3. Представления о строении вселенной и астрономическая литература в XI—XV вв.

В средневековой Руси духовенство оказывало большое влияние на политическую жизнь и под полным контролем церкви находилась имевшаяся в обращении литература. Известно много списков древней «отреченной» (т. е. запрещенной церковью) литературы. В этих списках оказывается много книг научного характера. Владельцы и читатели таких книг подвергались преследованиям, а сами книги нередко уничтожались. Поэтому сохранившиеся до нашего времени литературные памятники средневековой Руси не дают полного представления о многообразии научной литературы, обращавшейся в то время, и о распространении астрономических знаний в русском обществе.

Реакционное духовенство далеко не всегда различало астрономию и астрологию, да впрочем во всей мировой литературе вплоть до XVIII в. они, как правило, переплетались. Достаточно вспомнить, что уже после Коперника известный наблюдатель неба Тихо Браге (XVI в.) и великий ученый Кеплер (начало XVII в.) так или иначе занимались астрологией. Календари XVII и даже XVIII вв. наряду с астрономическими данными постоянно давали и астрологические предсказания.

Русское духовенство, следуя византийским традициям и до XVI в. поддерживая теснейшую связь с византийской церковью (нередко русскими митрополитами были прирожденные греки), принимало допущенную в Византии литературу, но отвергало и преследовало наследие античной науки как науки языческой. На таких же позициях, как известно, долго стояла и католическая церковь. Благодаря ее засилью в средние века в Западной Европе был застой в науке. Первые робкие шаги прогрессивной научной мысли в Европе, развивавшейся в результате общения с арабской культурой, усвоившей часть научного наследства древних греков, относятся к тому времени, когда русский народ уже испытывал на себе всю тяжесть борьбы с монгольскими завоевателями.

Церковь и на Западе и у нас преследовала всякую науку о природе и всячески препятствовала ее популяризации. Так, в XII в. черноризец-монах Кури писал об астрологической литературе, знакомившей все же читателей с небесными светилами и их движениями: «а ты книгы годяться сжечи». В так называемом «Слове» св. Ефрема (XIV в.) в списке отреченных книг на первом месте стоят «Остронумея» и «Звездочетье». В XV в. влиятельнейший игумен Волоколамского монастыря Иосиф Санин (Волоцкий) обвинял своих политических противников в том, что они «звездозаконию учат и тому, как по звездам узнать судьбу человеческую, а писание божественное учат презирать».

Духовенство поучало русского человека, чтобы на вопрос о том, знает ли он о древнегреческой науке, он отвечал презрительно: «Еллинских борзостей не такох¹, ни риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывах, — учуся книгом благодатного закона; аз бо есмь умом груб и словесом невежа, не бывавшю ми во Афинах от уности; но еще и не учен словом, но ни разумом; не учен диалектике, риторике и философии, а разум христов в себе имем»; «богомерзостен пред господом богом всяк, любя геометрию... а се душевнии греси — учитися астрономии и еллинским книгам... знамения небесные бывают всякими различными образами, и о том рассуждать никому не пригоже: небесное знамение — тварь божия, ему творцу и работает, и рассуждать про то никому не удобно». Церковь проклинала тех, кто «иже зрят на бег небесный», т. е. кто изучает планеты и их движения, а это косвенно свидетельствует о том, что такие «зрящие» были. «Мафиматикиею наричется зодии (т. е. зодиак. — Б.В.) и планиты и всяк веруяй звездочетию и планитам и всякому чернокнижию проклят есть», — так писали на Руси отцы церкви, у которых обучались чтению и письму представители тогдашней русской интеллигенции. Такое мнение церковников об астрологии и астрономии сохранялось и в период феодальной раздробленности Руси и позднее. Оно приводило к ожесточенному преследованию нарушителей религиозного благочестия. Но в то же время все эти дошедшие до нас многочисленные выпады церковных писателей против науки и тех, кто ею интересовался, говорят о том, как много было русских людей, стремившихся к знанию.

