Астрология в Исламском мире

В то время, как астрология была в упадке на Христианском западе, она процветала в некоторых восточных культурах. Она попала в Индию приблизительно во втором веке н.э., первые полноценные работы по астрологии на Санскрите датируются столетием позже. Ее источники были эллинистическими, но были найдены также индийские эквиваленты ранних Вавилонских небесных знамений. Очевидно, что между Индией и Эллинистическим миром существовал канал связи через Персию. Индийская астрология содержала местные черты, например, идею о переселении душ, пяти элементах (где к обычным четырем добавлялся эфир), о кастовой системе. Зодиак был, с технической точки зрения, рассмотрен более тщательно, поскольку каждые 30 градусов, принадлежащие определенному знаку, делились еще на 7 и на 9, образуя саптамши в 43 градуса и навамши в 3,1/3 градуса. Индийцы также придавали большое значение лунным узлам, точкам пересечения лунной орбиты с эклиптикой. Они приравнивали эти точки к планетам, обладающим реальной силой. Один из аспектов индийской астрологии перекочевал на Запад, хотя и не привился там — система лунных домов, накшатр, 28 участков неба, где Луна находилась последовательно в каждую из ночей. Индийской астрологии присуще одно важное отличительное качество — она считает началом Зодиака первый градус созвездия Овна, а не смещающуюся точку пересечения этого градуса с эклиптикой. Таким образом, знаки индийского Зодиака «привязаны» к своим созвездиям, что позволяет избежать прецессии, проблемы, присущей западному тропическому Зодиаку. Астрономия Птолемея пустила глубокие корни в Индии уже в восьмом веке н.э., и, в то время, когда математическая астрология была неизвестна на Западе, в Индии практика составления гороскопа уже базировалась на полноценной научной основе.

Эллинистическая астрология также процветала и в Персии времен Сасанидов, начиная с третьего столетия, и, некоторым образом, была связана с идеей «Великого Года». Смысл этого заключался в составлении схем астрологической истории, где циклы времени, отмеченные астрономическими событиями, почти всегда — соединениями планет, соответствовали земным событиям — жизни королей, подъему и падению империй, появлению пророков, значительным природным катаклизмам, таким, как чума, и прочему. Отдельно упомянем город Сасанидов под названием «Харран», расположенный в северо-западной Месопотамии, многие столетия остававшийся влиятельным центром Герметической философии и астрологии. Ученые Харрана, по-видимому, были последними приверженцами Мандаеанского культа, до-Исламской религии среднего Востока, где среди прочего практиковалось и почитание звезд. Эти последователи сопротивлялись как Христианству, так и обращению в Ислам вплоть до одиннадцатого века. Они признавали Гермеса в качестве своего пророка, отождествляя его с библейским Енохом и Идрисом Корана. Харранейцы играли важную роль в истории Герметизма и Неоплатонизма, передав эти учения Исламу. Посредниками служили такие ученые, как Тхабит Ибн Куррах, принесший эти идеи в Багдадский Дом Мудрости.

Культурой, наиболее полно впитавшей астрологию, изучившей ее классические источники, и развившей ее наиболее полно в качестве космической философии, был Ислам. Поскольку Ислам был такой же признанной религией, как и Христианство, даже более суровой и бескомпромиссной, чем Христианство, кажется удивительным, что астрология, языческая природная философия, настолько привлекала некоторых из Исламских мыслителей. Нам кажется, ответ можно найти в Исламской доктрине «таухид», «единства Бога», из которой следует то, что мудрость целостна. Задачей философа было собрать всю мудрость, из любых источников, и интеллектуально синтезировать ее, что принесет раскрытие религии. Для Исламских мудрецов в сердце астрологии лежит раскрытие космической природы человечества, связей между человеком и небесами, созданных Богом в его творении. Исламские мыслители обращались к греческим, персидским и индийским источникам в поисках деталей астрологической практики и ее философских основ. Как и в Христианстве, здесь существовал конфликт с Исламом из-за высокоинтеллектуального подхода к вере и использования языческой науки. Но, по разным причинам, этот конфликт проявился только на последней стадии, а именно, в тринадцатом веке н.э., и, на протяжении долгого периода, с восьмого по двенадцатый века, Исламские ученые создали серию работ по астрологии, основанных на классических источниках, и определивших будущее Западной астрологии. Среди прочего, больше всего Исламских ученых интересовала астрономия, но для ее изучения требовалось религиозное оправдание, которое можно было найти в таких отрывках из Корана, как: «Он, Тот кто создал для вас звезды, чтобы вы могли узнавать по ним свой путь среди тьмы на суше и в море».

