Дело И.Д. Шумахера

5 мая 1742 г. И.Д. Шумахер незаконно арестовал студента-иностранца Т. Кенигсфельта за то, что тот отказался подписать составленный Шумахером донос в Сенат, в котором Делиль и Эйлер обвинялись в преднамеренном затягивании работ над Атласом России. Это был ближайший сотрудник Делиля, только что вернувшийся с ним из экспедиции в Сибирь. По распоряжению Сената Шумахеру пришлось освободить арестованного и отпустить его на родину. Тогда разъяренный Шумахер 2 июня 1742 г. подал в Сенат донос на всех троих — на Ж.Н. Делиля, Л. Эйлера и Т. Кенигсфельта [II, 23, т. 5, с. 129, 245—249 и др.]. Это переполнило чашу терпения сотрудников Академии.

Узнав о жалобе Шумахера, Делиль предложил бывшему токарю Петра I, с 1735 г. возглавлявшему Академические мастерские, А.К. Нартову, а также Н.И. Попову и его товарищам, слушавшим лекции Л. Эйлера и учившимся вместе с Т. Кенигсфельтом, подписать встречное «доношение» на злоупотребления Шумахера, в частности его обвиняли в растрате 27000 руб. К ним присоединилось несколько мелких канцелярских служащих. Они решились на это в надежде на возрождение в Академии петровских традиций в связи с воцарением после дворцового переворота 25 ноября 1741 г. дочери Петра I Елизаветы.

30 сентября 1742 г. была учреждена следственная комиссия по «делу Шумахера». 7 октября он вместе со своими сторонниками был арестован, как, впрочем, и те, кто на него жаловался, и началось разбирательство, длившееся почти два года. Дело Шумахера подробно описано исследователями, занимавшимися историей Академии наук [II, 11, т. 1, с. 154—158; 34, т. 2, с. I—XXI и др.]. Все относящиеся к этому вопросу документы также опубликованы [II, 34, т. 2, с. 893—895; 23, т. 5], поэтому нет необходимости подробно на них останавливаться. Отметим только, что дело Шумахера не улучшило положения в Академии.

Следствие вызвало накал страстей, перессорило всех служащих и привело почти к полному прекращению научных исследований. М.В. Ломоносов, незадолго до этих событий возвратившийся на родину (8 июня 1741 г.), не подписал жалобы на Шумахера, но всей душой сочувствовал Н. Попову и другим своим товарищам. Он весьма болезненно переживал все перипетии следствия и, попытавшись своими силами восстановить справедливость, оказался под арестом. Именно тогда он и написал страстные строки стихотворного переложения псалмов, которыми впоследствии так восхищался А.С. Пушкин:

Вещает ложь язык врагов,
Десница их сильна враждою,
Уста обильны суетою,
Скрывают в сердце злобный ков

      [II, 20, т. 8, с. 114].

Эти строки как нельзя лучше выражали настроения Ломоносова и его опальных друзей.

Ловкому дипломату Шумахеру, имевшему к тому же связи при дворе, удалось оправдаться. Ему пришлось уплатить лишь 109 руб. с копейками (вместо 27 000 руб.) за казенное вино, в присвоении которого он вначале неосторожно сознался. За нанесенную ему «обиду» Шумахер был пожалован чином советника Академической канцелярии, а его «обидчики» — приговорены к различным наказаниям и штрафам. Правда, императрица сразу помиловала всех, и им было приказано вернуться к своим обычным делам в Академии наук.

Н.И. Попов пробыл под арестом почти два года (с 7 октября 1742 г. по 24 сентября 1744 г.), получая все это время «половинное жалование». После освобождения арестованных по «делу Шумахера» императрица приказала вернуть «недоданное» им за время ареста жалование. Шумахер и его сторонники сразу же получили эти деньги, но своим бывшим противникам он не торопился возвращать долг. В поисках справедливости II. И. Попову снова пришлось обращаться в Сенат. Лишь по получении сенатского указа 27 мая 1745 г. Попову было наконец выдано «удержанное» за время ареста жалование, правда, не деньгами, а... книгами из Академической лавки на сумму 109 руб. 82 коп.¹

Сидя под домашним арестом на хлебе и воде, Н.И. Попов по-прежнему занимался переводами, читал книги по математике и астрономии. Когда следствие подошло к концу, Ж.Н. Делиль, стремясь оживить замершую было работу обсерватории и Географического департамента, а заодно и спасти от расправы Шумахера жаловавшихся на него студентов, потребовал от Академической канцелярии нескольких молодых людей для обучения астрономии.

Узнав об этом за три дня до своего освобождения, Попов стал проситься к Делилю, то же самое сделали и его друзья. В «доношении» Шумахеру от 21 сентября 1744 г. Н.И. Попов писал: «...ныне г-дин профессор Делиль от канцелярии Академии наук требует себе таких людей, которым бы он астрономические обсервации способно показывать мог... того ради... прошу определить меня... к... г-дину профессору для дальнего моего прохождения в астрономии и получения способности в обсервациях, дабы я продолжаемые мои науки мог в совершенство привести и через то государству полезным быть».²

На запрос канцелярии, нужен ли обсерватории Попов и способен ли он к занятиям астрономией, Делиль ответил утвердительно. На присланном ему запросе ученый написал: «Названный Никита Попов знает основы математики, имеет склонность к астрономии и знает ее начала. Мне кажется, он годится для того, чтобы прислать его упражняться в наблюдениях на обсерватории».³ Так, наконец сбылась давняя мечта Н.И. Попова, и он смог без помех заниматься астрономией.

Примечания

1. Там же, № 95, л. 202—212 об.

2. Там же, № 90, л. 366 об.

3. Там же, л. 367.