Ни в одной стране церковь не могла, однако, ограничить умственные запросы верующих рамками одного лишь священного писания. По необходимости приходилось допускать к обращению книги, в которых о мироздании говорилось все-таки иначе, чем в библии. Необходимость заставила и многих церковных писателей затрагивать темы о мироздании. Не создав никакой новой науки и отвергая античную науку, известную им только по обрывкам, они стремились эти обрывки в искаженном виде согласовать с краткими и наивными высказываниями священного писания об устройстве мира. По этому направлению пошли и православные византийские и католические западные церковные писатели. «Святой» Лактанций в IV в. в Западной Европе отвергал шарообразность Земли; так же отвергал греческую науку византийский монах Козьма Индикоплов в VI в. и так же отвергали ее русские монахи даже в XVI в., уже после сформирования централизованного русского государства.

Православная церковь, утвердившаяся на Руси в конце X в., свое мировоззрение долго черпала из византийских источников. Не удивительно поэтому, что православное духовенство распространяло на Руси переводную литературу византийского и вообще восточного происхождения, так что необходимости в создании «своей» столь же антинаучной литературы не было. Консервативность, присущая религиозной мысли, требовала, чтобы и в XVII в. взгляд на мироздание оставался таким же, каким он был при крещении Руси и каким он был еще на несколько веков раньше в эпоху признания христианства государственной религией в Византии.

С расширением Московского государства с конца XV в., а преимущественно в XVI в., с Москвой оказались связанными литовские и другие западные земли, не страдавшие от татарского владычества и развивавшиеся свободнее в культурном отношении. Многие литовские феодалы переходили на службу к усилившемуся Московскому государству и приводили с собой служилых людей. Новые люди в эту эпоху, а частично и раньше, занесли на Русь, как сказано во введении, переводные сочинения западного происхождения, уже отражавшие веяния эпохи Возрождения и характерный для нее интерес к древнегреческой науке. Эти сочинения проходили цензуру западной католической и православной церкви и потому, по крайней мере вначале, распространялись сравнительно свободно.

Астрологические и научно-астрономические сочинения «просачивались» как «контрабанда» и чаще всего уничтожались. Поэтому не представляет большого интереса подробное рассмотрение «восточных» и «западных» влияний в переводной астрономической литературе, обращавшейся на Руси, как делали это до сих пор некоторые историки науки. Эта литература, освященная в какой-то мере авторитетом церкви, отражала влияние «востока» и «запада», «византийской традиции» и античной науки на подсобную церковную литературу и только. Анализ с этой точки зрения уцелевших книг еще не дает правильного представления о том, в какой мере зарубежные влияния отражались на мировоззрении передовых русских людей, тянувшихся к «отреченной» церковью литературе, сжигавшейся, а может быть, и пополнявшейся на русской почве.

Следует подчеркнуть, что в средние века и в странах арабской культуры и в Западной Европе научные сочинения носили по преимуществу компилятивный характер. Поэтому некоторые из рукописей, распространенных на Руси, считались до сих пор просто переводными, хотя их первоисточники в литературе западных стран (лучше, чем у нас, сохранившейся) до сих пор неизвестны. Некоторые из них могли быть и оригинальными русскими компиляциями, оригинальными в той же мере, как были оригинальными и другие компиляции того времени: и те и другие составлялись на основе античных источников. Что же касается иностранной терминологии в этих сочинениях, то она, как и позднее, заимствовалась из классических языков и потому наличие ее не является доказательством переводного происхождения таких сочинений.

