Глава 8. Отклики

Сообщение об открытиях в Стоунхендже я отправил в английский научный журнал «Нейчер». Оно было опубликовано 26 октября 1963 г. под названием «Разгадка Стоунхенджа» (статья эта дается в приложении А этой книги). Отклики на него последовали незамедлительно.

Лондонская газета «Таймс» комментировала это сообщение в тот же день. Статья была очень хорошей — точной и ясной — и заканчивалась следующим высказыванием: «Аргументы профессора Хокинса не могут окончательно убедить археологов, но он дал им гораздо больше пищи для размышлений, чем любой другой астроном».

Эта фраза подвела итоги исследований, проведенных с помощью электронно-вычислительной машины, о которых было рассказано в предыдущей главе: астрономия установила, что в Стоунхендже имеется много направлений, связанных с Солнцем и Луной, археология же должна установить, почему это так. Вскоре на мою статью последовали и другие отклики; они были оживленными и удивительно многочисленными.

Я занимался исследованием Стоунхенджа только в течение десяти лет, хотя родился в Англии и часто посещал те места. Неожиданно для себя я обнаружил, что этот древний монумент и памятник и связанные с ним тайны занимали даже людей, которые никогда его не видели.

Как выразился один пенсильванец, грандиозность этого сооружения и постепенное развеивание окружающих его средневековых суеверий поневоле разжигали любопытство каждого, кто, сидя дома, интересовался работой археологов или исследователей первобытного мира. Другой корреспондент назвал себя «исследователем-любителем Стоунхенджа» и сделал довольно типичное замечание: «Я прочел почти всю литературу о Стоунхендже, которую мне удалось достать». А супружеская чета из Калифорнии писала: «Нас поразили ваши доказательства удивительного искусства давно живших людей».

Письма приходили от самых разных людей из многих стран — Австралии, Норвегии, Франции, Бельгии, Швеции, Чили, Соединенных Штатов Америки, Дании, Голландии, Уганды, Шотландии и др. Они приходят до сих пор. Приятно сознавать, что у стольких людей, можно сказать, болит душа за такое дело, которое не сулит им никакой выгоды и не задевает ни их самолюбия, ни убеждений.

Должен сказать, однако, что такой массовый отклик на статью о Стоунхендже был для меня неожиданностью. Это была моя шестьдесят первая статья, и многие прежние мои работы казались мне куда более интересными.

Например, в 1963 г. я опубликовал статью о тектитах — таинственных каплях оплавленного стекла, которые находят в разных местах по всей Земле. Тектиты — удивительные и совершенно загадочные тела; неизвестно, где они образовались и каким образом. Некоторые исследователи полагают, что они попали к нам из космического пространства, другие думают, что они образовались у нас на Земле и представляют собой вещество, расплавившееся при падении гигантских метеоритов. В настоящее время предпочтение отдается теории, что они образовались в результате удара метеоритов о лунную поверхность и расплавления ее с образованием стеклянных брызг, часть которых, обладая достаточно большой скоростью, вышла из сферы лунного притяжения и выпала на Землю¹. Я считал (и продолжаю считать), что тектиты образовались на Земле.

Однажды я опубликовал новую космологическую теорию статической Вселенной, в которой постулируется непрерывное взаимное превращение вещества и энергии и, следовательно, вечность существования Вселенной. Эта теория противоречит принятой в настоящее время теории эволюционирующей Вселенной, из которой вытекает ее неизбежная гибель; эта теория не может быть ни принята, ни опровергнута до тех пор, пока не будут проведены дополнительные астрономические измерения.

Большинство остальных моих работ касается многочисленных быстро летящих метеорных частиц — этих космических странников, представляющих практический интерес. В течение многих лет ученые наносили на карту траектории этих частиц, которые бывают размером от булавочной головки (и даже меньше) до паровоза, а скорости их достигают 100 000 километров в час. Такая карта имеет не только чисто академический интерес. Метеорная частица может с легкостью пробить насквозь космический корабль, и его экипаж погибнет. А потому полезно знать, где эти космические «пираты» встречаются наиболее часто. Частота появления метеорных частиц также влияет на отражение радиоволн и на образование дождевых облаков в результате засевания их метеорной пылью.

