Программа обучения и библиотека Делиля

Среди разобранных в 1976—1977 гг. бумаг ученика Делиля Винсгейма, сменившего его на посту директора Академической обсерватории и Географического департамента, была обнаружена разработанная Делилем программа подготовки астрономов и геодезистов и составленный им список рекомендованной литературы. Они легли в основу традиционной системы подготовки научных кадров, принятых в Петербургской Академии наук. Прежде всего обучавшимся предлагалось познакомиться с литературой по специально составленному им списку. Этот список включал тщательно подобранную литературу по астрономии, физике, математике, механике, истории науки, философии и истории. Его недавно удалось найти в бумагах петербургского астронома Х.Н. Винсгейма.¹ Знакомясь с этой разнообразной литературой, каждый мог составить довольно полное представление об уровне развития науки того времени и ее истории, а заодно и выяснить собственные интересы и склонности. Правда, попутно приходилось изучить и несколько иностранных языков (латинский, французский, итальянский, английский, немецкий и древнегреческий).

На втором этапе обучения осваивались навыки реферирования, рецензирования и самостоятельного мышления. В бумагах того же Винсгейма был обнаружен «Список того, что должен делать "работающий над своим вылуплением из яйца"» — так Делиль называл начинающих астрономов. В список входили следующие пункты:

1. Скопировать логарифмы Лидбеттера для двух полных градусов и вывести на их основе разность для 10 первых и 10 последних минут.

2. Переписать эфемериды Манфреди и на их основе составить лучший альманах на данный год.

3. Скопировать таблицы г. Галлея и г. Кассини и установить их различие.

4. Переписать страницу из книги г. Делиля² и решить задачи, которые на ней встретятся.³

Только после этого ученик допускался к астрономическим наблюдениям сперва под руководством и под контролем Делиля, а затем и самостоятельно. Судя по воспоминаниям петербургских [50, т. 6, с. 44—53] и парижских [98, 99; 100, с. 12—15] учеников Делиля, они прошли ту же самую школу.

О программе обучения говорилось выше. Остановимся подробнее на списке литературы, рекомендованном Делилем. В него входило около 500 названий книг и рукописей. Почти все книги Делиль оставил в Париже, так как по его рекомендации необходимая литература была приобретена для Академической библиотеки. Рукописи он привез с собой. Их было 15 томов ин-фолио. Они включали копии всех наблюдений Тихо Браге, завещанных им Кеплеру, архив Я. Гевелия, купленный, как утверждал историк Миллер, по дороге в Петербург, а также некоторые рукописи Кеплера, Ж. Пикара, отца и сына Кассини, О. Рёмера, А. Озу и многих других астрономов. Эти тома содержали и материалы по истории восточной астрономии, в частности рукопись Делиля по истории китайской астрономии. Рукописная коллекция постоянно пополнялась и в России. Так, сведения об астрономических явлениях из русских летописей собирали для Делиля Миллер, Тредиаковский и Ломоносов [49, т. 2, с. 119], а из грузинских — Вахушти Багратиони и его сыновья [36]. Миллер и другие ученики и друзья Делиля, пользовавшиеся его архивом, очень высоко ценили это собрание [50, т. 6, с. 50, 51].

Рукописи предоставлялись в распоряжение тех учеников, которые уже ознакомились с литературой. В рекомендованный список входили тщательно отобранные книги по астрономии и смежным наукам. Принцип Делиля при отборе литературы заключался в том, чтобы дать читателю возможно более полное представление о работах каждого автора, причем в наиболее удачном изложении. Так, например, труды Евклида давались во французском переводе А. Таке, сочинения Аполлония Пергского — в латинском переводе Дж. А. Борелли, а работы Диофанта и Ферма — в пересказе Ж. де Билли.