Примерами Исламского мастерства в астрономии могут служить два приспособления, которые, не являясь изобретениями Исламских ученых, были в значительной степени усовершенствованы ими — астролябия и зидж. Астролябия — это инструмент, ставший наглядным символом науки астрономии. Частично — инструмент наблюдения, отчасти — прибор для произведения вычислений, она представляла собой аналог, модель небес, позволяя наблюдателю узнавать время по Солнцу и звездам, а также то, какой градус эклиптики находился в асценденте в избранный момент времени, что было необходимо знать в первую очередь для составления гороскопа. Зидж представлял собой краткое руководство по математической астрономии, предоставлявший данные и формулы, как для вычисления положений небесных тел, так и для сопутствующих дисциплин — хронологии, тригонометрии и географии. Большая часть материала для зиджа была взята из работ Птолемея, но этот материал подвергался дальнейшему усовершенствованию, поскольку Исламские астрономы имели как собственный багаж наблюдений, так и передовые техники вычисления. Рукописные зиджи, которые можно было встретить в таких центрах, как Багдад, Александрия, Исфахан, Гранада исчислялись сотнями. Эта традиция точной математической астрономии, примерами которой служат астролябия и зидж, легла в основу Исламской практики астрологии, возникшей в восьмом веке. Это продолжение греческих научных традиций образовывало резкий контраст с исчезновением астрологии на латинском Западе. При покровительстве правителя Исламские ученые начали программу наблюдения небесного свода.

На латинском Западе не было ничего даже близкого к этому. В частности, в обсерваториях Персии успешно уточнялись параметры, относящиеся к математической астрономии, вычислялись звездные и планетарные позиции.

«Первым Арабским философом», первым по времени и значению, стал Аль-Кинди (801—866), который возложил на себя задачу ознакомить с концепциями и языком Эллинистической философии Исламских мыслителей. Аль-Кинди оправдывал это предприятие при помощи классического аргумента — того, что рассуждение и откровение — лишь два пути к той же истине. Он был ведущей фигурой в Багдадском «Доме Мудрости», где на арабский язык переводились работы Платона. Аристотеля, Эвклида и Птолемея. Аль-Кинди с симпатией относился к астрологии, в особенности он был привержен исторической астрологии, использованию небес для определения хода событий на Земле. Одной из самых ценных работ Аль-Кинди по астрологии является Де Радиис («На лучах»), где он подводит философскую основу под разные виды магии, включая и использование влияния звезд. Лучи, упоминаемые в заглавии, это — лучи космического притяжения, пронизывающие объекты и заставляющие их влиять друг на друга. Астрологическая сила звезд — это классический пример данного эффекта. «Многообразие вещей в мире элементов, видимое во всякое время», говорит Аль-Кинди, «порождается двумя вещами, а именно: многообразием их природы, а также изменчивым влиянием звездных лучей». Данная концепция лучей, разных по причине того, что они исходят от разных элементов, в руках Аль-Кинди стала всеобъемлющим научным принципом:

«Если бы кому-либо было дано постигнуть все, что касается небесной гармонии, он полностью узнал бы мир элементов, со всем, что там находится в любое время и в любом месте, как знающий причину причин... и обретший все знание о небесной гармонии, он узнал бы о прошлом, настоящем и будущем». Трудно себе представить более грандиозное притязание астрологии: весь космический процесс здесь рассматривается, как уже определенный, но эта определенность жестко основана на науке, и, теоретически, познаваема. Идея о планетарных конъюнкциях, о периодически фокусирующихся мощных звездных излучениях, естественным образом следует из доктрины о лучах Аль-Кинди.