Но ни одна моя научная статья не вызвала такого всеобщего интереса, как статья «Разгадка Стоунхенджа». Я еще до сих пор несколько удивлен и озадачен. Может быть, это случилось потому, что тут новое столкнулось со старым: самый современный и объективный метод (неодушевленная машина) использовался для раскрытия людских секретов, спрятанных в камнях более древних, чем сама история. Если это так, то интерес был направлен точно, потому что это столкновение было почти физически ощутимо: в этой операции я практически был всего лишь посредником, который свел вместе машину и монумент.

Большая часть этой ранней корреспонденции — письма, открытки и даже телеграммы — содержали просьбу выслать оттиск статьи из журнала «Нейчер» (мой запас оттисков быстро истощился, и я вынужден был несколько раз пополнять его). Некоторые послания были длиннее и содержали комментарии, критические замечания и предположения. Спектр был весьма широк.

Замечания чаще всего сводились к изложению теорий и взглядов самого корреспондента, некоторые из них были довольно интересны, другие — даже эксцентричны. Например, из Испании пришла маленькая брошюра, имевшая целью доказать, что так называемый Таулус на острове Минорка, представляющий собой 18 мегалитических памятников, ориентирован по Солнцу и Луне. Как утверждает автор, энергия и изобретательность, вложенные в создание этих «Звездных храмов», должны были способствовать «un gran esplendor de las costumbres rituales» — большому блеску религиозных обрядов. Весьма интересная теория — но одна из тех, которую я сейчас не могу проверить. Я бы очень хотел это сделать: я хотел бы, чтобы многие (или даже все) из сотен каменных памятников неолита и бронзового века, сохранившихся до наших дней, были тщательно исследованы с точки зрения астрономической ориентации. Это могло бы дать много сведений, полезных для археологов, антропологов, историков и других ученых. Если какой-нибудь университет или другая организация ищут для себя перспективное поле деятельности для научных исследований, пусть они обратятся к астроархеологии!

«Каждый, кто изучает мифы, — писал житель Нью-Йорка, — очень скоро узнает, что в ранней истории человечества религия и календарь — это одно и то же и что храмы были одновременно обсерваториями и лабораториями. Поэтому я очень рад доказательству того, что Стоунхендж оказался именно тем, чем он только и мог быть».

Как мне сказали, количество эксцентричных откликов на мою статью было необычайно мало. Знатоки курьезов утверждают, что появление каких бы то ни было сообщений, в которых наука вступает в единоборство с мистикой, почти автоматически вызывает у людей с пылким воображением бурные отклики, имеющие весьма косвенное отношение к делу. Каков бы ни был предмет обсуждения, такие читатели непременно сводят его к своим излюбленным гипотезам, будь то Атлантида или столь же бесследно пропавший континент Му, подлинное имя Шекспира, летающие тарелки, ужасный снежный человек, радиоактивные чудовища и тому подобное.

Кроме читателей, активную деятельность развили репортеры газет и журналов. Открытия в Стоунхендже получили всемирную известность; статьи и заметки о них появились в газетах многих стран от Южной Африки до Северной Каролины. На протяжении трех недель очерки о Стоунхендже были напечатаны в багдадской газете «Ирак таймс» и в иерусалимской «Пост».