Во всяком случае, нельзя судить об уровне астрономических представлений передовых людей русского общества только по допущенным церковью и потому уцелевшим памятникам переводной литературы, да еще строго каноническим по содержанию. Точно так же неправильно представлять комментарии летописцев-монахов к их летописным записям как теории «знаменования небесных явлений», отражавшие будто бы взгляды наиболее передовых людей того времени, и пытаться периодизировать эти «теории». Летописцы-монахи не были наиболее сведущими в астрономии русскими людьми (такими были люди, подобные Афанасию Никитину), и сами летописи дошли до нас в виде сводов в редакциях, часто не отражающих подлинного мировоззрения непосредственных авторов записей небесных явлений.

Еще в 1073 г. для киевского князя Святослава был переписан славянский (болгарский) компилятивный сборник, известный под названием «Изборника Святослава». В нем содержится ряд астрономических и астрологических сведений и календарных данных, почерпнутых из разных источников. В частности, в нем приводится описание и изображение 12 зодиакальных созвездий (вернее, знаков зодиака), по которым в течение года Солнце обходит небо. Несомненно, что и еще раньше великий князь Ярослав, известный любитель книг, и другие образованные люди Киевской Руси были знакомы с византийской астрономической литературой и с теми наблюдениями небесных явлений, которые вели их соотечественники.

Рис. 2. Изображение зодиака из «Изборника Святослава» (1073 г.).

В XI—XIII вв. интерес к астрономии проявлялся и в том, что русские князья и богатые люди в Киевской и в Ростово-Суздальской землях украшали потолки своих теремов астрономической росписью. Об этом говорит, например, старинная былина про Соловья Будимировича. В его палатах:

На небе солнце — в тереме солнце,
На небе звезды — в тереме звезды,
На небе заря — в тереме заря,
И вся красота поднебесная.

Обычай князей и богатых людей украшать свои жилища дорогими картинами с астрономическими сюжетами виден из того, что выступавший обличителем богачей Даниил Заточник, представитель бедной «младшей» дружины князя, писал: «Не видел есмь неба полстяна (т. е. войлочного потолка. — Б.В.) и звезд лутовяных» (оловянных украшений на нем. — Б. В.). Это означало, что в его бедном жилище не было изображения неба со звездами, обычного для богатых домов.

Древнейшей и популярнейшей книгой русского происхождения считается компилятивный сборник «Толковая Палея», составленный не позднее XIII в. Из сохранившихся списков ее самый древний относится к 1350 г.

«Палея», одобренная церковью, представляет собой пересказ ветхозаветной библии с обширными пояснениями к рассказу о «Шестодневе», т. е. о шести днях сотворения мира. «Палея» в общем стоит на позициях византийских и других восточных церковных писателей V—X вв., которые, впрочем, не были вполне идентичны в оценке различных мнений об устройстве мира.

В «Палее» Земля описывается как стоящая «ни на чем» (а вовсе не на «трех китах», как многие думают о старых русских представлениях). Она держится «волей божией». Шарообразность Земли «Палея» отвергает. Светила представляются движущимися «по воздуху» при помощи духов. Здесь же дается критика астрологии как науки, противной христианскому учению о свободе человеческой воли. Над Землей, по «Палее», находится твердь — прозрачный ледяной свод, уменьшающий жар от находящихся над ним небесных светильников — Солнца и Луны. Еще выше находится второе небо, где помещены звезды и планеты. О звездах, как о далеких солнцах, как известно, до XVIII в. ничего не знали, планеты же в «Палее» перечисляются в порядке «поясов» или расстояний от Земли, как от центра вселенной.

Это перечисление: Арерис (Марс), Ермис (Меркурий-Гермес), Завесь (Юпитер-Зевс), Афродит (Венера-Афродита) — «иже есть денница вечерняя либо утренняя», Крон (Сатурн-Кронос) — представляет собой искаженное представление о концентрических сферах Аристотеля, на которых расположены планеты, вращающихся вокруг неподвижной Земли. Но эта схема искажена, так как порядок расположения планет; следовало дать такой: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн и сфера неподвижных звезд. Солнце в «Палее» помещено между Юпитером и Венерой, а Луна — дальше всех, причем сферы Аристотеля названы планетами, а сами планеты — звездами. Сферы приводятся в движение ангелами. Таким путем математическое представление Аристотеля о вселенной было невежественно переделано в подобие ветхозаветной церкви — скинии, покрытой шатром, а планеты низведены до символа семисвечного светильника в этой скинии.