В этой области у Аль-Кинди был предшественник, живший несколько раньше. Машаллах (762—816), коренной еврей из Басры, переехавший в Багдад, чтобы работать там. Его астрологический совет повлиял на решение, касающееся города, 30 Июля 762 г. Он — первый еврейский астролог, чье имя нам известно. Это говорит о том, что астрология стала приемлемой для Иудеев после долгих столетий сопротивления ей, о чем говорится в Ветхом Завете. В традиции Иудеев различные личности, такие, как Авраам и Енох, начиная с третьего века н. э. считаются основателями и учителями астрологической мудрости, в то время, как Зодиак, по-видимому, стал приемлемым элементом для украшения синагог. Вклад Иудеев в астрологический мистицизм имел большое значение для ученых средних веков и Ренессанса. Машаллах соединил три живые традиции — Греческую, Сасанидскую и Индийскую. Он составил схему мировой истории, где значительные события совпадали с конъюнкциями планет Сатурн и Юпитер. Библейский потоп, рождение Христа и рождение Мухаммеда, считаются поворотными пунктами истории, рассматриваются и другие, менее значительные события, совпадающие с этими конъюнкциями. Обе работы, и Машаллаха, и Аль-Кинди, на тему конъюнкций подготовили путь для самого влиятельного из всех Исламских астрологов, Абу-Машара (787—886), который прославился и был почитаем на Востоке, как Албумасар. Выходец из Балкха в Центральной Азии, пограничного города ранней Сасанидской империи, где пересекались интеллектуальные пути Греции, Персии, Индии и Китая, Абу-Машар также переехал в Багдад, где его деятельность была связана с Домом Мудрости. Он был способен развивать философскую эклектику внутри Исламской веры, говоря, что мудрость едина и исходит из одного божественного источника. В своем «Великом Предисловии к Науке Астрологии» Абу-Машар описал тонко и сильно интеллектуальную основу астрологии, обязанную своим происхождением космологии Аристотеля.

Он установил, что существуют три уровня существования, которые можно представить в виде трех концентрических сфер. Внешняя сфера — божественная, сфера света; посредине — эфирная сфера, содержащая звезды и планеты; внутренняя — подлунная, земная сфера, где четыре элемента встречаются в бесконечном движении и изменении. Абу-Машар придерживался доктрины Платона о том, что душа человека нисходит со сферы света в земную сферу, где стремится вновь вернуться к своему источнику. Для того, чтобы вернуться, ей нужно пройти сквозь небесные сферы, поэтому и наука, и религия побуждают нас изучать движения и характеристики звезд и планет. Таким образом, астрономия и астрология занимают центральное место в судьбе человека. Задача астрологии состоит в том, что она предоставляет систему взаимодействий между земной и эфирной сферами, где на возможности первой оказывает влияние последняя, а также того, каким образом это влияние увеличивается и уменьшается в соответствии с небесными циклами. Абу-Машар следовал Герметической традиции, утверждая, что сама наука астрология и сведения о трех уровнях бытия были даны Гермесом, а также пророками других народов. Эти многочисленные пророчества объясняют то, почему астрологическая мудрость присутствовала повсеместно — в Египте, Персии, Индии, Греции.

На этом основании Абу-Машар воздвиг свою самую главную доктрину о планетарных конъюнкциях, как об определяющих поворотных пунктах истории. Чем более редка конъюнкция, очевидно, та, что включает в себя медленно движущиеся дальние планеты, тем более велик ее эффект. Юпитер и Сатурн считались самыми большими и самыми удаленными из планет, в мифологии они были самыми могущественными из древних богов. По этой причине их конъюнкции ассоциировались с судьбами великих религиозных культур. Грубо говоря, такие события случаются каждые двадцать лет, с интервалами в 120 градусов на эклиптике. Это означает, что последующие конъюнкции находятся на равном расстоянии, попадая на каждый четвертый знак Зодиака. Три знака, на которые приходились последовательные конъюнкции, были названы «троицей», считалось, что каждая троица управляется одним из четырех элементов — землей, водой, огнем, или воздухом.