Газетные и журнальные статьи были в большинстве довольно точны. «Нью-Йорк таймс» опубликовала чрезвычайно точное и исчерпывающее сообщение, а «Манчестер гардиан» даже переусердствовала в своей интерпретации моей статьи. Отмечая, что открытия, сделанные электронно-вычислительной машиной, «вызовут у археологов новый прилив энтузиазма и Министерству общественных работ станет еще труднее сохранять почву в окрестностях Стоунхенджа в неприкосновенности», эта статья особо подчеркивала значение монумента, о чем я уже писал в этой книге. «В наши дни, — говорилось далее в статье, — некоторые англичане боятся тяжелого бремени научных исследований, но не испугались же люди, жившие когда-то, огромных трудностей и расходов человеческих ресурсов при осуществлении самого первого проекта в нашей стране — строительства Стоунхенджа». Статья подчеркивала, «сколько сил и времени должно было уйти на возведение камней по плану столь сложному, что полная его значимость могла быть выявлена только с помощью вычислительной машины», и заканчивалась словами: «При описании Стоунхенджа упор обычно делается на трудности транспортировки каменных глыб к месту постройки. Но гораздо труднее было решить, где их установить, — это требовало от строителей величайшего напряжения всех их знаний и сил».

Статья «Разгадка Стоунхенджа» вдохновила даже лириков, и Стоунхендж стал героем стихотворения Кэрола Чапена, напечатанного в «Крисчен сайенс монитор».

Стоунхендж (ЭВМ разгадала тайну Стоунхенджа)

Каменный круг,
Ты ведешь счет шагам Солнца
И измеряешь время по Луне.
  Глыбы-компьютеры,
  Гигантские монолиты,
  Как календарь ведут счет дням.
Небеса кружатся
В заведенном порядке,
Который они избрали четыре тысячи лет назад.
  Гигантский песчаник кренится,
  Наклоненный на три дюйма
  Ошибками столетий.
Но эти каменные цифры
Держат на прицеле ускользающее Солнце
И строят хитроумную ловушку, чтобы поймать его луч.

Среди откликов на мою статью два представляли для меня особый интерес. Оба были от археологов; один отклик содержал резкую критику, а другой был осторожно благожелательным и, как оказалось, чрезвычайно полезным, так как привлек мое внимание к другим секретам Стоунхенджа.

Мсье Г. Шарьер из Франции обрушился на мой вывод, что солнечно-лунные направления играли важную роль (он исходил из того, что круги Стоунхенджа не имеют осевой симметрии, тогда как я считал иначе), что я «произвольно» считал одни камни более важными, чем другие, и получил склонения Солнца и Луны, «приняв чисто субъективно», что строители Стоунхенджа определяли точки восхода и захода на горизонте по моментам, когда диск Солнца и Луны касался горизонта своей нижней точкой.

Я послал Шарьеру расширенное изложение моих исследований, которое содержится в этой книге, отметив, что, по моему мнению, круги Стоунхенджа, которые я использовал, имели осевую симметрию и были ориентированы большими осями на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния; что, как показывают схемы, все камни и пункты, рассматривавшиеся при отыскании корреляций, были в чем-то необычными или особыми, а положение дисков Солнца и Луны, касательное к горизонту, было именно тем, при котором в 1800 г. до н. э. ошибка восхода Солнца в середине лета над Пяточным камнем была минимальной. А то, что это направление было умышленно выбрано строителями, признают все. Я могу лишь надеяться, что дальнейшая переписка устранит эти разногласия в интерпретации фактов.

Другое, в высшей степени полезное письмо пришло от Р.С. Ньюэлла, английского археолога, который принимал участие в раскопках Стоунхенджа и является автором официального путеводителя по нему. Он писал: «Я полагаю, что когда встречаются две разные науки (если археологию можно назвать наукой), то всегда бывает трудно прийти к соглашению. Астрономы устремляют свой взор в небеса, а археологи — в землю... однако я согласен, что Стоунхендж ориентирован так, что заход Солнца в день зимнего солнцестояния наблюдался в большом центральном трилите, если смотреть из центра или любой другой точки на оси, и так как план Стоунхенджа напоминает захоронение, то он в некотором роде — погребальный храм Солнца, которое уходит в подземный мир в конце года, или жизни... Поскольку Пяточный камень лежит близко к осевой линии, он, несомненно, должен находиться на линии, указывающей точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния, и я не сомневаюсь, что наблюдался именно целый оборот Солнца, как в Египте. Это же касается и Луны... М-р Ньюэм отмечает, что линия от точки 94 на лунку камня С на Аллее указывает на точку восхода Солнца в равноденствие, то есть точно на восток. Было ли это так же в 1500—1000 гг. до н. э. или это случайное совпадение?.. [Если же это не совпадение], то человек, установивший эти камни... должен был быть гениальным.

