§ 1. Судьба астрономии и астрономической картины мира

Колоссальная и уже потому трудно управляемая Римская империя в конце IV в. окончательно разделилась на два самостоятельных государства — Западную Римскую империю со столицей в Риме и Восточную, столицей которой стал новый город, построенный в 330 г. на месте селения Византий и названный в честь основателя — императора Константина I — Константинополем. С 476 г., после разгрома Рима северным племенем скиров, Западная Римская империя прекратила свое существование. Дальнейшая судьба наследия древнегреческой культуры оказалась связанной с Византией, вернее, с Ромейской державой (так называло это государство его население, пестрое по национальному составу, но считавшее себя римлянами, или «ромеями»).

С одной стороны окончательное утверждение уже к IV в. христианства исключило возможность существования демократической греческой и даже греко-римской культуры. Духовная власть христианства, быть может, впервые за всю историю человечества стала активно формировать «массовую культуру»: богословы насаждали убеждение в невозможности, ненужности и даже греховности попыток узнать о мире больше того, что сказано о нем в Библии¹. С другой стороны, Византия стала хранительницей древнегреческого научного, натурфилософского наследия. В ее монастырях оседали и сохранялись античные рукописи и труды эллинистической эпохи. При полном подавлении в Византии светского образования монастыри становились центрами по крайней мере книжной учености. Позднее это же стало характерным и для Европы средних веков.

Знакомство с классическим наследием открывало перед образованными монахами богатства античной и эллинистической науки и философии. Но в атмосфере новой христианской идеологии учения древних авторов требовали пояснений, истолкований, что породило целую эпоху комментаторства. При этом древнегреческие учения препарировали, подгоняли под уровень нового мышления. Вместе с тем труды древности становились образцами, более того, единственными источниками знаний. Последнее получило наименование схоластики (от греческого слова «схола», или школа — обучение по готовым образцам). Главными объектами комментирования стали сочинения Аристотеля. В окружении народов, находившихся на несравненно более низком уровне развития, Византия после падения Рима в течение нескольких веков оставалась изолированным островом культуры, пока под влиянием того же греческого наследия не сформировались новые культурные центры на Востоке. Но культура и особенно натурфилософия Византии отличались пестротой и эклектизмом.

Перед астрономией была поставлена новая задача: обеспечить составление пасхалий — лунно-солнечных таблиц для расчета даты наступления главного христианского праздника — пасхи. Пасха отмечается в первое воскресенье после весеннего равноденствия и после новолуния. Поэтому день ее перемещается в пределах марта — апреля. В связи с этим уже в VIII в. некоторые образованные богословы Византии осознали необходимость совершенствования юлианского календаря. Вместе с тем до сих пор среди историков существуют разногласия относительно того, проводились ли в Византии астрономические наблюдения. Во всяком случае не известно ни одного астрономического наблюдательного открытия, которое было бы сделано в этом книжном центре за все его более чем тысячелетнее существование (с 395 по 1453 г.).

На развитии натурфилософии в Византии отразилось то, что в первые века своего утверждения (III—V вв.) христианство сосуществовало и вынуждено было делить свой авторитет с еще высоким авторитетом античных и эллинистических классиков. Так, в IV в. византийские философы-богословы и комментаторы Василий Великий, Григорий Нисский, а позднее, в IX в., один из наиболее образованных людей в Византии епископ Фотий — утверждали, например, что шарообразность Земли не противоречит Библии. Много позднее, к XIII в., западная христианская церковь окончательно приспособила к своей идеологии наиболее упорядоченное, опиравшееся на древнюю традицию геоцентризма и центрального положения человека в мире учение Аристотеля. Возросла роль сочинений, комментировавших классиков и помогавших, в частности, отличить подлинные древние сочинения от появившихся подделок. Наиболее серьезно комментаторская деятельность велась в Александрии (вошедшей в состав Византии). Поэтому для Византии было характерно возникновение учений — и в философии, и в космологии — из смеси античных концепций Платона, неоплатонизма Плотина и христианских представлений о Едином Боге, стоящем во главе Вселенной и творящем материальную Вселенную «из ничего». Эту последнюю идею отстаивал выдающийся христианский богослов Августин Блаженный (354—430). Вместе с тем общение с классическими авторами тренировало мысль, и новые, христианские философы-богословы пытались самостоятельно, по-новому развить фундаментальные идеи, например представления о пространстве и времени. Так, именно Августин Блаженный на новой христианской основе первым попытался переосмыслить понятие времени, связав его в отличие от греков не с циклическими небесными движениями, а с ощущением неповторяемости библейских событий. Появились и первые критические выступления против физики Аристотеля.