Делиль не включал в свой список труды, изданные без ведома их авторов. Например, среди 20 сочинений Кеплера, вошедших в список, нет «Тысячи логарифмов». Как известно, эта работа издавалась против воли Кеплера по его рукописи. К тому же включенные в нее таблицы оказались совершенно непригодными для астрономических вычислений. Впоследствии Кеплер понял это и коренным образом их переработал. В новой, удобной для астрономических вычислений форме они вошли в его «Рудольфовы таблицы». Эти таблицы были включены в список Делиля вместе с наиболее удобными «Карманными таблицами логарифмов для астрономического вычисления», изданными после смерти Кеплера его сотрудником и зятем Я. Барчем в 1700 г.

Наряду с трудами классиков науки — Аристарха, Архимеда, Птолемея, Коперника, Тихо Браге, Региомонтана, Галилея, Кеплера, Ньютона и других, Делиль включил в список и работы, содержавшие сведения о допущенных этими учеными ошибках. Были в списке и наиболее яркие и типичные сочинения идейных противников этих выдающихся ученых, например сочинения антикоперниканцев, вместе с публикацией документов католической церкви о запрещении учения Коперника и суде над Галилеем. Попали в список и наиболее типичные работы воинствующих противников Ньютона — картезианцев. Однако, наряду с трудами Р. Декарта, всегда приводились работы, содержавшие подробный анализ недостатков и ошибок картезианства. Таким образом, Делиль воспитывал убежденных сторонников учения Коперника — Кеплера — Ньютона, хорошо знающих сильные и слабые стороны как этого учения, так и его противников и умеющих бороться за передовую науку своего времени.

Помимо различных астрономических работ, в списке Делиля было множество всевозможных таблиц, эфемерид, научных журналов и других изданий. Астрономам, выполнявшим огромное количество вычислении без всякой вспомогательной техники и компьютеров, необходимо было хорошо знать различные разделы математики. Математическая литература включала около 60 названий. Делилю удалось собрать все самое лучшее, что было издано в тогдашнем мире по геометрии, тригонометрии, алгебре, комбинаторике, теории чисел и анализу бесконечно малых. Ведь не даром же он был профессором математики Королевского коллежа!

Наряду с трудами Ньютона и Лейбница, в список вошли сочинения Дж. Кардано, П. Рамуса, Ф. Виеты, Ж. Роберваля, Б. Кавальери, Г. Бриггса, Г. Геллибранда, Г.Ф. Лопиталя и многих других. Были здесь и работы И. Бернулли — отца Д. Бернулли. Основными учебниками служили: «Курс математики» Ж. Озанама, изданный в Париже в 1693 г. (второй из пяти томов, содержавший «Тригонометрию», Делиль ценил особенно высоко), и сочинения А. Таке. Неудивительно, что именно эти авторы пользовались в Петербурге наибольшей популярностью и именно их работы переводились на русский язык в первую очередь.

Делиль был убежден в том, что дальнейшее успешное развитие астрономии невозможно без широкого использования математики, и в первую очередь геометрии и алгебры. Остро нуждаясь в солидной математической базе для развития работ по небесной механике, обработки наблюдений и для лабораторных экспериментов по дифракции, Делиль сумел убедить Л. Эйлера всерьез заняться анализом бесконечно малых, а затем и теорией вероятностей и рядом других проблем. По-видимому, именно желание помочь Делилю и внести свой вклад в развитие астрономии побудило заняться этими вопросами и других его коллег. В их числе были Майер, Крафт, Д. Бернулли, Ломоносов и ...даже А.Д. Кантемир и Ф. Прокопович, которые, по утверждению биографов, в течение многих лет работали над сочинениями по алгебре [111, т. 2, с. 9, 42; 116].

