Глава третья. Астрология и христианство

Когда христианство столкнулось с звездочетством, для него прежде всего возник вопрос: что представляют собой планетные божества астрологов?

На этот вопрос, как и на ряд других, астрология не имела определенных и обязательных ответов, и поэтому она могла сговориться со всеми, чей союз ей был необходим. Однако на этот раз встретилось затруднение, заключавшееся в том, что астрологи были не прочь признать свои планетные божества высшими и единственными. На практике дело к этому и сводилось: «властителями судьбы» они считали только богов небесной седмицы от Луны до Сатурна. Лишь скрепя сердце вынуждены были они принять точку зрения своих новых философских союзников — неоплатоников, которые устами своего корифея Плотина заявили, что «движение звезд предвещает судьбу каждого, но не создает ее, как неправильно понимает толпа». Астрологи полагали, что эта точка зрения вполне приемлема для христианства, как и для всякой другой религии, так как из нее вытекает, что всякая другая планета является как бы огненной грамотой, написанной творцом на небесной тверди в назидание смертным.

Но в то же время полагали, что людей научили астрологии и чародейству падшие ангелы, и поэтому всякое ведовство было объявлено дьявольским, чем его правдивость, однако, ничуть не оспаривалась, а, напротив, признавалась. С другой стороны, никакие мудрствования не могли устранить неприятный для христиан факт, что астрологические божества или силы носили имена языческих богов — Марса, Юпитера и т. д. Наконец, было очевидно, что астрология неизбежно приводит к фатализму, который никак нельзя примирить с религиозным учением о свободе воли. В результате христианство заняло по отношению к астрологии, столь долго властвовавшей над умами людей, в общем довольно враждебную позицию.

Астрология всячески старалась изменить это отношение, и ей удалось выдвинуть в свою защиту такой «аргумент», который причинил церкви немало хлопот. Дело в том, что, согласно евангелию от Матфея, рождение Христа было ознаменовано появлением новой звезды, причем именно волхвы (маги), т. е. «халдеи», были те, кто, поняв значение чудесной звезды, пришли отдать дань благоговения возвещенному ею младенцу. Выходило, что бог пользуется звездами для того, чтобы возвещать людям свою волю, и что одни только вавилонские звездочеты уразумели эту волю. Христиане должны были с этим согласиться, признав безусловную правдивость вавилонской астрологии, правильность ее метода. Некоторые высказывали мнение, что звезда волхвов была не гороскопической звездой, а скорее небесным светочем, быть может, ангелом и даже святым духом и т. д. Но это мнение не нашло сторонников, так как звезда, по тексту писания, была обычной звездой, и казалось вполне естественным, что такое необыкновенное событие, как рождение спасителя, было ознаменовано новым светилом.

Чтобы выйти из щекотливого положения, надо было одновременно и признать правильность астрологии, и похоронить ее. Так и поступили «святой» Игнатий и Тертуллиан, которые, возражая (подобно другим отцам церкви) против того, будто звезды являются причиной земных событий, считали вполне возможным, что движение светил может предвещать земные события. Но вместе с тем они заявили: из того, что одни только «халдеи» поняли смысл небесного «знамения» — появления новой звезды — вовсе не вытекает, что астрология угодна богу. «Доказывали» они это тем, что с момента рождения Христа царству дьявола пришел конец и что первый пример этому подали те же волхвы, т. е. «халдеи». Ведь узнав о пришествии спасителя и отправившись поклониться ему, они принесли ему свое собственное искусство, так что астрология, могучая в царстве дьявола, т. е. у язычников, теряет свою силу у христиан.

Гораздо мягче отнесся к астрологии отец церкви Ориген, который при помощи текстов из священного писания доказывал, что звезды не являются бездушными телами (псалмопевец приглашает Солнце и Луну славить бога), что они способны даже грешить (по словам Иова, даже звезды не чисты перед обликом господним) и т. д. Астрологам было кстати такое мнение, тем более, что Ориген в своем комментарии на книгу Бытия, в согласии о неоплатониками, говорил, что звезды являются лишь предвозвестницами человеческой судьбы, но отнюдь не ее творцами. Правда, он к этому добавил, что людям недоступно точное знание этой небесной грамоты, которая начертана провидением для духов высшего порядка. Но это не было страшно для астрологов, так как в принципиальных вопросах их спасало именно положение о приблизительной только верности их вычислений и вытекающих из этих вычислений предсказаний.