Другое интересное обстоятельство связано с упоминанием греческого автора Диодора о храме в крае кельтов, который имеет «сферическую форму»... Не могло ли «сферический по форме» означать «сферический по назначению», то есть астрономический? Если это так, то где-то в краю кельтов некогда был астрономический храм. Он [Диодор] писал: «Бог [Аполлон, бог Солнца] посещает остров [по-видимому Англию] каждые девятнадцать лет... он играет на кифаре и танцует ночь напролет от весеннего равноденствия до восхода Плеяд». Я вовсе не утверждаю, что это относится к Стоунхенджу. Но могло бы, не правда ли? Могло ли в Стоунхендже каждые 19 лет наблюдаться какое-то примечательное явление, связанное с полной Луной? Если да, то я не знаю, что и сказать».

«М-р Ньюэм» относилось к С.А. Ньюэму, изучавшему астрономическую ориентацию и геометрию Стоунхенджа². Его процитированное выше утверждение о том, что «опорный» камень № 94 и лунка от камня С образуют равноденственное направление, наводило на размышления.

Что касается Диодора Сицилийского, которого называли «историком-универсалом» I века до н. э., то литература о Стоунхендже изобилует ссылками на его описание храма Аполлона в земле гиперборейской. «Счастливые гипербореи» часто фигурировали в классической литературе, обычно как счастливый народ, живший далеко на севере, «за северным ветром», и поклонявшийся богу Солнца, Аполлону. Вероятно, речь шла о реальных жителях северных стран, которых с большой фантазией описывали путешественники и торговцы, в частности торговцы янтарем, нередко добиравшиеся до Балтийского моря; им приписывались многие мифические свойства, возможно, из-за названия их страны. Любой народ, который жил так далеко от Солнца, должен был казаться обитателям Средиземноморья безрассудным или мифическим.

Поэт Аристей помещал их рядом с такими мифическими персонажами, как одноглазые аримаспы и сторожившие золото грифы, но у Геродота они выглядят более земными. Он ссылается на жителей Делоса, которые якобы утверждали, что из своей северной земли Гипербореи послали дары, упакованные в пшеничную солому, на остров Аполлона — Делос. Так как северяне однажды уже посылали девушек, которые не возвратились домой, то теперь они были более предусмотрительны и пересылали дары «по цепочке», надеясь, что они будут передаваться из страны в страну и из города в город, пока не достигнут места назначения. Геродот рассказывает, что у жителей Делоса сохранилось еще празднество в честь четырех девушек, которые прибыли из Гипербореи, и заключает словами: «Не стану передавать басни об Абариде, который считается гипербореем и о котором рассказывают, что он носил по всей Земле стрелу и при этом ничего не употреблял в пищу».

Плиний описал гипербореев так: «Целых шесть месяцев у них продолжается день и столько же ночь... В этой стране благодатный и приятный климат. Их жилища расположены в лесах и рощах, где они поклоняются богам... Они не знают ни вражды, ни болезней... Они никогда не умирают, но когда состарившиеся чувствуют, что прожили достаточно долго, они радостно натирают тела душистыми мазями и бросаются в море со скалы. На ночь они прячутся в пещерах...»

