Вступление Фурье в академию наук. Его избрание в должность бессменного секретаря. Его принятие во Французскую академию

Академия наук, при первом представившемся случае, выбрала Фурье в свои члены (27 мая 1816) под именем свободного академика. Настояния и просьбы дофинейцов, бывших по обстоятельствам в Париже, начинали уже смягчать правительство, как один придворный вскричал: это гражданский Лабидойер! Давно уже бедный человеческий род управляется словами, и слово придворного решило участь Фурье. Из политических видов министры Людовика XVIII решили, что ученейший человек во Франции не может быть академиком, и на гражданина, друга всех знаменитостей столицы, упало публичное поношение.

Но во Франции нелепость непродолжительна. В 1817 г., несмотря на безуспешность первой попытки, академия выбрала Фурье единогласно на открывшуюся вакансию физика: тогда король утвердил выбор без затруднения. Вскоре потом все предубеждения властей совершенно уничтожились, и они чистосердечно одобрили счастливое избрание Фурье на должность секретаря академии на место умершего Даламбера; даже хотели препоручить ему управление академией художеств; но наш товарищ имел столько здравого смысла, что отказался от предлагаемой должности.

Смерть Леонте, члена французской академии, где Лаплас и Кювье были уже представителями наук, послужила поводом к призванию его в среду этого общества. Литературные заслуги Фурье, как красноречивого участника в описании Египта, не подлежали возражениям, но неугомонные журналисты начали полемику, оскорбительную для нашего товарища. В этом деле можно только спросить: полезно ли избирать ученых в члены двух академий? Нельзя ли сказать без парадокса, что такие избрания уничтожают соревнование в молодых людях, всегда нуждающихся в одобрениях? Не потерпит ли от того единство Института? Не подумает ли публика, что оно состоит только в единстве мундира?

Несмотря на эти вопросы, повторяю, что академические титулы Фурье не подлежат сомнению. Если бы он даже не принадлежал к отличнейшим членам академии наук, то за его красноречивые похвальные слова Даламберу, Бреге, Шарлю Гершелю общий голос публики потребовал бы присоединения его к должностным ценителям французской литературы.