Видимо, последней яркой фигурой ученого (не богослова!) в Византии был незаурядный мыслитель VI в., физик-механик, комментатор естественнонаучных трудов Аристотеля Иоанн Филопон (букв. — «Трудолюб»). По существу, он стал предтечей Галилея в механике. Критикуя механику Аристотеля, Иоанн Филопон отрицал, в частности, как абсурдное утверждение, что воздух поддерживает движение летящей стрелы. Он правильно указывал, что среда может лишь уменьшать скорость тела, что последняя максимальна в пустоте. Пример движения без сопротивления окружающей среды Филопон видел в движении небесных тел. Он впервые высказал идею, что с силой брошенному телу источник движения сообщает некую внутреннюю силу, которая поддерживает его движение и определяет его скорость. Эти идеи в XIV в развил Жан Буридан (см. ниже).

При всей приниженности человека в христианском мире как личности (чем отличалось, впрочем, и мировоззрение поздней античности), убежденности в его полнейшей зависимости от воли Творца, человек в обобщенном смысле представлялся центром Вселенной и целью творения.

В такой обстановке полнейшей эклектичности мысли даже унаследованные от античности и еще принимавшиеся в начале средневековья в византийской космологии некоторые правильные идеи и естественнонаучные сведения о Космосе (например, о шарообразности Земли) постепенно приглушались. То же наблюдалось в Западной Римской империи в первые века новой эры. Так, римский писатель Тацит объяснял белые ночи на севере плоской формой этих частей Земли. О крайнем упадке знаний говорило высмеивание византийскими богословами V в. идеи существования антиподов и, следовательно, идеи шарообразности Земли (рис. 12, а). О том же говорит появление ок. 547 г. в Византии и широкая популярность чрезвычайно примитивной «модели мира» купца и путешественника, впоследствии византийского монаха Космы Индикоплова (рис. 12, б). Он изложил плоды своей «учености» в книге «Христианская топография Вселенной, основанная на свидетельствах Священного Писания, в коем христианам нельзя сомневаться». Четырехугольная Земля, соединенная с небом, представленным в виде твердого свода, прямыми стенами; смена дня и ночи, объясняемая заходом Солнца за гору на севере, — вся эта «астрономическая картина мира» стояла на уровне, едва ли не более низком, чем в сказаниях иных «диких» племен Африки и Океании.

Рис. 12. Средневековые представления о мире: а) «опровержение» шарообразности Земли, б) схема мира по Косме Индикоплову

Попытки создать новые цельные учения о Вселенной в это время являлись смесью немногих наблюдательных сведений и богословия. Таковы, например, учение о сотворении мира Богом за шесть дней — «Шестоднев», а также переложение космологических учений античных и эллинистических авторов в энциклопедическом труде одного из образованнейших византийских писателей VIII в. Иоанна Дамаскина «Источник знаний». Непрерывная традиция изучения и комментирования античного наследия, особенно трудов Аристотеля и Птолемея, сохранялась и далее, усилившись к IX в., когда начались культурные контакты с арабским миром.

Прежде чем начались эти мирные контакты, Византия не раз подвергалась разорительным набегам «варваров» — кочевников с севера и востока. Главная опасность надвигалась с юга и востока где зарождалась новая мировая империя — арабская, сначала халифат Омейядов со столицей в Дамаске, а затем Аббасидов со столицей в Багдаде. Наибольший урон византийской культуре был нанесен в результате разгрома в VII в. арабами Александрийского научного центра. Вместе с тем в качестве военных трофеев научное наследие древних греков из Византии стало распространяться и на Востоке и постепенно усваивалось завоевателями. Из Византии через арабов древнегреческое наследие пришло позднее и в Западную Европу.

Примечания

1. Один из ранних христианских богословов Тертуллиан (ок. 150—222) еще до официального утверждения христианства в Римской империи возмущенно вопрошал: «Что общего между Афинами и Иерусалимом, между Академией и церковью, между еретиками и христианами? Нам после Христа не нужна никакая любознательность, не нужно никакого исследования».