не грубой подковой, как считалось до сих пор, но совершенно правильным эллипсом. Кроме того, выяснилось, что на линии горизонта вокруг Стоунхенджа видны дальние ориентиры, положение которых позволяет проводить очень точные наблюдения Солнца и Луны. Возможно, что неточности в направлениях, выявленных Хокинсом, не имеют ни малейшего значения. Изыскания профессора Тома показали, что, несмотря на все уже проведенные исследования, нам предстоит узнать о Стоунхендже еще очень многое.

Как подействовали полученные им результаты на профессиональных археологов и на традиционную археологию? Накапливающийся материал заставляет археологов отказываться от прежних взглядов. Профессор Аткинсон, который за девять лет до этого выступил с критикой книги Хокинса, опубликовал в Journal for the History of Astronomy разбор работы профессора Тома и его сотрудников. Он отзывается о ней с одобрением и похвалой, соглашается с большей частью выводов Тома и мужественно признается, что изменил свою точку зрения.

Эта статья знаменует поворотный пункт в изучении мегалитической астрономии. Не все высказанные идеи найдут подтверждение в дальнейших исследованиях, но, во всяком случае, теперь это — признанная область науки и ее можно обсуждать в археологических кругах без малейшей неловкости.

Трудность заключается в другом. Если мы в принципе принимаем предположения относительно мегалитической астрономии, то как это должно подействовать на наши представления о позднем неолите и раннем бронзовом веке? Каким было общество, создавшее условия, при которых на протяжении нескольких веков могли с успехом проводиться подобные интеллектуальные занятия? На эти и на многие другие подобные вопросы еще должны дать ответ будущие исследования.

Примечания

*. Русский перевод этой книги выпущен изд-вом «Мир» в 1973 г. — Прим. перев.