Глава III. Импетусы мышления

XVI столетие засвидетельствовало активные попытки математиков и математически образованных инженеров, таких как, например, Никколо Тарталья (N. Tartaglia; 1500—1557) распространить методы статики и гидростатики в область натурфилософии³. Зачастую, как, например, у Джованни Батиста Бенедетти (G.B. Benedetti; 1530—1590) и Галилея, эти попытки сопровождались довольно жесткой критикой теории движения Аристотеля и использованием идей и методов Архимеда⁴.

Напомню, что, согласно Аристотелю, движение следует понимать как средний термин, т. е. как переход от потенции к энергии⁵, к реализации потенции, а потому движение всегда идет «от» — «к». Иными, аристотелевыми, словами, «движение есть энтелехия существующего в потенции, поскольку оно таково; например, энтелехия способного перемещаться — [есть] перемещение»⁶. Причем движение у Аристотеля — всегда предикат движущегося, поскольку «не существует движения помимо вещей»⁷. Из четырех аристотелевых видов движения — в отношении сущности (возникновение и уничтожение), в отношении количества (рост и уменьшение), в отношении качества (качественное изменение) и в отношении места (перемещение, φοδά) — я далее коснусь только последнего, которое Стагирит считал первым из движений как по бытию, так и по понятию⁸, единым по роду и сущности и, что особенно важно, непрерывным, в результате чего перемещающееся остается неизменным во всех отношениях.

Всем требованиям первого движения может, по Аристотелю, удовлетворять только равномерное движение по окружности, «ибо круговое движение идет из одной точки в ту же самую»⁹ и потому у такого движения «нет ни начала, ни конца в нем самом, он находится извне»¹⁰.

Кроме того, свойства движения как перемещения определяются в мире Аристотеля структурой Вселенной, а именно: по отношению к абсолютным точкам отсчета — абсолютному «верху» и абсолютному «низу», т. е. структурой «естественных мест»¹¹, что, в свою очередь, предопределяло деление движений на естественные и вынужденные. Так как естественные места элементов огня и земли точно определены («верх» и «низ», соответственно)¹², движение тяжелого тела к центру Земли (например, в случае свободного падения) является естественным, как и движение легких тел вверх, к сфере огня. При этом скорость падения тяжелого тела, по Аристотелю, прямо пропорциональна его весу¹³ и обратно пропорциональна плотности среды, в которой происходит движение¹⁴. Тем самым устанавливалась связь фундаментальных законов движения с пространственно-временной структурой Универсума, что, в свою очередь, позволяло «изучать движение по его "активным возможностям", т. е. рассматривать структуру абсолютно законченного движения (структуру естественных мест) как потенциально достижимую»¹⁵. Последнее обстоятельство в контексте аристотелевого тезиса о приоритете действительности (актуализованности) над потенциальностью¹⁶ и его анализа соотношения потенциального и актуального в целом выявляет некоторые грани, важные для темы данного раздела.

Примечания

1. Риман Б. О гипотезах, лежащих в основаниях геометрии / Пер. Ф.А. Гончарова // Об основаниях геометрии. М.: Гостехиздат, 1956. С. 309325; С. 323.

2. Галилей Г. Диалог... С. 261.

3. О роли инженерной традиции в формировании early modern science см.: Ольшки Л. История научной литературы на новых языках. В 3-х тт. Т. 3.: Галилей и его время. М.; Л.: Гостехтеоретиздат, 1933. С. 49—57 et passim; Mechanics in Sixteenth-Century Italy: Selections from Tartaglia, Benedetti, Guido Ubaldo, & Galileo / Eds. and transl. S. Drake, I.E. Drabkin. Madison: University of Wisconsin Press, 1969; Drake S. Galileo's Pre-Paduan Writings: Years, Sources, Motivations // Studies in History and Philosophy of Science. 1986. Vol. 17. № 4. P. 429—448 (особ. с. 438—439); Settle Th.B. The Tartaglia — Ricci Problem: towards a Study of the Technical Professional in the XVIth Century // Cultura, Scienze e tecniche nella Venezia del Cinquecento (Atti del convegno internazionale di studio Instituto Veneto di Scienze, Littere ed Arti). Venice, 1987. P. 217—226.

4. Benedetti G.B. Diversarum speculationum mathematicarum, et physicarum liber. Taurini, 1585 (или Veneto, 1589 и 1599).

5. Термин ενέργεια использовался Аристотелем для обозначения как деятельности по осуществлению способности, так и результата этой деятельности.

6. Аристотель. Физика. III, 1, 201a.

7. Там же. 200b.

8. Там же. VII, 7, 261a.

9. Аристотель. Физика. VIII, 8, 264b.

10. Там же. 9, 265b.

11. «Место, — писал Аристотель, — не пропадает, когда находящиеся в нем вещи гибнут» (Там же. IV, 1, 209a). Поэтому для Стагирита не только место определялось через вещи, но и сами вещи — через место, а потому «место есть не только нечто, но оно имеет и какую-то силу», ведь каждое физическое тело, «если ему не препятствовать, несется в своё собственное место, одно вверх, другое вниз» (Там же. 1, 208b).

12. Тогда как вода и воздух «склоняются в обе стороны — верх и вниз» (Там же. II, 5, 205a).

13. «...Тела, имеющие большую силу тяжести или легкости, если в остальном имеют одинаковую фигуру, скорее проходят равное пространство в том [числовом] отношении, в каком указанные величины находятся друг к другу» (Там же. IV, 8, 216a).

14. По крайней мере, именно так истолковывалась теория движения Аристотеля в период позднего перипатетизма. См. подр.: Young J. A Note on Falling Bodies // The New Scolasticism. 1967. Vol. 41. P. 465—481; Casper B.M. Galileo and the Fall of Aristotle: A Case of Historical Injustice? // American Journal of Physics. 1977. Vol. 45. № 4. P. 325—330; Sorabji R. Matter, Space and Motion Theories in Antiquity and Their Sequel. Ithaca; New York: Cornell University Press, 1988.

15. Ахутин А.В. История принципов физического эксперимента: от Античности до XVII в. М.: Наука, 1976. С. 71.

16. Подр. см.: Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: становление и развитие первых научных программ. М.: Наука, 1980. С. 287—289.