Бальи — ученик Лакаля и участник в его астрономических трудах

После того Бальи встретился с одним из тех случаев, которые решают судьбы людей. Девица Лежене занималась живописью; у этой художницы, известной после под именем госпожи Шенэ, Лакаль увидел Бальи. Внимательность, серьезность и скромность молодого человека понравились знаменитому астроному, и он, несмотря на то, что очень дорожил своим временем, прямо предложил ему быть руководителем в наблюдениях и познакомить его с Клеро.

Говорят, что с первых наставлений Лакаля, Бальи почувствовал решительное призвание к астрономии. Я считаю это справедливым, потому что он участвовал в самых тяжелых трудах великого астронома.

Тяжелые труды! — Эти слова покажутся необыкновенными только тем, которые науку о светилах знают из древнейших сочинений, в стихах или прозе.

Халдеи, лежа на высоких и благовонных трассах Вавилона под вечно светлым небом, простыми глазами следовали за величественным и общим вращением небесной сферы с ее блестящими звездами; уверившись в движении планет, Луны и Солнца, они замечали дни и часы затмений и старались открыть периоды, по которым можно было бы предсказывать эти явления. Таким образом Халдеи положили основание астрономии, называемой созерцательной; их наблюдения были и немногочисленны и неточны; им нетрудно было разбирать их и выводить приблизительные заключения.

Не таково положение новых астрономов. Наука требует, чтобы движения небесных светил изучались в самых мелких подробностях, необходимых для теории; эти подробности или разрушают, или утверждают теоретические предположения. В астрономии важнейшие истины, удивительные выводы основываются на измерении чрезвычайно малых величин; измерения требуют необыкновенной внимательности и трудов, на которые не решится ни один ученый, если у него нет надежды на какое-нибудь капитальное открытие, если нет в нем неопределимого и упорного постоянства.

Если новый астроном захочет не даром называться этим именем, то он должен отказаться от удовольствий общества и даже от непрерывного сна в продолжение нескольких часов. В наших климатах в суровые времена года небо покрывается густыми облаками. Если астроном не захочет отложить на многие годы проверку того или другого теоретического учения, то должен стеречь каждое мгновение, в которое прочищаются некоторые части неба. Когда ветер разгонит облака там, где астроном надеется видеть явление, продолжающееся несколько секунд, тогда он, несмотря на дурную погоду, спешит к своей трубе, положенной на круг, разделенный на градусы, минуты и секунды, сгибается перед нею в самое беспокойное положение, даже ложится на холодные камни и терпеливо ожидает желаемое мгновение. Его напряженный взор устремлен на тонкие паутины. Если этот взор ошибается на половину одной из них, то весь труд потерян; наблюдения как не было. Посудите же о его беспокойстве: в самое критическое, решительное мгновение порыв ветра может поколебать огонь лампы, освещающей паутины, и сделать их невидимыми; само светило, лучи которого пробиваются через густые слои атмосферы, претерпевая различное преломление, кажется прыгающим, и нет возможности уловить истинное его положение; для надежного измерения надо, чтобы изображение светила было ясным, обрезистым; но в то время оно делается смутным или от паров, покрывших стекло, или от слез, выступающих из глаза, приставленного к холодному металлу. Итак бедный наблюдатель должен или отложить наблюдения до благоприятных обстоятельств, даже предоставить его другим счастливейшим труженикам, потому что многие небесные явления нельзя видеть в целую жизнь, или надо внести в науку наблюдение сомнительное. Наконец, заметить светило в истинном его месте не значить еще кончить наблюдение; надо обратиться к микроскопу, посредством которого читаются деления на круги: новые затруднения, требующие необыкновенного напряжения глаза, от того слабеющего и лишающегося своей неоцененной способности. Выйдя из этой нравственной и физической пытки, астроном желает узнать результат своего труда: тогда он должен приняться за вычисления, устрашающие своей продолжительностью. Наблюдения произведены в минуты, а для их вычисления часто бывают нужны целые дни и недели.

Такую перспективу представил Лакаль своему новому другу; вот поприще, на которое вступил стихотворец без предварительного и постепенного приготовления.

Одно полезное вычисление было началом его трудов и обратило на него внимание ученых.

1759 г. достопамятен одним из тех великих событий, которые наука с благоговением вносит в свои летописи. Комета 1682 г. возвратилась во время и в страны неба, назначенные теоретическими вычислениями Клеро. Исполнение предсказанного теорией навсегда исключило кометы из числа подлунных метеоров, подчинило их общему закону тяготения, назначило им пути по коническим сечениям, и наконец, они перестали стращать боязливое невежество. Но надо было строго увериться, что возвратившаяся комета действительно описывает предварительно вычисленный путь, и поэтому астрономы принялись за точное определение этого пути из наблюдений, производившихся в 1759 г. во всей Европе. Бальи был в числе этих прилежных исследователей. Ныне о подобном труде почти не говорят; но тогда способы вычисления кометных путей были так затруднительны, что неискусный астроном не мог пользоваться ими с успехом.

Бальи жил в Лувре, и, желая вести теоретическую астрономию вровень с практической, он в 1760 г. устроил обсерваторию — где бы вы думали? — в одном окне верхнего этажа южной галереи. Но следует ли назвать обсерваторией несколько снарядов, поставленных в тесном окне? Правда, не следует; но не называйте же обсерваторией и огромную кучу камней, которой удивляются гуляющие по большой Люксембургской аллее. В этой куче астрономы так же теснились в окнах, и так же, как Бальи, говорили, что они не могут проверять своих снарядов ни по зениту, ни по горизонту, потому что не видели ни того, ни другого. Вопреки двум или трем писателям, горячим патриотам, да будет известно, что Франция не имеет обсерватории, достойной великой нации, достойной науки и способной соперничать с наблюдениями в других землях.

Самые старые наблюдения Бальи в его окне относятся к 1760 г., когда ему не было еще и двадцати четырех лет. Он наблюдал тогда противоположения (относительно Солнца) планет Марса, Юпитера и Сатурна и сравнивал свои выводы с их таблицами.

В следующем году он помогал Лакалю в наблюдениях прохождения Венеры через Солнце. Не всякий астроном бывает так счастлив, как Бальи, который в самом начале своих трудов был свидетелем двух важных явлений: возвращения кометы Галлея и прохождения Венеры через Солнце; первая описывает свою орбиту в 76 лет, вторая же появляется на Солнце через сто десять лет; это появление есть то же, что частное затмение Солнца, и дало астрономам средство определить среднее расстояние Солнца от Земли.

Чтобы дополнить астрономические труды Бальи до его поступления в академию наук, надо упомянуть о его наблюдениях и вычислениях кометы 1762 г., о разборе сорока двух наблюдений Лагира над Луною и о вычислении места 515 зодиакальных звезд, по наблюдениям его учителя Лакаля от 1760 до 1761 г.