Не меньшее внимание уделялось в списке Делиля трудам по механике, физике и оптике. Среди них наиболее почетное место занимали сочинения Кеплера, Ньютона и Галилея. Были там работы Н. Орема, Мариотта, Гюйгенса, Гильберта, Фабри. И. Буйо, В.Я. Гравезанда, П. Вариньона, Г. Фризи, В. Снелля, Х. Вольфа, Д. Грегори, Х. Шейнера и многих других. Важное место занимали сочинения Ф.М. Гримальди и Э. Бартолина, содержавшие описание открытых этими учеными явлений дифракции света и двойного лучепреломления в кристалле исландского шпата.

Делиль включил в свой список также и несколько работ восточных ученых, изданных на латинском языке. Это были: «Оптика» Ибн ал-Хайсама, отрывки из «Астрономических таблиц Улугбека», «О науке звезд» ал-Баттани и сочинения ал-Фергани в переводе Голиуса, а также ряд других работ.

Делиль включил в свой список и несколько книг по философии. Среди них были работы Гильберта и де Mo, труды Платона и Декарта. Наибольшее внимание уделялось сочинениям французского философа-материалиста П. Гассенди — любимого автора Делиля. Видное место занимали и труды по истории науки. Здесь прежде всего следует отметить «Историю Парижской Академии наук» Ж. Дюгамеля и сочинения Гассенди. Как известно, последний написал биографии знаменитых астрономов — Коперника, Региомонтана и Тихо Браге, а также перевел на латинский язык сочинения Демокрита. Была в списке и книга Б. Фонтенеля «Разговоры о множественности миров».

Книги из рекомендательного списка Делиля пользовались большой популярностью среди его петербургских коллег и учеников. Их чаще других брали читать в Академической библиотеке.⁴ Были они и в личных библиотеках Ломоносова [117], Эйлера,⁵ Кантемира [111], Прокоповича [116, с. 253—265] и Ф.И. Соймонова, проходившего стажировку в обсерватории Делиля [119, с. 13—28]. Ряд книг из списка Делиля встречается в библиотеках Петра I [93], В.Н. Татищева, А.И. Остермана и других государственных деятелей петровской эпохи [118, с. 169—247] и сотрудников Академии [120, с. 32—87].

Наиболее полно сохранилась опись библиотеки Кантемира, в которой были широко представлены книги рекомендованного Делилем списка. Интересно отметить, что поэт старательно собирал все издания трудов Ньютона. Большое внимание уделял он сочинениям по математике, астрономии, оптике. Перевод книги Фонтенеля также был сделан в годы его учебы в Академии.

Широкую известность получил в свое время русский перевод «Физики» Х. Вольфа, сделанный Ломоносовым. Интересно отметить, что сохранился и грузинский перевод той же книги, выполненный в 1766 г. с этого перевода каталикосом Грузии Антоном I для Ивана, сына Вахушти. В библиотеке царевича были и грузинские переводы учебников по математике, топографии, геодезии, астрономии, трудов Платона и других авторов.⁶

Приведенные факты, число которых может быть значительно увеличено, убедительно показывают, что деятельность Делиля в Петербургской Академии наук весьма благотворно сказалась на развитии отечественной науки и культуры. Горячий поборник истинной науки и воспитания национальных научных кадров России, осознавший важность этой проблемы на собственном опыте,⁷ Делиль весьма сочувственно относился к начинающим русским ученым, во всем старался помочь им, а нередко и защищал их от самоуправства грозного правителя Академической канцелярии Шумахера. Лишь благодаря помощи Делиля Ломоносов был утвержден в звании профессора, а С.П. Крашенинников — адъюнкта [49, т. 2, с. 1—39]. Энергичная поддержка Делиля помогла стать астрономами А.Д. Красильникову и Н.И. Попову.

Безошибочно определив склонности каждого из своих коллег и учеников, он привлек Эйлера к работам в области небесной механики, Ломоносова — к астрофизике, Бернулли — к экспериментальной и теоретической физике и механике, Крафта — к метеорологии и лабораторным работам по физике, Рихмана — к исследованиям в области электричества и магнетизма, а Красильникова и Попова — к астрометрии и геодезии. Именно в этих областях все они и добились наибольших успехов.