В 399 г. учение Оригена было осуждено западной церковью и он объявлен еретиком, по в восточной церкви, которая более или менее подчинялась влиянию Оригена, появились епископы-астрологи, слившие гороскопические планеты с христианскими «ангелами хранителями». Вообще астрологии оставался лишь один путь к спасению: надо было перестроить свое учение применительно к библии. Астрологическое учение о предопределении шло вразрез с религиозно-библейским мировоззрением, и поэтому христианские астрологи должны были, конечно, оставить совершенно без ответа вопрос «святого» Ефрема: каким образом бог, будучи справедливым, мог установить звезды человеческих генитур, в силу которых мы по необходимости делаемся грешниками?

Однако это не помешало тому, что астрология вместе с прочими пережитками античной культуры проникла в Византию. Во всяком случае бросалось в глаза то, что даже отцы церкви, преследовавшие астрологию, нередко верили во влияние звезд на судьбы людей.

В течение всего средневековья астрология процветала в Византии, а также у арабов, через которых опять вернулась на Запад, где в конце концов получила всеобщее признание. Грозой астрологов в Западной Европе был «блаженный» Августин, богословская система которого оказала огромное влияние на католическую церковь. Этот столп западной церкви считал астрологов самозванными распорядителями человеческой судьбы, мешающими своей деятельностью непосредственному общению души с ее творцом. Он допускал, что астрологи иногда давали и верные предсказания, но объяснял это только тем, что их вдохновляли дьяволы. Августин считал, что христианин, имеющий дело с астрологами, отдает свою душу дьяволу.

Когда в западной церкви возникла схоластика, т. е. «школьная наука» (от латинского слова «схола» — школа), в католических странах сильно возрос интерес к греко-римской культуре. Схоластика считала, что всякая наука, философия и т. д., должна служить интересам религии и церкви, и поэтому она отрицательно относилась к астрологии. Вызвано это было не только известными нам богословскими затруднениями, но и тем, что схоластика приняла геоцентрическую систему мира Аристотеля, не признававшего астрологии, хотя астрологи всячески приспосабливались к ней. Замечательно, однако, то, что это все же не помешало знаменитому средневековому философу-схоласту Альберту Великому увлекаться астрологией. Он приписывал светилам следующие влияния: в ведении Солнца находятся превратности жизни, науки; Юпитер заведует почестями, богатством и опрятностью; под влиянием Марса находятся война, тюрьмы, ненависть и браки; от Сатурна зависит надежда, прибыль и наследство; Венера управляет дружбой и любовью; Меркурий распоряжается болезнями, долгами, торговлей и страхом, а в зависимости от Луны находятся раны, сны и кражи.

Кроме Альберта Великого, труды по астрологии и другую языческую литературу ревностно изучал целый ряд ученых монахов и отдельных лиц, пользовавшихся ими, правда, в узкой среде. Все это происходило несмотря на то, что целый ряд церковных соборов (Арльский в 314 г., Агский в 506 г., Орлеанский в 511 г., Оксерский в 570 г., Нарбонский в 589 г.) предал осуждению всех занимавшихся звездочетством.

Эти соборные осуждения были вызваны тем, что астрология вступала в противоречие с христианской религией в одном довольно важном пункте. Ведь астрология учила, что в мире нет ничего произвольного, что в индивидуальных и исторических событиях проявляется некоторая «закономерность», вследствие чего эти события заранее могут быть предсказаны. Церковь не могла с этим примириться, и поэтому она преследовала астрологию, несмотря на то, что звездочетство стоит в тесной связи с религиозно-мистическим мировоззрением. Следовательно, на средневековую астрологию можно смотреть как на своеобразную религиозную ересь, т. е. как на отклонение от «ортодоксального» христианства.

В связи с этим следует иметь в виду, что в средние века классовая борьба в области идеологии принимала преимущественно религиозные формы. Так как некоторые мистические концепции допускали известную критику религиозной догматики и деятельности духовенства, то на мистику опирались иногда оппозиционные, в отношении официальной церкви, силы. Отмечая это обстоятельство, Ф. Энгельс в своей работе «Крестьянская война в Германия» пишет: «Это верховное господство богословия во всех областях умственной деятельности было в то же время необходимым следствием того положения, которое занимала церковь в качестве наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя.

Ясно, что при этих условиях все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все революционные — социальные и политические — доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси. Для того чтобы возможно было нападать на существующие общественные отношения, нужно было сорвать с них ореол святости.

