Лаплас и Байи

В 1790 г., вырабатывая конституцию, Учредительное собрание торопилось закрепить позиции, завоеванные крупной буржуазией, составлявшей большинство этого Собрания. Реакционный поворот в политике Собрания обусловил ряд мер, принятых к прекращению дальнейшего развития революции, и попытка реакционных академиков восстановить в своем учреждении старый порядок явилась одним из проявлений усиливающейся реакции.

Для понимания позиции либерально-буржуазных академиков характерна деятельность Байи, друга Лапласа, в судьбе которого сам Лаплас и его жена впоследствии приняли большое участие.

Жан Сильвен Байи, сын хранителя королевских картин, в молодости увлекался литературной деятельностью, но потом, под влиянием Лакайля, работника Парижской обсерватории, посвятил себя астрономии. Его обширная «История астрономии» послужила предметом оживленнейшей дискуссии, в которой большое участие принял Вольтер. Несмотря на ряд фантастических увлечений автора, эта книга, являющаяся первой работой по истории астрономических знаний, до сих пор еще не потеряла некоторого значения. В ее создании известное участие принимал и Лаплас.

В 1763 г. Байи был избран в Академию наук.

Байи провел ряд астрономических исследований. Вместе с Лаландом он помогал Клеро предвычислить появление кометы Галлея в 1759 г., определил путь кометы в 1762 г., положения 515 зодиакальных звезд, рассчитывал покрытия звезд Луной и разработал улучшенные методы наблюдения спутников Юпитера. В одном из окон галереи верхнего этажа Лувра Байи установил скромные телескопы и другие приспособления, при помощи которых увлеченно наблюдал движение планет Марса, Юпитера и Сатурна, прохождение Венеры по диску Солнца и другие небесные явления. Эти наблюдения, в особенности сравнение наблюденных движений планет с теоретическими исследованиями орбит спутников Юпитера, сблизили Байи с более молодым Лапласом, и их дружба не прекращалась до конца жизни Байи.

Трезвому и осторожному Лапласу было трудно, однако, сдерживать поэтические увлечения Байи.

Деятельность Байи была крайне разнообразна. Не ограничиваясь наблюдениями вместе с Лакайлем, теоретическими занятиями астрономией вместе с Лапласом, а в истории наук полемизируя с Вольтером, Байи написал ряд художественных биографий ученых и литераторов, проверял модное тогда учение Месмера о животном магнетизме, обследовал вместе с Лапласом городские больницы и бойни.

Примыкая к фельянам¹, Байи не желал углубления революции, конституционная монархия казалась ему пределом желательных изменений.

Когда 17 июля 1791 г. на Марсовом поле состоялась народная манифестация, требовавшая низложения короля, Лафайет и Байи по поручению Национального собрания вывели на площадь войска, открывшие огонь, от которого погибло множество безоружного народа.

Ответственность за это избиение не могла не пасть на Байи, и под давлением республиканцев он вынужден был вскоре оставить должность мэра и уехать с семьей в Шальо. Летом следующего года расстроенное здоровье принудило Байи переехать в Нант, где правительство отдало его под надзор полиции.

Живя в Нанте, Байи изредка переписывался с Лапласом, который, несмотря на всю свою осторожность, поддерживал связь с бывшим мэром. Оттуда Байи переехал в Мелен, где была более спокойная обстановка и где летом 1793 г. поселился с женой Лаплас, который для удобства снял себе дачу за городом, а свой городской дом в Мелене предложил занять Байи.

Но пока Байи собирался приехать, в Мелен пришло известие, что туда направлена дивизия революционных войск.

Жена Лапласа по совету мужа написала срочное письмо Байи с целью предупредить его об изменении обстановки и советовала не приезжать. Необходимо было прибегнуть к эзопову языку и дать понять Байи, что приезжать не надо, но вдруг вскоре она с ужасом увидела, что Байи идет к ней по дорожке их сада.

«Боже мой! Разве Вы не видели нашего письма к Вам?! Или не поняли его? — вскричали супруги Лаплас. — Мы же Вам писали, что наш дом на берегу реки весьма сырой и г-жа Байи умрет в нем».

«Я хорошо его понял, — спокойно отвечал Байи. — Но, во-первых, два служителя, приехавшие со мной в Нант, услыхав, что в Нанте мне готовится тюрьма, ушли от меня. Во-вторых, я хочу быть арестованным в доме, который некоторое время пробудет в моем распоряжении. Я не хочу, чтобы в актах меня называли бездомным». Пусть теперь говорят, что у великих людей не бывает странных слабостей». Так писал в своем биографическом очерке о Байи известный ученый и биограф Араго.

«Эти подробности, — пишет Араго, — я прилагаю как ответ на презрительные слова, найденные мной в одной весьма известной книге.» «Лаплас, — говорит ее автор, — знал все тайны геометрии, но не имел никакого понятия о положении во Франции, он дал Байи неблагоразумный совет приехать в его дом, в Мелен». Здесь неблагоразумие относится к автору этих слов, который, не справившись, произносит строгий и ложный приговор одной из главных знаменитостей нашего отечества».

Один из революционных солдат узнал на улице Мелена бывшего мэра Парижа и велел Байи следовать за ним в муниципалитет. Оттуда его увезли в Париж для участия свидетелем в процессе против королевы, а потом судили его самого и гильотинировали.

Лаплас уцелел. Назначенный впоследствии на министерский пост, он в первый же вечер выхлопотал у Наполеона пенсию в две тысячи франков для вдовы Байи и даже добился того, что деньги, причитающиеся за первую половину года, были выплачены ей вперед. Лаплас лично получил эту сумму в почти пустом казначействе республики.

Примечания

1. Фельяны — в начале революции умеренные монархисты, объединившие позднее вокруг себя оставшихся во Франции сторонников феодализма и другие контрреволюционные элементы.