В духе «Палеи» представления о мироздании излагались с некоторыми вариациями и в других сборниках. Например, говорилось, что Земля плавает по океану, у которого «нет конца»; в океан Солнце спускается ночью «не омочась».

Очень распространена была на Руси переводная книга александрийского купца Козьмы «Христианская топография». Этот греческий писатель, живший в VI в., плавал в Индию и за это был прозван Индикопловом. Позднее он стал монахом и поставил себе целью противопоставить «ложному еллинскому изложению» христианское миропонимание, основанное на «священном писании». Ссылаясь на него, он отвергает шарообразность Земли и описывает ее как плоский прямоугольник, окруженный океаном, а за ним стенами, на которые опирается твердое небо в виде комары, называемое им просто твердью. Над небом находятся верхние, небесные воды. Все вместе представляет собой подобие скинии. Планеты движутся по кругам при помощи ангелов, а Солнце на ночь прячется за высокой горой, стоящей на севере. Ангелы нарисованы только в русском переводе, их нет в греческом подлиннике — это результат церковной обработки светских сочинений на Руси. Движение светил происходит не вокруг Земли, а вокруг той же горы, стоящей на севере, за которую скрывается Солнце. Лунные затмения происходят тогда, когда гора эта оказывается между Луной и Солнцем, которое будто бы раз в восемь меньше Земли. Зимой дни короче, потому что Солнце движется ниже и скрывается за широким основанием горы.

Такого же рода космографические воззрения, в большей или меньшей степени извращающие научные воззрения греков и более или менее терпимо относящиеся к астрологии, мы встречаем и в других переводных сочинениях восточно-христианских писателей. Важнейшие из них таковы:

«Книга Еноха» — старейший текст XIII—XIV вв.;

Сочинение Епифания Кипрского — с XIII в., использовано в «Палее»;

«Богословие» Иоанна Дамаскина;

«Александрия», роман Псевдо-Калисфена (переводы с XI в.) об астрологе Александра Македонского;

«Шестодневы», описывающие сотворение мира в шесть дней, с примечаниями и толкованием Василия Великого (IV в.), Северина Галльского (из Сирии, IV в.), Иоанна Экзарха Болгарского (X в., текст переведен с переделками в XIII в. в Киеве);

«Похвала богу» Георгия Посидонийского — сочинение, известное с XIV в.

Многочисленность подобных сочинений показывает большой интерес к вопросам мироздания у русских читателей, которые этой литературой, конечно, не удовлетворялись.

Несомненно, болыце удовлетворяли русских читателей появившиеся в конце XV в. запрещенные книги «Космография» и «Шестокрыл». За изучение их многие стали жертвами церковного мракобесия. Распространение этих книг связано с так называемой «ересью жидовствующих».

Рис. 3. Рисунок из сочинения Козьмы Индикоплова для пояснения явления восхода и захода Солнца. Вершины на севере выше остальных и за них Солнце прячется при заходе.

В феодальном обществе религиозные ереси были формой классового протеста угнетенных слоев против феодального строя, защитницей которого всегда была церковь. Однако «ересь жидовствующих» носила, по-видимому, особый характер и в основе ее были не церковно-канонические разногласия («жидовствующие» не признавали себя виновными в каких-либо церковных уклонах), а вольнодумство, особенно проявившееся в увлечении естественными науками, в частности астрономией с астрологическими примесями. Именно это, а также критика церковного землевладения, причинявшего ущерб светским землевладельцам, было причиной того, что к ереси примкнули некоторые деятели, близкие к великому князю Ивану III, и даже некоторые служители церкви, связанные со светской властью.