Деятельность представителей Петербургской астрономической школы оказала сильное влияние на разные области науки и оставила яркий след в истории Петербургской Академии наук. Можно без преувеличения сказать, что благодаря работам представителей этой научной школы молодая Петербургская Академия наук сразу же завоевала высокий научный авторитет и получила международное признание, что отмечали в свое время Д. Бернулли и другие работавшие в Петербурге ученые. В «Истории Петербургской Академии наук» [50, т. 6], написанной одним из сотрудников Делиля Миллером, можно найти очень верную характеристику всех основных трудов представителей Петербургской астрономической школы, а нередко и весьма меткие и выразительные словесные портреты самих ученых.

Работа в составе научного коллектива, сложившегося в Петербурге вокруг Делиля, оказалась весьма полезной для всех его членов. Именно этот коллектив и создал ту самую в высшей степени благоприятную для научного творчества обстановку, которая с первых же лет существования превратила Петербургскую Академию наук в своеобразную «школу гениев», воспитавшую Д. Бернулли, Эйлера, Ломоносова и многих других работавших там ученых.

Все они впоследствии с большой теплотой вспоминали о своем пребывании в Петербургской Академии наук как о лучших годах своей жизни. Так, например, Дювернуа, уехавший из России в 1741 г., писал в Академию 5 лет спустя: «...если находящиеся там друзья мои верят мне, то пусть там (в Петербурге, — Н.Н.) и остаются, не следуя моему примеру, если хотят быть благоразумными. Меня заставила выехать из Петербурга моя несчастная звезда...» [47, т. 1, с. 177]. Восемь лет жизни в Петербурге (с 1725 по 1733 гг.) были наиболее продуктивными и для Д. Бернулли, который нередко отмечал это в своих письмах. Пребывание в Петербургской Академии первой половины XVIII в. сыграло весьма благотворную роль в судьбе буквально всех работавших там ученых. Многие из них оставили яркие высказывания по этому поводу. Нет возможности привести их все. Ограничимся лишь словами Эйлера из его письма к Шумахеру от 7/18 ноября 1749 г. Обсуждая вопрос об обстоятельствах, при которых его бывший коллега по Петербургской Академии и по группе Делиля И.Г. Гмелин стал выдающимся ученым, Эйлер писал:

«Столь желанную возможность, однако, имел не только г. доктор Гмелин. За все то, благодаря чему он приобрел имя (в науке, — Н.Н.), он, впрочем, так же как я и все остальные, кто имел счастье провести некоторое время в русской императорской Академии, должны быть благодарны благоприятным обстоятельствам, в которых мы там находились. Затем, что касается в особенности меня, то за неимением такой прекрасной возможности я был бы вынужден взяться главным образом за другие исследования, в которых я, по всей видимости, должен был бы стать всего лишь кропателем. Когда недавно его королевское величество (Фридрих II, — Н.Н.) спросил меня также, где я изучил то, что знаю, то я, согласно истине, ответил, что я за все должен благодарить свое пребывание в Петербургской Академии» [64, т. 2, с. 182].

Примечания

1. ЛО ААН СССР, Р. 1, оп. 96. № 116, л. 69—75.

2. Вероятно, речь шла о книге Делиля «Трактат о сфере» (см. прил. 1, № 394).

3. ЛО ААН СССР, Р. 1, оп. 96, № 21, л. 5.

4. Там же, Ф. 158, оп. 1, № 421, № 408 и др.

5. Там же, ф. 136, оп. 1, № 134, л. 192—201 об.

6. ОР ГПБ, СЦИГ, № 104, 105, 135, 158, 288, 313.

7. В Парижской обсерватории, где Делиль начинал свою научную работу, было много итальянцев. Далеко не все они охотно делились своими научными знаниями с французской молодежью.