В настоящее время периоды вращения Юпитера и Сатурна таковы, что точки конъюнкции не являются жестко привязанными к звездам Зодиака. Вместо этого каждая последующая конъюнкция отстоит от предыдущей на 2, 5 градуса далее вдоль эклиптики. В результате, четыре конъюнкции могут находиться в каждом из знаков, а двенадцать — в каждой троице. Через 260 лет (12 умножить на 20 + 20), тринадцатая конъюнкция переместится в новую троицу, через 960 лет цикл завершится, и конъюнкция вернется в свою первоначальную троицу. Таким образом, те, кто, подобно Абу-Машару, желал найти план истории, могли выделить три периода, по 20, 260, и 960 лет каждый. Они были названы, соответственно, большой конъюнкцией, огромной конъюнкцией и максимальной конъюнкцией. Последние две считались предвещающими события земного масштаба. Например, когда произошло смещение с воздушной — на водную троицу, это совпало с библейским потопом, такое же смещение примерно 4000 лет после совпало с возникновением Ислама.

Аспекты Марса и Солнца оказывали большое влияние на то, какие эффекты возникали в результате конъюнкций. Абу-Машар также посвятил целый труд неблагоприятным эффектам конъюнкций Марса и Сатурна в знаке Рака.

Если мы зададим себе вопрос, каков источник этих выводов, то с уверенностью найдем его среди математических выкладок Пифагора и Платона, которые считали, что числовая симметрия доказывает существование глубинной природной схемы. То, что последовательные конъюнкции образовывали равнобедренный треугольник, также медленно вращающийся вокруг Земли, неопровержимо доказывало то, что небесные силы периодически фокусируют свое влияние на человечестве. В руках Абу-Машара эта система стала могущественным и новым орудием интерпретации истории. Это подразумевало то, что все, что связано с людьми, не было вечным, включая халифат Аббасидов и сам Ислам. Это — еще одно доказательство разностороннего, интернационального характера Исламского учения, которое Арабы сделали единым, лингуа франка. Доказательство, еще не признанное на этой стадии религиозной ортодоксии. В Багдаде девятого столетия сила и будущее существование халифата Аббасидов было под большим вопросом, так как среди людей не Арабского происхождения возникали постоянные беспорядки. Такие философы, как Аль-Кинди и Абу-Машар тщательно изучили эту проблему. Последний предсказал конец эры Аббасидов немногим позднее, чем через три столетия. В своем предсказании он был не далек от истины, поскольку династия пришла к концу, когда в 1258 году Багдад был захвачен Монголами.

Космическая диаграмма. 1080 г. н.э. Арабская формула «Ла плахах илла ллах» — «Нет Бога, кроме Аллаха» состоит из четырех слов, семи слогов и двенадцати букв. Философ — исмаилит Назир Хосров считал, что это — отражение структуры космоса: четыре элемента, семь планет и двенадцать знаков Зодиака