Революционная оппозиция феодализму проходит через все средневековье. Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания».¹

Астрология все же продолжала существовать в средние века вопреки преследованиям всемогущей церкви. Подобно алхимии и магии, астрология считалась «тайной наукой», поэтому она оставалась вне области схоластики. Борьба церкви и схоластики с астрологией, алхимией и магией имела крайне односторонний, чисто богословский характер и вследствие этого не достигала цели.

Церковь и «школьная наука» отвергли «тайные знания» не из просветительских соображений, а лишь потому, что усматривали в них «связь с духом тьмы и зла», попы боялись падения своего авторитета и видели в астрологах, алхимиках и магах своих конкурентов. А между тем суеверие широких народных масс, шарлатанство мнимых обладателей тайных знаний, слабость средневековых средств борьбы с силами природы и классовым гнетом неудержимо влекли людей к запретной области тайных знаний. Можно сказать, что схоластика не могла представить положительные доводы против астрологии, но в конце концов даже создала твердую почву для христианской астрологии, так как она говорила, что небесные светила движимы божественным разумом.

Подавляющее большинство средневековых астрологических сочинений написано на латинском языке, который считался языком ученых. К тому же тайные «науки» нуждаются в тайном языке, а для широкой публики латинский именно таким и являлся. В конце средневековья астрология достигла высшего пункта своего развития, и астрологи заявили, что для их «науки» не существует такой задачи, которой она не могла бы решить. Землетрясения и политические перевороты, ветры и бури, судьба новорожденного и дипломатические замыслы, исход войны и нахождение потерянных вещей — все это астрология считала возможным предсказать и определить при помощи небесных тел.

Эта лженаука распадалась на множество отдельных отраслей. Существовала политическая и метеорологическая астрология, астрология обыденной жизни и генетлиология, причем каждая из этих отраслей имела свои собственные методы и правила.

О состоянии астрологии в эпоху схоластической «науки» можно получить понятие из сочинений одного из величайших ученых средневековья Роджера Бэкона (1214—1294), разделявшего заблуждения астрологов, но старавшегося дать им научное обоснование.

Не выходя за пределы общего средневекового мировоззрения в вопросе об астрологии, Бэкон существенно различал материальное строение земного и небесного и противополагал одно другому, вместе с тем признавая непосредственное воздействие небесного на земное не только со стороны таких тел, как Солнце и Луна, но и со стороны планет и всего звездного неба. Но Бэкон, пытаясь дать этому вопросу научное объяснение, говорил, что небесные явления имеют лучистое распространение, что к «каждому пункту Земли падает конус некоторой пирамиды сил от всего неба». Он считал, что эти лучистые истечения способны производить материальные изменения в телах и тем самым порождают в живых существах явления, обусловливающие их темперамент, характер и действия.

При этом Бэкон, чтобы не вступить в противоречие с религиозным учением о свободе воли, говорил, что влияние звездных лучей на человека имеет лишь характер влечений и сил, поток которых может изменяться и направляться. Поэтому-де, астрология, не давая достоверных указаний в частностях, указывает лишь общее направление дел.

Еще ранее сравнительно более правильную позицию занял видный арабский мыслитель Ибн-Рошда, обычно известный под именем Аверроэса (1126—1198). Он писал: «Астрология не принадлежит к числу наук о природе; она предвещает только будущие события и принадлежит к тому виду (занятий, — Г. Г.), что гадание и предсказывание».

Несмотря на то что католическая церковь неоднократно осуждала астрологию, как противницу ее теологической концепции, вера в звездочетство не исчезала в средние века в Западной Европе. Эта вера оказала влияние даже на некоторых пап; так, например, папа Павел III (1534—1549) ничего не предпринимал без «указаний звезд». В конце XVI столетия эта вера получила особенно широкое распространение, и папа Сикст V (1585—1590) издал буллу против астрологов, в которой сказано:

«Никакого истинного искусства предвидеть будущее нет. То, что выдается за таковое, есть ложь и тщета, порожденные лукавством злых людей и кознями дьяволов. Неостерегающиеся как следует сей пагубы увлекаются исканием любопытных вещей, оскорбляют бога, впадают в заблуждение и других в заблуждение ввергают. Таковы прежде всего астрологи, звавшиеся в прежнее время математиками, генетлиологами, планетчиками. Делая ремеслом своим мнимую и посмеяния достойную науку звезд и дерзновенно беря на себя задачу разгадать порядок божественного предопределения, имеющий обнаружиться в свое время, они по движению и бегу светил вычисляют их расположение при рождении человека и с дерзостью решаются предсказать, присуждать, давать указания и заверения относительно будущего хода жизни, почестей, богатства, детей, здоровья, смерти, препятствий, битвы, вражды, темниц, убийств и других событий, как счастливых, так и несчастливых, хотя и св. Августин, светильник церкви, предупреждает, что занимающийся таким делом и всякий, кто такового слушает, таковому верит, принимает такового в дом и беседует с ним, есть вероломный нарушитель крещения и веры христианской. А посему в силу апостольской власти повелеваем епископам, прелатам, настоятелям, инквизиторам, внимательно осведомляясь, возбуждать следствия против астрологов, математиков и иных, занимающихся предсказательной астрологией с иными целями, кроме земледелия, мореплавания и медицины; также против тех, кои составляют гороскопы, из коих якобы предугадывают случайные события и деяния, от воли зависящие, хотя и оговаривают, что не выдают указания за неизбежные. Надлежит таковых строго наказывать по каноническим правилам и по усмотрению. Воспрещаем всем верным, под страхом внушений и наказаний, читать или держать у себя трактаты о такой астрологии, содержащиеся в указателе запрещенных книг. Предписываем передавать их в руки епископов, местных духовноначальствующих или инквизиторов».

Текст буллы свидетельствует о том, что средневековая церковь была не в состоянии противостоять астрологическим верованиям. При этом можно указать немало случаев, когда предсказания астрологов вносили большое смущение в общественные умы. Так, в 1179 г. астрологи возвестили на 1186 г. «великое соединение верхних и нижних планет» и на этом основании предсказали «разрушение всех вещей стремительностью ветров и бурь». Предсказание породило всеобщий страх, так как такое положение планет случается очень редко, а редкие небесные явления считались знаками необычных событий, относящихся не только к целым государствам, по и ко всей Земле. Однако 1186 г. прошел благополучно, все шло по-прежнему, по-прежнему осталась даже вера в предсказания астрологов.

В конечном счете борьба христианского духовенства с астрологией не была прогрессивным явлением, так как заблуждениям астрологов церковь противопоставляла не точное знание, не науку, а фантастические представления религии, т. е. не отрицала, а, наоборот, утверждала веру в сверхъестественное. Христианство возражало лишь против общения с астрологами, так как это якобы влекло за собою «пагубные последствия» для души. Конечно, борьба на такой основе не могла дать положительных результатов, и неудивительно, что вера в астрологию получила широкое распространение не только среди невежественных народных масс, но и среди князей и высокообразованных людей эпохи географических открытий, т. е. как раз когда астрономия получила сильнейший импульс к дальнейшему своему развитию. Каждый, у кого было достаточно средств, поручал составить гороскоп для себя и для своих близких или по крайней мере в день рождения вычислить предположения на год.

В некоторых университетах (в Болонье, Падуе, Париже и др.) существовали даже кафедры астрологии, а при дворе астролог был лицо столь же уважаемое, как и духовник, хотя, как мы потом увидим, должность звездочета имела иногда и свои неудобства. А насколько заняты были некоторые из известных составителей гороскопов, видно из рассказа об астрологе Турнейзене. Едва в какой-нибудь знатной фамилии в Германии, Польше, Венгрии, Дании, Англии рождался ребенок, к астрологу тотчас же посылали нарочного, чтобы объявить ему точное время рождения. Часто случалось, что к нему в одно время прибывало до десяти и даже до двенадцати послов этого рода. В конце концов у него накапливалось столько дела, что он вынужден был брать себе помощников.

Таким образом, астрология в Западной Европе стала чрезвычайно популярной и буквально «владела умами», особенно в период XIII—XVI вв., в эпохи позднего средневековья и Возрождения. Некоторое время ее влияние не уменьшалось и после появления учения Коперника, отвергавшего самые основы астрологического мировоззрения (геоцентризм). В числе восторженных приверженцев астрологии мы встречаем крупнейших представителей как религии, так и науки.