Диодор (книга II) дал такое описание, интриговавшее всех, кто изучал Стоунхендж, начиная с Гидли и Джона Вуда:

«Этот остров... расположен на севере и населен гипербореями, которых называют таким именем потому, что они живут за теми краями, откуда дует северный ветер (Борей): их земля плодородна, и все, что на ней сеют, дает хороший урожай, а так как там необычайно умеренный климат, они собирают два урожая в год. О них рассказывают, кроме того, следующую легенду: Лета [мать Аполлона и Артемиды, отцом которых был Зевс] родилась на этом острове, и поэтому гипербореи чтят Аполлона больше, чем других богов; их считают жрецами Аполлона, так как каждый день они безмерно восхваляют его в песнях и воздают ему великие почести. И есть также на этом острове великолепное святилище Аполлона, а также прекрасный храм, украшенный многочисленными пожертвованиями, сферический по форме. Кроме того, там есть город, посвященный этому богу, и большинство его жителей играют на кифаре; они непрерывно играют на этом инструменте в храме и поют гимны, восхваляющие бога и его деяния.

Гиперборей также имеют свой язык... и очень дружелюбно относятся к грекам, и особенно к афинянам и делосцам, которые унаследовали эту доброжелательность с самых древних времен. Легенда также утверждает, что некоторые греки посещали Гиперборею и оставили в храме богатые подношения с надписями на греческом языке. И тем же путем Гиперборей Абарид прибыл в древние времена в Грецию и возобновил дружбу своего народа с делосцами. Говорят также, что с этого острова Луна видна так, будто бы она очень близка к Земле, и глаз различает на ней такие же возвышенности, как на Земле. Говорят также, что бог посещает остров каждые 19 лет; это период, за который звезды завершают свой путь по небу и возвращаются на прежнее место... и поэтому девятнадцатилетний период греки назвали метоновым циклом³. При своем появлении бог играет на кифаре и танцует ночь напролет от весеннего равноденствия до восхода Плеяд, выражая таким образом восторг по случаю своих побед. А цари этого города и хранители святилища именуются Бореадами, так как они происходят от Борея, и должности эти передаются в их роду из поколения в поколение».

В другом месте (книги III, IV) Диодор рассматривает астрономические вопросы, утверждая, будто Атлант «открыл сферическую природу звезд» и усовершенствовал «науку о звездах, и именно поэтому было распространено мнение, будто весь небосвод покоится на плечах Атланта; этот миф, таким образом, туманно намекал на то, что он открыл и описал небесную сферу».

Того, кто интересуется возможным астрономическим назначением Стоунхенджа, описание Диодора может навести на глубокие размышления. Он сухо и деловито сообщает, что на северном острове был сферический, или астрономический, храм бога Солнца, храм, в который этот бог возвращался каждые девятнадцать лет (то есть за период, за который «звезды... возвращаются на прежнее место»), и что обитатели этого острова были также искусными наблюдателями Луны.

Я был очень благодарен Ньюэллу за то, что он обратил мое внимание на эти высказывания Диодора, и за сообщение не менее интересных результатов Ньюэма относительно равноденственных направлений.

Читая это письмо Ньюэлла, я почувствовал, что в Стоунхендже, вероятно, могут быть сделаны еще какие-то открытия, связывающие его с астрономией. Название моей статьи «Разгадка Стоунхенджа» начало казаться мне преждевременным; необходимо было еще изучить равноденственные направления Ньюэма и девятнадцатилетний цикл Диодора.

Работу нельзя было считать завершенной.

Необходимо было снова прибегнуть к помощи электронно-вычислительной машины.

Примечания

1. Современные исследования образцов пород, доставленных космическими аппаратами с Луны, не подтверждают гипотезы о «лунном» происхождении тектитов. — Прим. ред.

2. Ньюэм выполнил очень хорошую работу по измерениям и съемке Стоунхенджа, и я должен поблагодарить его за то, что он сообщил мне значения высот линии видимого горизонта.

3. В V веке до н. э. греческий астроном Метон заметил, что 235 лунных месяцев равны по длительности 19 солнечным годам, так что каждые 19 лет полнолуние наступает в одну и ту же календарную дату.