Абу-Машар пользовался большим авторитетом и влиянием среди более поздних Исламских астрологов. Это происходило частично благодаря философской глубине его астрологических выводов. Он также детально останавливался на практических вопросах, а также составил собственный зидж. Его планетарная модель была похожа на модель Птолемея. Тем не менее, астролог утверждал, что взял данные из манускрипта, спрятанного в Исфахане до Потопа. Он пространно писал на тему катархической астрологии, а также на другие отдельные темы. Он еще более усложнил астрологическую практику, добавив некоторое количество Лотов, которые нужно было вычислять. Также он считал лунные узлы эквивалентными планетам. Узлы представляют собой две точки, где орбита Луны пересекает эклиптику. Один — это восходящий лунный узел, другой — нисходящий. По причинам, не известным до сих пор, эти узлы были названы Головой и Хвостом Дракона — Капут и Кауда Драконис. Если и существовал древний, мифологический небесный дракон, сведений о нем не сохранилось, хотя напрашивается ассоциация с созвездием Змеи. Северный узел считался благоприятным, южный — опасным (в «Короле Лире» Шекспира Эдмунд, главный злодей, говорит: «Мои отец и мать зачали меня под Хвостом Дракона, я родился под Большой Медведицей, из чего следует, что я — грубый и распутный»). То, что капут и кауда считались планетами, физическими телами, обладающими собственными точками наибольшего и наименьшего влияния, противоречило теории Птолемея о естественной астрологии, так как они все же не являлись телами, а лишь математически вычисленными точками. Поэтому они не могли оказывать такое влияние, которое могло быть рассмотрено в рамках какой-либо теории физики. То же относится и к другой группе точек, упоминаемых Абу-Машаром, к транзитам. Это — точки, последовательно располагающиеся вдоль Зодиака, где последующая планета проходит через точку, где до этого находилась предыдущая планета. Эти точки транзита считались очень важными, поскольку последующая планета могла усиливать, или ослаблять действие предыдущей. Искушенный астролог не мог пренебречь этими взаимными соотношениями.

Очевидно, что период интеллектуального развития Исламской астрологии был довольно коротким, с 760 по 880 гг. Это был период, включающий в себя жизни Машаллаха, Аль-Кинди и Абу-Машара. Работы этих трех авторов, в особенности, Абу-Машара, составили Библию науки. Становится ясно, почему история астрологии в данном случае была так притягательна. Ислам был новой, агрессивной силой на сцене мировой истории. Он претендовал на божественное происхождение, и противопоставлял себя установленным мирским порядкам в Арабии, Персии, Малой Азии и Египте. Также, он обрел грандиозного врага, культурного и религиозного, в лице Христианства. Поэтому, божественная роль, которую играл Ислам в мире, расцвет, или упадок этой религии в будущем вызывали большой интерес. Не смотря на то, что ее развитие не было значительным, астрология оставалась интеллектуально и социально значимой для Ислама в течение почти трех столетий после Абу-Машара. Она представляла единый аспект интернациональной науки и философии. В этом была заслуга ученых новой религии. Ее философская основа была преимущественно греческой, взятой у Платона и Аристотеля. Здесь использовалась теория о четырех элементах и астрономия Птолемея. Эта интеллектуальная эклектичность сочеталась с религиозными постулатами Ислама — доктриной единства мудрости. В качестве аспекта Эллинистической науки, астрология впервые расцвела в Багдаде во времена Аббасидов, поскольку халифы в девятом веке благосклонно относились к движению, называемому «Мутазилах», в котором провозглашалось первенство причины. Оно уже давно воцарилось в восточных частях Исламского мира и пустило корни на западе, в Мусульманской Испании. Но, так же, как и в Христианстве, здесь существовало сопротивление тому, что выглядело, как вторжение языческой, рационалистической мысли в религию. Это сопротивление имело религиозные мотивы, пример которых мы находим в работе мистика одиннадцатого века Аль-Газали, чья работа «Уничтожение Философов» явилась классическим опровержением мирской философии и науки, включая астрологию. Но не всякое сопротивление имело религиозную основу. Некоторые из великих ученых-философов, такие, как Аль-Бируни, Ибн Сина (Авиценна) и Ибн Рушид (Аверроес) критиковали астрологию с интеллектуальной точки зрения. К тринадцатому веку Исламская астрология стала погибать. Из-за атак религиозных и философских оппонентов ее позиции значительно ослабли. Интересно то, что ее упадок пришелся на то время, когда переведенные на латынь Исламские работы по астрологии способствовали возрождению астрологии на западе, после столетий забвения.