Видный деятель немецкой реформации Меланхтон (1497—1560) очень резко выступил против учения Коперника, всячески защищая звездочетство. Меланхтон издал целый курс лекций по астрологии, читанных им в Виттенбергском университете, в которых он доказывает при помощи ссылок на священное писание, что всякий верующий человек должен заниматься астрологией. Так, в первой главе Пятикнижия говорится, что светила на тверди небесной созданы не только для разделения годов, месяцев и дней, но и для «знамения». Но если богу угодно было, чтобы светила давали нам знамения, то этим самым он позволил нам доискиваться путем опыта, о чем именно они знаменуют.

Меланхтон знал, что даже многих сторонников звездочетства из богословского лагеря смущала точка зрения отца церкви Василия Великого. Последний считал, что астрология противоречит вере во всеблагость бога, так как если небесные светила являются причиной человеческих страстей, а страсти грешны, то бог есть причина греха, так как он создал светила и вложил в них силу вызывать дурные страсти. Но Меланхтон говорил, что эта неправильная точка зрения может убедить лишь язычников, не знающих о первородном грехе, о том, что благодаря Адаму и Еве человеческая природа испорчена и утратила первоначальное совершенство. Если бы человеческая природа была непорочна, то звезды вызывали бы в ней совершенно иные последствия, но это зло, которое мы можем только оплакивать, нисколько не говорит против силы небесных светил. Словом, для того чтобы освободить от вины влияние звезд, Меланхтону пришлось указанную Василием Великим трудность перевести на вопрос о прирожденном грехе, свободе воли и т. д.

Следует отметить, что вопрос о том, как провести границу между влиянием звезд, человеческой свободой и божественной волей, не переставал быть предметом обсуждения астрологов, богословов и философов эпохи Возрождения. Как можно, например, считать смерть наказанием за грехи и вместе с тем приписывать ее влиянию звезд? Мыслимо ли, чтобы бог отказался от власти над жизнью и смертью и передал ее сотворенным им звездам? В конце концов составилось половинчатое, компромиссное мнение, согласно которому существует двоякий поток действующих сил — один сверху вниз, другой снизу вверх.

Многие успокаивались на мысли, что бог ведет при помощи небесных светил мир четырех элементов и судьбу земнорожденного человека, но внизу действует наряду с инертностью элементов сопротивление дьявола и молитвы мучимого и стремящегося к искуплению человека. Это взаимодействие между восходящими и нисходящими силами выражено в следующих словах известного астролога Рантцау: «Звезды управляют судьбой людей, но бог управляет звездами; звезды уступают богу, а бог молитвам верующих». Однако это представление было неприемлемо для многих астрологов (между прочим, для Тихо Браге и Кеплера), так как оно противоречило одному из основных пунктов звездочетства — учению о том, что в мире нет ничего произвольного.

Астрологию защищал и знаменитый астроном Тихо Браге (1546—1601). При этом он твердо стоял на позициях геоцентризма, несмотря на то что был хорошо знаком с системой мира Коперника и отлично понимал ее достоинства. Но он добавлял, что коперниковская система мира никак не может быть примирена с священным писанием и поэтому в 1582 г. предложил новую, компромиссную систему мира, не отказывавшуюся от геоцентризма и в то же время содержащую некоторые положения Коперника, а именно: Тихо Браге допускал, что планеты Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн (в согласии с учением Коперника) движутся вокруг Солнца, а само Солнце с окружающими его планетами, а также звездная сфера (в согласии с Птолемеем и Библией), как и Луна, движутся вокруг Земли.

Когда выяснилась невозможность дальнейшей защиты птолемеевой системы, астролог Морен в споре с коперниковцами всячески стал поддерживать тиховскую систему. Не случайно Тихо Браге отстаивал геоцентризм, так как для него было ясно, что без геоцентризма нет и не может быть астрологии, а вера в астрологию была в нем очень сильна. Можно даже считать несомненным, что именно вера в астрологию толкала его производить длинный ряд тщательных наблюдений, сыгравших такую важную роль в открытии Кеплером истинных законов движения планет. Публичная лекция Тихо Браге «О математических науках», прочитанная в 1574 г. в Копенгагенском университете, почти полностью посвящена восторженной защите астрологии, которая для него была математической дисциплиной.

Доказывая, что астрология имеет религиозное основание, Тихо Браге подчеркивал, что астрология необходимо вытекает из антропогеоцентризма, из теологического характера этого мировоззрения. Если считают, что всякая былинка имеет какое-нибудь «употребление», то и планеты не могут быть «бесполезны», утверждал он.