Эта ересь появилась в 70-х годах XV в. в Новгороде, накануне его подчинения Москве, а затем проникла в Москву и другие города. Хотя предание «еретиков» проклятию впервые было совершено в 1490 г. при Иване III, а вторичное, сопровождавшееся казнями, состоялось сразу после его смерти в 1505 г., почва для ереси, несомненно, была подготовлена еще в середине XV в., если не раньше. Новгород был одним из основных культурных центров России. Новгородцы поддерживали связи со многими странами Европы. Поэтому не удивительно, что «ересь», связанная с увлечением наукой той эпохи, возникла именно там.

Сторонниками новой ереси, в среде которых приобрел особое влияние «выезжий» из Литвы еврей Захарий Скара, были многие культурные люди Новгорода и Москвы. Только астрономические интересы могли «совратить в ересь» и таких людей, как многие новгородские иереи и сам московский митрополит Зосима, уже известный нам по своим астрономическим вычислениям пасхалии. По общему мнению, среди «жидовствующих», названных так из-за авторитета, который у них имел разносторонне образованный Скара, были наиболее распространены такие книги, как «Шестокрыл», «Тайная тайных» и др. Некоторые из этих отреченных книг: «Астрология», «Остронумея», «Мартолой» (испорченное слово «астролог»), «Альманак», «Звездочетье», «Планидник», «Беги небесные», «Рафли», «Громник» и др. все же сохранились.

Популярность астрологии в смешении с астрономией на западе, а отчасти и у нас в эту эпоху объясняется тем, что астрология рассматривалась как своего рода практическое применение астрономии. Корни астрологии лежали в непонимании причин явлений природы и общественной жизни. Ошибочное же представление о том, что астрология поможет правильно направить практическую деятельность людей, давало ей поддержку влиятельных деятелей, и в том числе нередко монархов и полководцев. Астрология была живуча не как культ, а как система взглядов, ошибочно принятая за практическую науку. Наряду с астрологической литературой, «Шестокрыл» и, например, «Космография» были астрономическими сочинениями, находившимися вполне на уровне науки той эпохи.

По своей образованности последователи ереси стояли гораздо выше, чем православное духовенство. Их свободомыслие уже само по себе в глазах церкви было ересью. Поэтому в 1504—1505 гг. по настоянию реакционного духовенства, следовавшего примеру испанской инквизиции, земля была «очищена» от остававшихся «жидовствующих» еретиков (многие еще раньше умерли в тюрьмах после осуждения их в 1490 г.). Влиятельный придворный дьяк Иван Курицын, по прозвищу Волк, Дмитрий Коноплев и Иван Максимов за изучение астрономических книг были всенародно сожжены в клетках. Другим были вырезаны языки, после чего их сожгли, как столетием позже католические власти сожгли в Риме Джордано Бруно. Таким образом, и на Руси пылали костры церковной полиции, сжигавшие еретиков, обвинявшихся наравне с религиозным свободомыслием в занятиях астрономией. А между тем они не имели возможности пропагандировать ее широко, как это много позднее мог делать Джордано Бруно в некоторых из стран Европы, где влияние церкви к тому времени было уже слабее.

В «Космографии» давалось описание системы сфер Аристотеля. Описывалось концентрическое расположение всех 78 сфер, несущих планеты и окружающих неподвижную Землю. Они вложены друг в друга, как «цибуля». Порядок их указан правильно, а о Луне говорится, что она меньше всех. Описан зодиак и правильно указаны периоды обращения по нему планет. Дается описание исчисления долей окружности. Земля находится якобы «у самой середины неба» и никогда не сходит со своего места. Интересно описание вселенной в разделе «Слово о гибели лунной и солнечной». По «Космографии» Солнце больше Земли в 166 раз. Говорится об условии затмений: Солнце должно быть вблизи узла лунной орбиты (вблизи точки пересечения лунной орбиты в проекции на небо и эклиптики — видимого пути Солнца по небу). Но об узле говорится, как о змие», змий же — это астрономический символ этого узла. Ясно, что такая терминология для невежественного духовенства представлялась явной демонологией — чертовщиной.