Считая, в согласии с религиозным мировоззрением, что небесные светила существуют для человека, Тихо Браге, однако, не видел в них знамений тайных божественных намерений, отмщений и кар, так как они имеют правильные движения. В сущности он исключал возможность постоянного вмешательства бога и чудес, не говоря уже о произвольных проделках дьявола, приближаясь, таким образом, в известной мере к деизму.

Тихо Браге видел практическое значение астрологии в том, что она позволяет до некоторой степени предвидеть различные склонности и перемены, которые нам предстоят как в отношении здоровья, так и в отношении других «изменчивых сторон» жизни, удачи, неудачи и т. д. Благодаря этому каждый может принять заранее меры, прежде чем осуществилось то, что ему предстоит: если предсказано счастье — полнее его использовать, если несчастье — остерегаться и при старании избежать его.

Отстаивая взгляд будто те, кто отрицает влияние звезд на мир, приходят в явное противоречие с божественным порядком мира и божественным промыслом, Тихо Браге, в отличие от богословов, позволил себе «еретические» замечания, стоящие в противоречии с учением о первородном грехе. Он говорил, что человек состоит не только из четырех «низших» элементов, но и причастен к непреходящему миру эфира и что именно благодаря этому небесному началу человек более всего подчинен влиянию звезд. А эта точка зрения в сущности вела к выводу, что влияние звезд довершает искупление мира и что в астрологии поэтому нет места для дьявола. Но, составляя гороскоп для высоких особ по обычным правилам астрологии, Тихо Браге не был уверен в их правильности. Он резко отзывался о шарлатанах и невеждах, злоупотребляющих астрологией, указывал на неопределенность астрологических предсказаний, так как считал, что «наука» о связи между небесными и земными явлениями все еще несовершенна.

Говоря о религиозном характере астрологии, следует иметь в виду, что, как видно из сказанного, этот характер различно проявляется в разные исторические эпохи. Так, на примере Тихо Браге и других астрономов эпохи Ренессанса мы видим попытку истолковать астрологию в физическом смысле, т. е. вложить в нее некоторое научное содержание. Но никакими подобными попытками невозможно прикрыть религиозную суть всех систем астрологии, появившихся в различные периоды.

В связи с этим следует учесть, что в основе астрологии, как и религии, лежит фатализм, который вытекает из абстрактного детерминизма, сводящего все к необходимости и отрицающего случайность. Критикуя этот вид детерминизма, Энгельс указывает: «С необходимостью этого рода мы тоже еще не выходим за пределы теологического взгляда на природу. Для науки почти безразлично, назовем ли мы это, вместе с Августином и Кальвином, извечным решением божьим, или вместе с турками, кисметом, или же необходимостью».²

Как здесь было отмечено, астрологи старались отклонить обвинение в фатализме. Ведь «инициативная астрология» предполагает возможность совершать или не совершать те или иные действия, в зависимости от характера астрологических предсказаний. Но все же остается бесспорным, что астрология является в гораздо большей мере фаталистическим учением, нежели кальвинизм и ислам. Даже если согласиться с тем, что фатализм астрологии не безусловен, а ограничен, то ее «свобода воли» все-таки носит целиком религиозный характер. А всякая религия по своему содержанию является отображением бессилия человека в борьбе против природных и общественных сил, а по форме проявления она характеризуется фантастикой представлений и методов действия.

Религиозный характер астрологии проявляется как в убеждении об абсолютной зависимости судеб людей от движения планет среди созвездий, так и от фантастического характера этого убеждения. По существу астрологическая «свобода воли» нисколько не лучше обычных молитв верующих, так как лишена разумных оснований. Приверженцы астрологии, установив фантастические счастливый и несчастливый день и час, фанатически верят в возможность как-то согласовать свои действия с «велением судьбы», а отнюдь не думают о возможности воздействия на нее при помощи научных приемов. Словом, астрология во всех своих формах на деле является религиозной идеологией.

Необходимо отметить, что астрология проникла в Западную Европу как раз в ту эпоху, когда старое учение о дьяволе, о его неограниченном владычестве как «князе мира сего» имело самое широкое распространение. Как известно, это учение ограничивает власть бога, потому что если бог всемогущ, то не должно существовать дьявола, а если существует дьявол, то бог не всемогущ. В связи с этим перед верующими встает вопрос: какая польза, что бог для искупления мира принес в жертву своего сына, самого себя, когда дьявол остался непреодоленным? Ведь получается такая картина: из трех составных частей Вселенной бог еще владеет лишь одним небом, а дьявол владеет средним этажом и нижним — геенной, и даже ниспосланием сына на землю богу не удалось произвести сколько-нибудь существенного изменения в разделении власти. Несмотря на это, вера в дьявола является необходимым элементом религиозного мировоззрения, и церковь всячески внушала верующим страх перед «кознями» дьявола, уверяя, что он всюду присутствует и во все вмешивается.

Конечно, астрология не могла не столкнуться с этим учением, так как, с ее точки зрения, ход жизни, судьба человека зависят не от искушения дьявола, а от движения звезд, от царства небесного, где все подчинено богу. Астрологи говорили, что весь «часовой механизм» мира приводится в движение богом; вращая большие верхние колеса, он приводит в движение мелкие нижние и таким путем осуществляет свою волю в земных событиях. А отсюда астрологи делали вывод, что в мире нет ничего произвольного, что все происходящее на Земле не может быть волей дьявола, а заранее предопределено богом и даже начертано на звездах.

Но астрология, как и учение о дьяволе, имела религиозное содержание и поэтому эти борющиеся учения были родственны друг другу: вера во влияние звезд в сущности была таким же элементом религиозного мировоззрения, как и боязнь дьявола.

Проникла астрология (вероятно, через византийское духовенство и непосредственно с Запада) и к нам в допетровскую Русь, которая намного отстала от Западной Европы в своем культурном развитии. Когда это произошло, не установлено, но что астрологией увлекались у нас еще в XV в., сохранились исторические данные. Так, известный русский церковный деятель Максим Грек (1480—1556) очень резко выступал против распространенной в его время страсти к звездочетству в Московской Руси. Последняя представляла благодатнейшую почву для распространения самых нелепых суеверий, связанных с астрологией, о чем свидетельствуют документальные данные в виде нескольких сохранившихся рукописей XVII столетия.

Симеон Полоцкий, учитель детей царя Алексея Михайловича, составил гороскоп новорожденного царевича Петра, и за это астролог был щедро одарен с крестинного стола сластями. В связи с этим распространился слух, что Полоцкий еще 11 августа 1671 г. усмотрел по звездам («явися звезда пресветлая близь Марса»), что в утробе царицы Натальи Кирилловны великий государь и что якобы уже на следующее утро он поздравил царя с зачатием сына, который родится 30 мая 1672 г. и будет могущественным монархом. Далее легенда рассказывает (как это видно из записки писателя петровской эпохи Крекшина), что обрадованные предсказанием царь и царица приставили к Полоцкому урядников, которые стерегли астролога до тех пор, пока беременность царицы явно не обнаружилась. Эта народная легенда свидетельствует о распространенной в то время вере в могущество и силу звездочетства.

Если защитники православия в своем старании оградить Русь от всякого влияния западноевропейской мысли выступали против астрологии, то это потому, что она, развивая некоторую пытливость ума, давала людям повод мыслить о космических зависимостях и, следовательно, в некоторой степени способствовала научному исследованию природы. Упомянутый Максим Грек говорил, что «звездогадатели» — богомерзкий, окаянный народ, и если иногда они и правильно предсказывают, то это потому, что «звездочетческой бесовской науке помогает сам сатана». Стараясь опровергнуть астрологию религиозными доводами, он указывал, что если все обусловлено влиянием планет и зодиаков, то становится совершенно излишним все христианское вероучение. «Пусть в таком случае, — писал он, — прекратится проповедь евангелия, пусть прекратятся молитвы и приношение жертв: все это излишне и бесполезно, если мы стоим под насилием таких владык, как планеты и законы их движения». Следовательно, Максим Грек выдвинул против астрологии очень старое, высказанное уже отцами церкви соображение, что звездочетство ведет к выводам, которые идут вразрез с некоторыми положениями христианской веры.

Несмотря на это, православные богословы не могли полностью отказываться от астрологии, так как видели, что основой этого учения является мистицизм, который, как и всякая религия, враждебен материализму. Поэтому в конце XIX в. известный православный богослов П. Светлов все же писал, что следует приветствовать астрологические предсказания, «если и астрология может быть полезна для обращения заблудшего ума», т. е. атеиста. К тому же богословы не могли не учесть социальной роли астрологии, т. е. того, что эта лженаука наряду с другими формами вневероисповедной мистики укрепляет веру в сверхъестественное, т. е. способствует распространению религиозных воззрений на мир.

Примечания

1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 7, стр. 360—361.

2. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 534.