«Опасный» образчик «чернокнижия» — «Шестокрыл» — есть не что иное, как шесть таблиц движения Луны, расположенных на шести страницах — крылах, отчего и книга получила это название. Мы упоминали уже, что таблицы движения Луны были известны на Руси, по-видимому, еще в XII—XIII вв., но тогда они еще не попали в список запрещенных книг.

Наставление, содержавшееся в «Шестокрыле», позволяло простым путем вычислять заранее даты определенных фаз Луны и затмений. Например, там говорится: «Крило первое. Аще хочеши ведати поновление (новолуние) ровное (точное) или противление (т. е. противостояние, полнолуние) ровное которому месяцю коли схочешь, пойди собе к первому крилу... а всякий круг... держит 19 год, а тый 19 год словеть (иначе сказать) круг лунный... Возьми тую строку всю, а еще возьми числа против лета (года)...» и т. д., причем пояснялось, как надо вести пальцем по строкам и столбцам, чтобы найти нужное число. Все это напоминало невежественным церковным расследователям преступлений еретиков какие-то заклинания и волшебные манипуляции, а упоминание «змия» (узла лунной орбиты) намекало на вызывание самого дьявола в образе змия.

Удачными предсказаниями затмения по этим таблицам Скара мог привлечь внимание и интерес передовой новгородской интеллигенции, научившейся у него этой «звездозрительной прелести». Новгородцы издавна интересовались затмениями и первые в мире заметили в 1185 г. солнечный протуберанец. Объявленные «жидовствующими еретиками» новгородские, а затем и московские любознательные вольнодумцы широко пользовались «Шестокрылом», автором которого был живший в XIV в. итальянский еврей Иммануэль-бен-Якоб.

Епископ Геннадий, просвещенный человек, сам вычислявший пасхалию, в 1489 г., ознакомившись с «Шестокрылом», о котором сообщили доносчики, с огорчением признал, что это всего лишь лунные таблицы, но могущие, однако, быть основанием для обвинения пользующихся ими в ереси. Основанием для обвинения было то, что в «Шестокрыле» была принята иудейская дата сотворения мира вместо византийской, принятой православной церковью. Но с принятием иудейской даты уже не было оснований ожидать конца мира в 7000 г. византийской эры (1492 г. по современному летосчислению). Не желавшие умирать люди были, естественно, склонны поверить иудейскому счету лет, а не византийскому. В 1490 г. Иван III, вопреки настояниям церковников, не допустил расправы с обвиненными в ереси, вероятно, потому, что близкий к нему дьяк Курицын уверил его в отсутствии ереси и доказывал, что все дело только в астрономических занятиях. Но и сам Иван III, по-видимому, был склонен к астрологии. Так, в 1484—1488 гг. он переписывался «с таманским князем», «евреянином» Захарией Скарой (по-видимому, с основателем «ереси») о переходе его к нему на службу. Иван III не желал, очевидно, лишать себя самого возможности прибегать к астрологии; казни русских любителей астрономии последовали через два месяца после смерти Ивана III.

Рис. 4. Страница из рукописи «Шестокрыл».

Мы видим, таким образом, что, несмотря на неблагоприятные условия, передовые русские люди и до XVI в. проявляли большой интерес к астрономической науке во всех ее тогдашних разветвлениях: к наблюдениям, к расчетам небесных явлений и к размышлениям об устройстве вселенной. Церковный гнет мешал творческому развитию этих интересов и распространению более серьезной научной литературы среди образованных людей феодальной Руси.

Примечания

1. То есть «греческой философии не изучал».